– Пекланд, – обронил он коротко.
Я навострил уши.
– Красивое имя. Энергичное. А что это?
Он не повел и бровью на такое невежество.
– Когда-то богатая и щедрая страна… а теперь обитель мрака и зла. Она пала под натиском демонов всего сто лет тому, да и потом там еще долго оставались места, где жители сумели наладить оборону. Ну, монастыри, большие церкви или даже города, где народ остался верен Богу, а церковные служители были сильны и деятельны. Но связь с ними оборвалась, а потом… потом и они погибли. Во всяком случае все герои, которые туда отправлялись, их не отыскали.
Рудольф буркнул.
– Бернард, ты уж говори всю правду. Ни один и не вернулся!
– Тем более, – ответил Бернард. – Тем более…
Я предположил:
– А если они просто присоединились к тем, кто держит оборону?
Бернард отмахнулся.
– Человек, который дал присягу, обязан вернуться, даже если там умирает его родная мать, а в реке тонут его дети. Нет, там только нечисть празднует победу… Нечисть, демоны, нежить, гоблины, тролли, кобольды… Черные маги, ожившие мертвецы… да ладно, всего не перечтешь. Тем более что всего никто не знает.
На привал остановились задолго до захода солнца: волы смертельно устали. Место, как я наконец заметил, выбрано не только по раскидистому дубу и ручейку, как я полагал раньше, но прежде всего по стратегической неуязвимости места. Сюда не подобраться незамеченным даже ночью, небо чистое, луна светит ярко.
Асмер еще по дороге подстрелил молодого олененка, а Рудольф ухитрился точным броском дротика пригвоздить к земле средних размеров кабанчика.
Мы ужинали у костра, я наслаждался покоем, скоро наступит ночь, все уйдут в темень, затаятся, а я, не умеющий охранять… видно, это что-то особое, останусь со священником, который тоже скоро уйдет в повозку читать требник. Только не вслух, там же принцесса…
Ланзерот ел быстрее всех, успел отлучиться к своему коню, заботливый, а когда вернулся, сообщил ровным голосом, словно вскользь упоминал о прошлогоднем снеге:
– Земли сонных королевств кончились! Вы все знаете, что это значит. А ты, Бернард, можешь объяснить своему слуге.
Он взял арбалет и ушел, побрезговав объяснять простолюдину лично. Я подумал, что хотя я принадлежу… ну ладно, приносил присягу принцессе, но пока что рылом не вышел, чтобы принцесса отдавала распоряжения лично. Для этого существует целая лесенка слуг повыше и чиновников разного ранга, а здесь в походе между нами стоит пока один только Бернард. Ну и Рудольф с Асмером, конечно.
Бернард мирно ворошил прутиком пурпурную россыпь углей, ловко поддевал и выбрасывал дымящиеся сучки.
– Что объяснять, – буркнул он. – Мы вступили в настоящий мир! Теперь будешь спать вполуха и вполглаза. И с оружием в руке.
Я пробормотал:
– А как мы раньше спали?
Бернард изумился.
– О той рыбьей жизни забудь!
Он поднялся во весь громадный рост, не просто здоровяк, а, как мне вчера шепнул Асмер, потомок древних великанов, зевнул, посмотрел на небо. Солнце только-только опустилось за темнеющий край. Вся западная половина неба в красной коросте облаков, а восточная уже начинает медленно наливаться густой синевой. Там проступил бледный диск луны, сейчас похожий не на саму луну, а на привидение луны, но скоро этот зловещий блеск заставит сердце колотиться чаще, а во рту пересохнет.
Бернард на краю ручья сбросил потную рубашку. Могучая фигура не напоминала красавца культуриста, но и на борца сумо не похож: лишнего жира не заметно, везде тугое мясо, толстые жилы, на спине несколько косых шрамов и пара белых пятен, окруженных валиками синюшнего цвета, словно когда-то оттуда выдрали наконечники копий вместе с мясом.
– Посмотри пока за рубашкой! – крикнул он. – Чтоб не сперли…
Я с удовольствием вытащил из ножен красавец меч и сел вблизи, не сводя глаз с Бернарда. А он вошел в ручей, прорычал что-то гулкое, отчего по земле прошла едва заметная волна трясения. Холодные струи приняли его с охотой, но вода достигала только до колен. Он наклонился, зачерпнул обеими пригоршнями воду. Похоже, мышцы все-таки ноют, ибо, когда начал смывать грязь и пот, его перекосило от боли. Вдоль левого бока кровавая ссадина, а на груди лиловый кровоподтек размером с кулак.
Сколько же ему лет, ведь дерется не только умело, что понятно, но и быстро, дай бог так молодым драться. Однако в молодости ребра ломаются и срастаются с легкостью, кровоподтеки исчезают уже к вечеру, а ссадины вообще замечать неприлично. Даже раны заживают за неделю-другую, а теперь одна такая рана способна уложить на месяц… а то и вовсе заставит отказаться от оружия.
Он плескал воду все замедленнее, в зыбкой поверхности воды мелькали осколки его лица, сильно постаревшего, угрюмого, с недобрыми глазами. Я услышал, как над моей головой прошумели крылья, пахнуло смрадом. На миг почудилось прикосновение чужого, враждебного, будто злой колдун пытался заглянуть под доспехи души и запустить туда нечистые руки.
И тут же я услышал, как Бернард вздрогнул, перестал плескаться, сказал негромко, но очень настойчиво:
– Господь наш! Тебе вверяю свои помыслы, свою душу!.. Не дай ввести в искушение.
Ощущение недоброй силы исчезло, но осталась тревога, предчувствие недоброй силы, что следит. Бернард торопливо выбрался из ручья, пальцы вздрагивали, когда насухо растирался, но у костра к этому времени остался только я, а я, естественно, ничего не замечу, ибо веселостью, с моей точки зрения, Бернард не блистал и раньше.
Нам еще далеко до перевала, но я в самом деле чувствовал, что сон у меня стал тягостный, неуправляемый. За мной гонялись огромные черные собаки, я убегал в диком страхе, небо рушилось, я прятался от падающих обломков, тонул в болоте, а ветки кустарника, за который хватался, ломались, как сосульки…
Трижды просыпался, всякий раз видел внимательное лицо Бернарда. Всякий раз он укрывал меня особо заботливо, а когда в кустах спросонья чирикнула какая-то птаха, запустил туда палкой. Я поспешно закрыл глаза, умолял себя сосредоточиться, хоть разок еще, хоть немного, хотя бы успеть осмотреть сверху окрестности вокруг нашей стоянки, чтобы никто не подобрался незамеченным.
А потом все-таки пришла стадия сна, которую я ждал. Я взлетел, прекрасно сознавая, что это сон, оглядел сверху стоянку, белеющую в лунном свете повозку и белые валуны воловьих спин, прошел по расширяющейся спирали, а потом ощутил неудержимое желание промчаться по маршруту, где нам предстоит двигаться уже с утра.
Горы в самом деле близко, очень близко. Но я не успел перемахнуть, взгляд зацепился за багровое зарево слева у края земли, и тут же меня понесло в ту сторону, понесло стремительно, я только закрывал руками лицо, чтобы ветер не повыламывал зубы. Зарево разрослось, я увидел огромный богатый город, где даже в ночи горят огни, костры, а вокруг города стада коров, овец, телеги с тушами лесных зверей. Ворота распахнуты настежь, но там куча народа спорят, размахивают руками, со стороны города подбежали стражники, выставили щиты и попробовали оттеснить прибывших скотоводов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
