Если сказать, что Петр Васильевич выглядел растерянным, значит, ничего не сказать. Он был полностью уничтожен. От бравой выправки остались только брюки со стрелками. И то, мне показалось, что стрелки слишком уж виляют по сторонам. Он опять вытащил из кармана свои сто долларов и вытер ими вспотевший лоб. Затем, не глядя, сунул купюру обратно в карман. Очевидно, Суворов какими-то отрывками из прошлого с ним все же поделился.
В моей душе затеплился огонек самоуважения. Немного согретая им, я милостиво посоветовала летчику проверить, кто за последнее время был принят в штат фирмы Суворова. Особенно – охраны. Я усмехнулась:
– Данные твоего вновь обретенного старого паспорта, Петр Василич, были просто находкой для заинтересованных лиц.
– Ты сказала про остальное… – Летчик опять полез в карман брюк. На этот раз выудил носовой платок, растерянно посмотрел на него, встряхнул и принялся аккуратно складывать снова. – Ну то, что оставила для другого случая… – Я старательно таращила глаза на флагшток и хлопала ресницами с такой силой, что, будь они накрашены, слышался бы их шорох или еще хуже: могли бы облететь вместе с тушью, как осенние листья. Петр оторвался от платка, проследил за моим взглядом и вздохнул: – Понятно… Не знаю даже, как поступить… Наверное, ты права. Следовало все рассказать с самого начала. Кто ж знал, что ты полезешь в такие дебри! – Он нервно оглянулся по сторонам, велел Наталье не спускать глаз с обозримого пространства. Та послушно стала следить не только за палубой, но заодно и за речными просторами… – Я не буду вдаваться в детали, но Владимир Сергеич действительно ограничивал мать Виктории в денежных средствах. Алкоголизм и наркотики ни при чем. Здесь другая болезнь. Диана Павловна Суворова все денежные средства просаживала в казино. И ее двоюродный брат это знал и, как мог, старался помочь Владимиру с этой бедой. Возил ее на прием к опытным психологам, даже психиатрам. На какое-то время помогало, но азарт игрока пересиливал. Не спасали ни домашний арест, ни лишение наличных денег. Она ухитрялась их занимать либо оставлять в залог свои драгоценности и дорогие вещи. Суворов пригрозил разводом, и Диана Павловна притихла. Казалось – образумилась. По времени это совпало с очередной серией лечебных сеансов у психолога. А потом – внезапная смерть Марии Андреевны… Еще до похорон выявилась пропажа дорогих украшений покойной. Владимир Сергеич сразу же заподозрил жену, но тут горничная, собираясь домой, случайно вытряхнула из кармана вместе с носовым платком перстень Марии Андреевны. Причем на глазах у экономки Лидии Федоровны и отца Суворова – Сергея Владимирыча. В милицию не обращались – не хотели огласки. Девушку уволили, хотя в краже она не призналась. Через некоторое время Сергей Владимирыч застал сноху у собственного открытого уже сейфа. Получилось это случайно – он уехал в поликлинику, но, вспомнив по дороге, что забыл талончик с номером карты, вынужден был вернуться…
Дальше, по словам Петра, вырисовывалась такая картина: Диана Павловна истерично плакала, просила ни о чем не говорить мужу. Он решит с ней развестись, она этого не переживет. На ней висел большой долг, который следовало немедленно отдать. Это в последний раз. Сгоряча Сергей Владимирович обвинил сноху и в краже драгоценностей жены, и в том, что она наверняка помогла несчастной женщине отправиться в туда, где драгоценности ей не нужны. Диана Павловна истерику прекратила, оскорбилась и ушла, демонстративно заявив свекру, что он волен в своих рассуждениях. От расстройства Сергей Владимирович никуда уже не поехал. А через полчаса невестка пришла мириться, прихватив для успешной задумки маленькую Викторию. На подносе, который принесла Диана, стояло две чашечки кофе и сахар. Сергей Владимирович к тому времени уже поостыл.
Скорее всего, для него все бы и кончилось в жизни с этой чашечкой кофе, если бы не Вика. Наблюдая, как мать кладет дедушке в кофе сахарный песок, она неожиданно засмеялась и заявила, что мамочка забыла, как положила в дедушкину чашечку песочек на кухне и еще долго мешала ложечкой. Теперь будет слишком сладко.
Диана вздрогнула и застыла на месте. Ложечка, звякнув, упала на пол. Свекор все понял. Диана попыталась опрокинуть чашку, но он не позволил… В общем, была жуткая сцена. В порыве чувств Сергей Владимирович схватил невестку за шиворот с намерением выпроводить ее в соседнюю комнату и там закрыть на ключ до приезда сына. Не контролируя себя, при внучке прямо обвинял Диану в убийстве Марии Андреевны.
