я наткнулся на замечательную историю. Один святой медитировал в пруду лет сто подряд или дольше, возможно, стоя на одной ноге, и был уже готов достичь просветления, как вдруг услыхал плеск в пруду. Отвлекся. Посмотрел туда. Знаете, стоит только немного расслабиться – и пошло-поехало. Из пруда выпрыгнула большая рыба. Это была огромная рыба, которая весело плескалась, а с ней – много маленьких рыбок. Йога это поразило. «Вот счастливая рыба со своим потомством. Вот бы мне иметь потомство. О, как бы я хотел иметь потомство. Пойду-ка я женюсь».
Он выбрался из пруда и пошел в ближайший дворец. Там, конечно, сидел царь, и умный йог был в курсе, что у этого царя было пятьдесят дочерей. Вы понимаете, что только что прекративший медитировать йог выглядит неаппетитно. И вот этот вонючий йог пришел во дворец, царь принял его, а йог говорит: «Я хотел бы жениться на одной из твоих дочерей».
А царь посмотрел на него и подумал: «О господи!» Конечно, йог понимал, о чем он думает. Царь сказал ему: «Ну, мы тут просто так дочками не разбрасываемся, мы позволяем им самим выбирать себе мужей. Я позову евнуха, пусть он отведет тебя на женскую половину дворца, и если какая-то из дочерей сама этого захочет, то ты на ней женишься».
Пришел евнух и повел йога на женскую половину дворца. Когда они оказались у двери, йог вдруг превратился в обаятельного юношу с ресницами, как у верблюда, такого красивого, что и представить себе невозможно.
Когда дверь открылась, евнух сказал: «Ваш отец говорит, что если кто из вас захочет, то может выйти замуж за этого человека и уйти с ним». Девушки завизжали, потому что все захотели выйти за него замуж, и вот он вышел из дворца, а за ним – его пятьдесят жен, как и было обещано.
Некоторое время спустя царь подумал: «Интересно, как там у них дела». Он велел приготовить слонов, уселся на одного из них и поехал туда, куда йог увел его дочерей. Он увидел пятьдесят дворцов. Зашел в первый, увидел там одну из дочерей, сидевшую на подушках, и спросил: «Как ты тут, солнышко?»
«О, – ответила она, – он такой замечательный. Но меня беспокоит, что он всегда только со мной».
Царь отправился к другим дочерям – там то же самое. «Как же мои другие сестры?» Видимо, стоит заняться йогой, чтобы достичь подобных высот. Отец отправился домой озадаченный, размышляя о том, что все они счастливы, но что же будет дальше?
И тут стали рождаться дети. Один малыш – это радость, два малыша – две радости, а три – это уже как-то не очень, а четыре, а пятьдесят малышей? И йог подумал: «Так, я получил что хотел. Отлично. Теперь я возвращаюсь к своему пруду».
Он предложил своим женам присоединиться к нему, и каждая ответила так: «Да, тут как-то стало шумно и хлопотно, я, пожалуй, пойду с тобой». Они отдали своих младенцев нянькам, и йог в компании пятидесяти жен вернулся к пруду, и там они стали все вместе стоять на одной ноге.
Именно это я имею в виду, когда говорю, что обыденное тянет человека назад. Корабль Одиссея затонул, его команда погибла. Он один плывет, уцепившись за обломок корабля, он проделал долгий путь до острова Солнца и – бдымс! – его отбросило назад.
Как мы убедились, он пережил две инициации с Цирцеей – одну биологическую, а другую – солнечную. Но его странствие еще не окончено, ему нужно вернуться в мир двойственности. И вот он возвращается, следуя по пройденному маршруту, и его выбрасывает волной на берег, но не на остров Цирцеи, а на остров Калипсо, этакой нимфы бальзаковского возраста.
С ней он живет семь лет. Это похоже на настоящий брак, начало реальных взаимоотношений между двумя силами – мужской и женской.
И вот приходит время, когда он сидит на берегу, размышляя о Пенелопе. Похоже, он усвоил все уроки. Тогда снова является вестник богов Гермес и обращается к Калипсо: «Ты должна отпустить его». Он говорит Одиссею: «Пора возвращаться домой, к Пенелопе».
Итак, у послушной божественной воле Калипсо выбора нет, и она готовит для Одиссея плот, провизию и отпускает его.
Его несут морские течения, и вот он снова оказывается у порога в мир неизведанного. Это напряженный момент, в жизнь вторгается новый мир – и это место встречи с великими тяготами и для мистика, и для любого другого человека. Довольно трудно перейти порог, чтобы погрузиться в этот новый, рискованный мир, но пришло время вернуться и интегрироваться в обыденную жизнь.
Но бдительный Посейдон присматривает за Одиссеем, убившим его сына Полифема, и из мести разрушает его плот. Одиссея еще долго качает на волнах, прежде чем он получает небольшую помощь от Левкофеи, белой богини моря, и от самой Афины. И вот море выбрасывает его на берег на острове феаков.
Наутро, пока он спал, на берег приходит юная Навсикая, дочь царя, со своими служанками. Она пришла постирать белье в ручье, впадающем в море. Закончив работу, девушки начинают играть в мяч, подбрасывая его. Мячик укатывается и попадает в спящего Одиссея, отчего тот просыпается. И вот этот великий огромный голый мужчина поднимается, облепленный водорослями, прикрывая гениталии веткой оливы. (Джойс считал Одиссея первым джентльменом.[131]) Все девушки до смерти перепугались, кроме Навсикаи. Она похожа на Афину – покровительницу героев. Эта девушка выросла на острове, где не было никаких молодых людей, достойных внимания, и вот вдруг… «Ах!» – подумала она…
Она мечтала встретить героя, и вот этот герой появился.
Одиссей заговорил с Навсикаей, которая берет его под защиту и отводит к своему отцу, царю Алкиною. Алкиной приглашает Одиссея на пышный пир, и когда гость насытился, спрашивает его: «Откуда ты, чужеземец?»
Вместо того, чтобы ответить: «Я не человек», Одиссей говорит: «Меня зовут Одиссей». Он вернул себе свое имя, его приключениям пришел конец, и он стоит на пороге возвращения.
Конечно, теперь Навсикая понимает: «Он не для меня».
Одиссей рассказывает ей о своих странствиях – так и начинается «Одиссея»: вся история – это воспоминание о том, как он попал туда.
Рис. 109. Одиссей, Афина и Навсикая (краснофигурная амфора, античная Греция, V в. до н. э.)
Потом он просит помочь ему вернуться домой, и Алкиной снаряжает для него прекрасный корабль. Одиссея приносят туда спящего, усталого после странствий и кутежа, и его корабль отплывает в Итаку, где
