Ослепленный желанием настигнуть бывшего зятя, Цезарь совершает поступки не менее опрометчивые, чем наш недавний беглец. Но огромное присутствие духа и непоколебимая смелость парализовали волю врагов точно так же, как неуверенность Помпея призвала на его голову смерть. Светоний рассказывает один из эпизодов погони Цезаря: он уже отправил войско в Азию и сам в небольшой лодке перевозчика плыл через Геллеспонт.
…вдруг встретил враждебного ему Луция Кассия с десятью военными кораблями; но вместо того чтобы обратиться в бегство, Цезарь, подойдя к нему вплотную, сам потребовал его сдачи, и тот, покорный, перешел к нему.
В Египте Цезарь нашел то, к чему стремился, преодолевая опасности и расстояния. Приближенные Птолемея поднесли ему голову соперника и рассчитывали на великую благодарность. Доволен ли был Цезарь таким исходом? Конечно, да. Он не мог ни чувствовать себя в безопасности, ни считать себя первым на римском политическом Олимпе, пока был жив Помпей. Но Цезарь умел скрывать свои чувства, и тем более не мог выразить радость по случаю гибели собственного зятя и самого почитаемого римлянами человека. Цезарь блестяще сыграл роль безутешного друга Помпея, хотя сам сделал все, чтобы его уничтожить.
По словам Плутарха, в Александрии «Теодот поднес ему голову Помпея, но Цезарь отвернулся и, взяв в руки кольцо с его печатью, пролил слезы. Всех друзей и близких Помпея, которые скитались по Египту, были взяты в плен царем, он привлек к себе и облагодетельствовал».
Как рассказывает Аппиан, «голову Помпея, преподнесенную ему, Цезарь не взял, но приказал похоронить и воздвигнуть в честь нее недалеко от города святилище, которое было названо Святилищем Немесиды».
Немесида (Немезида) — греческая богиня, почитавшаяся и в Риме. Она помнила любую человеческую несправедливость и обрушивала свой гнев на тех, кто совершил зло или преступил закон, карала она и за гордыню. В общем, Немесида олицетворяла судьбу и была богиней мести.
Цезарь не только призвал богиню отомстить за Помпея, воздвигнув святилище в ее честь, но и принялся деятельно ей помогать. Судьбу убийц Помпея описывает Плутарх.
Ахиллу и Потина Цезарь приказал казнить. Сам царь был разбит в сражении и утонул в реке. Софисту же Теодоту удалось ускользнуть от наказания, назначенного ему Цезарем, так как он бежал из Египта и скитался, ведя жалкую жизнь и презираемый всеми. Когда Марк Брут после убийства Цезаря завладел Азией, он отыскал там Теодота и приказал подвергнуть его мучительной казни.
Вот только Немесида не оценила стараний своего добровольного помощника и распорядилась по — своему: конец Цезаря будет до боли схожим с последними мгновениями жизни Помпея.
Цезарь достиг своей цели, и, казалось, ничто не удерживало его в Египте; тем более египтяне недвусмысленно намекали, что пришла пора покинуть их страну. Управляющий делами Птолемея не скрывал враждебности: и в словах, и в действиях он стремился оскорбить Цезаря, велел кормить солдат Цезаря черствым хлебом (они — де должны быть довольны и этим, так как едят чужое). Цезарь был недоволен тем, что поход в Египет оказался напрасным, и уж коль он оказался в богатейшей стране, то решил наполнить свою казну. Он внезапно вспомнил, что отец Птолемея задолжал ему 17 с половиной миллионов драхм. Часть долга добрейший Цезарь немедленно простил, а 10 миллионов драхм потребовал с его детей. Остается только удивляться, как царь Египта оказался в таких долгах у Цезаря, который сам большую часть жизни существовал в кредит.
Египтяне не собирались платить, но и не отказывались делать это. Хитрый Потин «советовал ему покинуть Египет и заняться великими своими делами, обещая позже вернуть деньги с благодарностью». На это Цезарь ответил, что меньше всего нуждается в египетских советниках и бесцеремонно занял царский дворец.
Подобные действия были большой наглостью со стороны Цезаря: дело происходило в городе с 300–тысячным населением, настроенным весьма враждебно к незваному гостю. С Цезарем было два легиона, но более чем изрядно потрепанные.
В «Гражданской войне» сообщается:
В обоих легионах было около 3 200 человек; остальные были больны от ран, полученных в сражении, и изнурены военными тяготами и долгим путем и потому не могли последовать за ним.