На его крик снизу прибежали Лидия Федоровна и повариха. Он велел им убираться вон. Они послушно попятились назад. Невестка отчаянно вырывалась, царапаясь, как кошка, попутно сожалея, что свекор не отправился на тот свет раньше свекрови. В какой-то момент ей удалось вырваться, она с рычанием схватила огромную вазу, скрашивающую прямой угол лестницы, с намерением грохнуть ее на голову Сергею Владимировичу.
Крик ребенка «Мамочка, не надо!!!» мгновенно перекрыл взаимные оскорбления сторон. Донельзя испуганная Вика легко оттолкнула оглянувшуюся на нее мать от дедушки, та пошатнулась вместе с вазой и… полетела по ступенькам лестницы вниз – прямо к ногам Владимира Сергеевича, только что заявившегося домой и сразу поспешившего на звуки скандала в холл. Там и лежала Диана Павловна – живая, но без сознания.
С Викой началось что-то невообразимое. Она дико кричала и рвалась из рук вовремя подхватившего ее, но совсем растерявшегося деда. Пока не прибежала Лидия Федоровна и силком не отвела их обоих в детскую комнату.
Не растерялся только Владимир. Какую-либо помощь Диане оказывать не стал – боялся навредить. Сразу же прозвонился Марку. Тот не разрешил вызывать «скорую» и мгновенно примчался сам.
– Понятно почему, да? – спросил Петр.
Перебивая друг друга, мы торопливо пояснили, что врачи «скорой» сразу бы сообщили о случившемся в милицию.
Петр нашей сообразительностью остался доволен и, огорченно крякнув, пояснил, что именно в этот момент родилась криминальная тайна Суворова.
По первичному осмотру пострадавшей трудно было сделать какие-либо конкретные выводы, требовался рентген, но положение казалось очень тяжелым. Марк с помощью Владимира отвез Диану в свою больницу, где оформил, как больную, поступившую с улицы в результате дорожно-транспортного происшествия. И запретил кому бы то ни было вести при Виктории любые разговоры о трагедии. Каково будет ребенку жить с постоянным сознанием своей вины? Детская психика – гибкая. Ребенка следует убедить, что ей просто приснился кошмарный сон. Сергей Владимирович, правда, пытался предложить другой вариант объяснения – Диана сама нечаянно оступилась и упала с лестницы. И тут Марк впервые вышел из себя, заорав, что никаких лестниц и связанных с ними объяснений не потерпит. В конце концов все признали его правоту.
В связи с тяжелым состоянием пострадавшей доступ к ней посторонних лиц, включая следователя, был запрещен. Через несколько дней Диана, не приходя в сознание, скончалась. Суворов, казалось, воспринял это известие с облегчением, мрачно заявив Марку, что в сложившейся ситуации это для нее лучший выход.
Травма головы у Дианы оказалась серьезней, чем думали. К тому моменту был готов результат экспертизы содержимого в кофейной чашке, приготовленной для свекра. Она перестаралась. И половинной дозы снотворного препарата, подмешанного в кофе, Сергею Владимировичу хватило бы, чтобы отправиться следом за женой.
Факт смерти матери долго скрывали от Вики – у девочки на нервной почве поднялась высокая температура, пять дней она провела в горячке. И все пять дней у ее кровати неотлучно сидел Владимир. Сам Сергей Владимирович тоже слег.
В последний путь Диану из близких провожали только Лидия Федоровна и Марк. Владимир в крематорий опоздал, но тем не менее успел дотронуться рукой до крышки гроба, отправлявшегося в вечность. Строго по установленному расписанию. Простился, попросил прощения, но не простил ту, которая была его женой и матерью его дочери.
Через пять дней девочке стало лучше. Ее постарались убедить в том, что жуткое происшествие ей просто приснилось – в горячечном бреду. И она поверила. А что касается мамы, та действительно немного больна. Вика должна помнить, что мама все время жаловалась на головную боль. Папа отправил ее в Лондон на обследование. О смерти матери девочка узнала не скоро и была уверена, что мама умерла из-за опухоли головного мозга. И все бы ничего, только Викторию мучили ночные кошмары, в которых главным страшным персонажем была мать.
– Они все ошиблись! – перебила я Петра. – Девочка очень старалась убедить своих родных, что поверила в собственную непричастность к смерти матери. Потому что им – любящим ее людям – этого очень хотелось. На самом же деле она помнит все. И полностью считает себя виноватой, в том числе перед отцом. Более того, про себя решила, что все беды в их доме – исключительно из-за нее.
