— Мужики, нашему Московскому метро до этих шахт как до Луны раком.
— Скажешь тоже, — зашипел Сергей. — Под Москвой самый большой подземный город в мире. Так что здесь только пример с России берут.
Аль-Рахман ничего не сказал, но недовольно оглянулся на разговорившихся наёмников. Все сразу замолчали и безропотно зашагали к нескольким бронетранспортёрам. Директор был уже там в том же дорогом халате, лишь куфий сменил на белую чалму. Видимо, в дороге так было удобнее. Все разместились по машинам, но пока не трогались. Вскоре по лестницам в подземелье спустились несколько женщин. Пещера освещалась хорошо, и восточных женщин в паранджах увидели все.
Женщины прошли в отдельный бронетранспортёр, уселись, и моторы взревели. Кавалькада из четырёх машин двинулась по одной из шахт в неизведанную подземную темноту. Но удивлялись только русские. Видимо, такие путешествия здесь были не в новинку.
Кузов бронетранспортёра, где по бокам сидели боевики, освещался тусклой лампочкой. Все боевики были, конечно же, наёмниками, и не представляло труда проследить географию завербованных по их внешнему виду. Большинство рекрутов было из Ирана и Саудовской Аравии, лишь возле заднего борта сидели один японец и два эфиопа, возле которых на полу лежали два диковинных гранатомёта. К тому же эфиопы завязали разговор на каком-то непонятном языке, что озадачило прислушивавшегося к беседе Сергея.
— Вадим, погляди, — кивнул брату Сергей. — Кажись, серьёзное оружие. И эти негры разговаривают на каком-то непонятном языке.
— Здесь говорят на арабском, иранском, бурду, дари, фарси, пушту, монгольском, китайском и, конечно же, русском, — ответил Вадим. — На каком языке должны болтать эфиопы, чтобы ты сумел подслушать? А оружие — это американские «стингеры». Эх, ты, офицер, оружие потенциального врага не знаешь!
— «Стингеры»? — озадаченно переспросил Сергей. — Да ты что?! Откуда у афганцев американское оружие? Тем более что «стингеры», кажется, предназначены для ракетных выстрелов по самолётам.
— Слушай, братан, — обозлился Вадим, — ты иногда таким «тормозом» кажешься, что можно удивиться, как ты только сумел Московское погранучилище закончить на отлично! Мы же не навечно под землю забрались! Хватит тебе и самолётов, и вертолётов, и точечных ракетных ударов. Думаю, мало не покажется.
— Ага, — кивнул Сергей. — А вместе с нами в окопах отстреливаться пакистанские бабы будут. Видал, сзади нас едут женщины! Целых десять штук!
— Знаешь, твой одессит Беничка Ладен насмотрелся в детстве наш фильм «Белое солнце пустыни», вот и возит с собой гарем, как тот самый басмач Абдулла. Скажешь, не похоже?
— Похоже, — хохотнул Сергей. — Может быть, у него в гареме и какая-то Гюльчатай имеется?
— Уж не для тебя ли?
— А что, — мечтательно закатил глаза Сергей. — Гюльчатай, покажи что-нибудь! Вдруг покажет?
— Ты не забывай, чем Петруха из фильма кончил, гоняясь за личиком, — обозлился Вадим. — И здесь Анфиска для тебя — уже отработанное прошлое, которое пора выкинуть на помойку?
— Что Анфиска?! — защищался Сергей. — Она тебя любит!
— Любит меня, а спит с тобой? — процедил сквозь зубы Вадим. — Мы ещё освоиться не успели, а ты уже на баб засматриваешься!
— Фильтруй базар, братуха, — пожал плечами Сергей. — С чего ты взрываешься? Мы ещё освоиться не успели — передразнил он Вадима, — а ты обвиняешь младшего брата, родившегося на целых три минуты позже, во всех существующих и не существующих грехах! Не стыдно, братец?
Вадиму нечего было ответить на укор, и всю остальную дорогу они промолчали, думая каждый о своём.
Через несколько часов беспрерывной езды по подземным галереям бронемашины наконец вынырнули на поверхность недалеко от дороги, уходившей вверх, в горы. Видимо, это был тот самый район в пятидесяти километрах от Кандагара, о котором Вадим слышал, ещё будучи офицером Пограничных войск. «Завакили аль-Бадр» — так назывался район боевых баз моджахедов. Только хозяин этих мест оставался пока в тени. Оказывается, сам Усама бен Ладен сделал это место центром для разжигания всемирного исламского джихада.
Может быть, он был прав, когда говорил, что ни американцев, ни русских афганцы не приглашали. А зажравшаяся Европа и весь остальной Запад защитников своей родной страны, своих семей тут же обозвала террористами. Дескать, каждый афганец безропотно должен сносить, если в его дом врываются одурманенные запахами афганской нефти захватчики, о которых нельзя говорить плохо, потому что эти воины несут для местных жителей «блага цивилизации».
