сказали они, – у каждого из нас своя ограниченная точка зрения. Кто бы мог нас рассудить? Знаем! Тиресий!»
Они послали за Тиресием, и тот ответил: «Нет сомнений, это женщина. Она наслаждается в девять раз больше». По какой-то причине (я тогда не мог понять отчего) Геру это страшно разозлило, и она ослепила Тиресия. А Зевс, чувствовавший свою вину за случившееся с Тиресием, наделил его даром провидения. Так что, слепой к обыденным явлениям, Тиресий мог ощущать тайную суть явлений.
Но что же так рассердило Геру? Однажды, после моей лекции, где я упоминал об этой истории, ко мне подошла женщина и сказала: «А я могу объяснить, отчего так разозлилась Гера».
«Да, объясните, пожалуйста, я всегда хотел это понять».
«Потому что с тех пор Гера больше не могла сказать Зевсу: любимый, я делаю это только ради тебя».
Тиресий стал источником и воплощением силы, связанной с проблемой Одиссея. Он осознал, что мужчина не играет доминирующей роли, а выступает как равный в отношениях с женщиной, которая является половинкой андрогина, когда-то разделенного на мужчину и женщину.
Итак, первая инициация Цирцеи для Одиссея была биологической: тот спустился в подземный мир, повстречался с предками и осознал, что в пространстве трансцендентного мужчина и женщина едины. Возвратившись к Цирцее, Одиссей сообщает: «Этот урок я усвоил».
А она отвечает: «Хорошо. У меня для тебя есть второй». Пройдя биологическую инициацию в мир людей, Одиссей теперь должен приобщиться к свету чистого разума. Цирцея – дочь бога Солнца, Феба Аполлона. Она говорит: «Я укажу тебе путь на остров моего отца, Солнца». И рассказывает об опасностях, подстерегающих на пути туда.
Рис. 107. Одиссей и сирены (краснофигурный кратер, античная Греция, 475 г. до н. э.)
Сначала ему повстречаются сирены, чьи песни околдовывают моряков и сбивают их с пути, а корабли разбиваются о скалы. А что такое песня сирен? Это песня о тайнах Вселенной, услышав которую кажется невозможным вернуться к рутинной работе. Впоследствии эллинские философы связали сирен с раем, а их песни – с чарующей музыкой небесных сфер, которая так околдовывает вас, что вы забываете про все земное.
Я слышал рассказ одного из астронавтов Аполлона-9, Расти Швайкарта, о том, как он услышал Песнь сирен во время полета вокруг Луны. Во время выхода в открытый космос он был снаружи корабля, соединенный с ним пуповиной кабелей, и ему нужно было выполнять какие-то работы в открытом космосе. Эту работу было необходимо координировать с тем, что происходило внутри космического модуля. Все там были очень заняты и потому не могли испытывать того, что испытывал он. В какой-то момент внутри корабля случились какие-то неполадки, и у Расти оказалось пять свободных минут. Он летел в космосе со скоростью 18 000 миль[130] в час. Ни звука, ни порыва ветра, под ним – Земля, над ним – Луна, а еще дальше – Солнце. Он вспоминает: «Я спросил себя, за что же мне выпало такое счастье – испытать все это?» Вот это и есть трансцендентный, мистический опыт, который может заставить вас забыть про труд всей вашей жизни.
Еще один пример подобного опыта «ухода в астрал» – история с Фомой Аквинским. Он уже написал одиннадцать томов своего теологического труда Summa Theologica, и ему оставалось еще чуть-чуть. Однажды утром, проводя мессу, он вдруг пережил мистический опыт. Тогда он отложил в сторону перо и чернильницу, заявив: «Все, что я написал, просто ерунда». И ушел в астрал. После того как человек пережил нечто подобное, как ему снова взяться за обычную, рутинную работу? Вот это и есть – Песнь сирен.
Бывают откровения, превосходящие все, что вы могли бы сделать и о чем могли бы помыслить, – таков высший мистический опыт. Именно его и предстоит пережить Одиссею, но при этом не разбиться о скалы. Поэтому он залепляет своим товарищам уши воском, а себя велит привязать к мачте, приказывая кормчему: «Что бы я ни говорил, от мачты меня не отвязывай». Потому что понимает, что ему захочется выпрыгнуть из своей кожи.
После сирен ему повстречаются странные и безобразные Сцилла и Харибда. Сцилла – это юная женщина, заблудившаяся на необитаемом острове, на скалах и отвесных утесах, нижняя часть ее тела – это будка с лающими псами. Рядом с другой богиней, Харибдой, в море крутится водоворот. У эллинов Сцилла ассоциировалась со скалой, символизировавшей логику, а Харибда – с мистической бездной. Человек должен был проплыть между ними – стремясь к середине, минуя пару противоположностей.
Преодолев оба испытания, Одиссей приплывает к острову Солнца, где живет Феб Аполлон.
Рис. 108. Сцилла (серебряная монета, Италия, ок. V в. до н. э.)
Здесь существует запрет: нельзя убивать солнечного быка и есть его мясо. То есть перед высшим божеством не следует задумываться ни о чем материальном. Когда дело доходит до приобщения к высшему разуму и энергии света жизни, происходит нечто важное. А не что-то типа «давай выпьем кофейку и съедим пару сэндвичей». О таком в подобные минуты не думают.
Есть история про Рамакришну, великого индийского святого, который жил в XIX в. в Калькутте. Его главным учеником был Нарендра, впоследствии известный под именем Свами Вивекананда. Однажды, когда Рамакришна входил в храм богини Кали, жрецом которой он был, Вивекананда обратился к нему: «Знаешь, я хотел попросить Богиню кое о чем. Ты попросишь ее помочь мне?»
Рамакришна вошел в храм, а потом, когда он выходил, Вивекананда спросил у него: «Ну что, попросил?»
«Ох, – ответил Рамакришна. – Я забыл».
Дело в том, что, представ перед богом, ты забываешь про сиюминутные дела.
Одиссей засыпает, а в это время десять его товарищей начинают бесчинствовать, убивают священных коров и жарят их мясо. Зевсу поступает жалоба от Аполлона о святотатстве. Когда Одиссей и его люди отправляются в путь, Зевс ударом молнии топит корабль, и гибнут все, кроме Одиссея, ухватившегося за мачту. И он снова сметен с пути, которому следовал.
Он приблизился к той золотой двери, через которую сознание может легко пройти, обретя бессмертие, и никогда не перерождаться, навсегда покинув мир обыденного. Но это не его судьба; его судьба – вернуться к Пенелопе и к жизни. Одиссей возвращается не по своей воле.
Когда вы достигли такой высокой точки концентрации и уже готовы к прорыву в область наивысшей реализации, все земные импульсы остаются далеко позади; но как только концентрация утрачена, все земное снова тянет тебя назад.
Читая Махабхарату,