Еще в распоряжении Цезаря имелось 800 всадников. Цезарь вызвал два легиона из Азии, но их надо было дождаться. Он не вникал в реальную расстановку своих и египетских сил, поскольку привык добиваться желаемого при любом раскладе. Конечно, завладел всеми ценностями, имевшимися в царском дворце, а затем решил сменить царя в стране с многомиллионным населением. Очень скоро в его распоряжении появилась достойная кандидатура.
В одну из ночей вблизи царского дворца причалила маленькая лодка. Мужчина поднял со дна мешок для постели (или свернутый в рулон ковер) и бережно внес его во дворец. В покоях Цезаря ноша слуги ожила, и перед великим римлянином предстала молодая египтянка. Это была Клеопатра, сестра несговорчивого Птолемея.
Принцессу нельзя было назвать красавицей (если судить по сохранившимся изображениям), но она сразу пленила Цезаря своей смелостью, обходительностью, умом. Бесстрашный завоеватель, игравший чувствами людей (и собственных жен в их числе), оказался плененным вкрадчивым голосом Клеопатры, постигшей все тайны искусства соблазнения. Она была объявлена соправителем Птолемея — вот только царь и его приближенные не желали делиться властью.
И тут даже легионеры пришли в ужас от планов Цезаря. Автор «Александрийской войны» свидетельствует:
Солдатами овладел такой страх, что все стали считать себя стоящими на краю гибели, некоторые упрекали Цезаря за то, что он медлит с приказом садиться на корабли…
Клеопатра VII Египетская (Мрамор. Альтес музеум/ Старый музей. Берлин)
Предчувствия легионеров не обманули: многим из них пришлось навечно остаться в чужой стране, а остывшие тела большинства из павших не согрел и не обратил в пепел традиционный погребальный костер.
Цезарь безжалостно уничтожал все на своем пути: он приказал сжечь верфи и корабли, пожар уничтожил и знаменитую на весь мир Александрийскую библиотеку. Наиболее кровопролитное сражение разгорелось за стратегически важный объект — остров Фарос.
Цезарь, насколько мог, старался ободрениями удержать своих солдат у моста и укреплений, но и сам он находился в такой же опасности; когда же он заметил, что все до одного отступают, то спасся на свой корабль. Но следом за ним туда же ломилась масса народа, так что не было возможности ни управлять кораблем, ни оттолкнуться. Предполагая то, что и случилось, он бросился с корабля и доплыл до судов, стоявших дальше. Отсюда он посылал лодки своим изнемогавшим людям и таким образом спас некоторых. Но собственный его корабль, перегруженный множеством солдат, погиб вместе с людьми. В этом сражении Цезарь потерял около 400 легионеров и немного более того флотских солдат и гребцов.
Безумная затея едва не стоила жизни и самому Цезарю, о чем пишет Плутарх.
Во время битвы при Фаросе, когда Цезарь соскочил с насыпи в лодку, чтобы оказать помощь своим, и к лодке со всех сторон устремились египтяне, Цезарь бросился в море и лишь с трудом выплыл. Говорят, что он подвергался в это время обстрелу из луков и, погружаясь в воду, все — таки не выпускал из рук записных книжек. Одной рукой он поднимал их высоко над водой, а другой греб, лодка же сразу была потоплена.
Надо отдать должное, присутствие духа Цезарь не терял в самой безвыходной ситуации. Только подошедшее из Сирии и Киликии подкрепление спасло Цезаря и его войско от верной гибели. С коварным Фаросом Гай Юлий рассчитался сполна. Если раньше остров был заселен, то после жарких боев на нем не осталось ни одного человека. «Божественный Цезарь опустошил его», и во времена историка и географа Страбона (64/63 год до н. э. — 23/24 год н. э.) недалеко от башни жили лишь «немногие моряки».
Овладев Египтом, Цезарь возвел на царский трон Клеопатру и ее младшего брата (естественно, первая скрипка в этом дуэте осталась за женщиной, которой было суждено стать злым роком для самых влиятельных римлян).
Все дела были улажены, но Гай Юлий не спешил покинуть негостеприимный Египет; несколько месяцев этот вечно спешащий человек провел в обществе царицы. Что ж, иногда и одержимым безумными мечтами властителям нужно остановиться и почувствовать, что жизнь состоит не только из потоков крови, шума битв, интриг — непременных атрибутов на пути к славе и власти. Рассказывая о многочисленных любовницах Цезаря, Светоний утверждает, что он «больше всех любил Клеопатру: с нею он и пировал не раз до рассвета, на ее корабле с богатыми покоями он готов был проплыть через весь Египет до самой Эфиопии; если бы войско не отказалось за ним следовать».