«Посмотрим, — мысленно отметил Вадим, — в ту ли команду мы с братом угодили. Хотя деньги за службу обещали вроде немалые».
К вечеру того же дня бронетранспортёры прибыли на место дислокации центрального лагеря моджахедов. Длинной дорога оказалась не потому, что она была в тысячу километров, а потому, что в горах быстро передвигаться не получается. В этот раз, правда, путь сократили подземные туннели.
Спрыгнув на плац, новобранцы принялись первым делом осматриваться. Посмотреть было на что. По ущелью, где расположился базовый лагерь, протекала быстрая горная речушка. В одном месте строительные рабочие вырыли котлован и воздвигли небольшую дамбу. Речка послушно наполняла своей жизненной силой котлован, и сделанное руками человека озеро украсило ущелье. К тому же по ту сторону озера красовался сколоченный из досок купальный домик. Возможно, эта купальня предназначалась для наложниц Директора и его самого. Значит, где-то там находятся и палаты Венчика Ладена.
Всё это почти бессознательно отметил для себя Сергей. Замечание брата о том, что красноармеец Петруха в кинофильме «Белое солнце пустыни» окончил жизнь от удара штыком, который нанёс Абдулла, смутно задело болезненное сознание Сергея. Он решил когда-нибудь всё же наведаться в купальню и отыскать там свою Гюльчатай.
Недалеко от купальни он разглядел прямо возле обрывистой скалы одноэтажный домик-мазанку. Хотя домик был не слишком большим, но для самого Бенчика Ладена и его гарема хватило бы. К тому же Директор, наверное, не позволил бы себе жить в подземном бункере, как Муссолини или Гитлер. Для саудовского падишаха или какого-нибудь пресловутого Бек-Бен-Бей-Хана прятаться в подземных бункерах выглядело не очень-то красиво. Поэтому для Усамы бен Ладена и была возведена эта мазанка.
Между тем командир охранного батальона Аслан Мосадов развёл вновь прибывших по своим местам, попутно показывая, где можно ходить, а где не рекомендуется. Сотни бункеров и подземных коридоров, освещённых неоновыми лампами, перепутались в сознании новобранцев и слились в ощущение одного огромного муравейника, в котором и жизнь проходила, как в муравейнике. Спать здесь ложились с закатом солнца, вставали с восходом. Ночью ходить по территории категорически воспрещалось. Нарушителя ожидал расстрел на месте — по законам военного времени.
Устраиваясь на свою первую ночёвку в гроте, где для двадцати человек были поставлены двухэтажные койки с панцирными сетками, Сергей шепнул брату:
— Слышь, Вадим, как думаешь, наш командир — это не жидовский ли засланец? Прикинь, у него фамилия Мосадов! Это ничего тебе не напоминает?
— Может, и напоминает. А если бы его звали, например, Ушат Помоев — это тебя устроило бы? Спи давай! — проворчал Вадим.
Но Сергею не спалось. Поворочавшись, он сел на кровати, посмотрел на верхний ярус, где уже посапывал брат, и, не одеваясь, проскользнул мимо дежурного к выходу на улицу. Дежурный в казарме моджахедов ничем не отличался от российского: притулившись спиной к стене, часовой мирно дремал, сидя на стуле. Однако шорох босых ног разбудил солдата, но Сергей успел-таки незамеченным выскользнуть на улицу.
Что ни говори, а в горах ночью бывает довольно холодно, и нарушитель дисциплины успел уже пожалеть, что не накинул на тело штаны и китель. Но не возвращаться же назад! Надеясь согреться, Сергей трусцой побежал вдоль озера прямо к деревянной купальне. Пока что ему везло: никто из часовых не смотрел в сторону озера. Видимо, у афганцев даже в мыслях не было, что кто-то может ослушаться приказа и уйти в самоволку. Не знали они, что у русских это было в чести не только среди рядовых.
Часто случалось, что молодые офицеры отлучались из части в ближайший посёлок, где кроме местного населения было много русских. Но как офицерам, так и рядовым такие похождения сходили с рук. А здесь… Вероятно, у моджахедов за самоволку спокойно бы шлёпнули — военное время!
Но Сергею почему-то очень не хотелось в это верить. Тем более что в купальне можно было спокойно искупаться, ведь вода скорее всего ещё не успела остыть, хотя и проточная. А там, может быть, удастся подглядеть, что делается в мазанке Директора. Кто сказал, что любопытство не порок, а большое свинство?! Вовсе не так! Если знать, как и чем живёт таинственный командир, то можно определить, на что он способен и стоит ли с ним связываться. Потом, Гюльчатай… — так или почти так думал Сергей, пробираясь в запретную купальню.
