проекты 16-этажных домов. Например, здание у Красных Ворот стало не просто жилым, как предполагалось изначально, а административно-жилым. Высотка на Смоленской площади выросла до 22 этажей и была целиком отдана под министерство, хотя вначале там планировали строить и квартиры. Административное здание в 16 этажей на Каланчевской площади (называвшейся с 1933 года Комсомольской)[470] в итоге стало 17-этажной гостиницей[471]. В 1948 году существенные изменения были внесены в проект здания на Ленинских горах. Изначально оно задумывалось как гостиница и жилой дом, но в 1948 году власти решили отдать его Московскому университету[472].
По свидетельству Георгия Попова, решение строить университет на Ленинских горах принял лично Сталин. Попов вспоминал, что перед тем как внести изменения в прежний план, советский вождь выразил удивление: «Значит, в Москве у нас – жалкий, нищий, неавторитетный храм науки? И мы терпим это?»[473] Если это важное решение принял лично Сталин, то ответственность за отстранение Бориса Иофана с должности архитектора этого проекта Попов взял на себя. В мемуарах он писал: «Затем я предложил собрать более сильную группу архитекторов и инженеров для проектирования комплекса зданий МГУ»[474]. В 1948 году на должность, которую занимал Иофан, назначили Льва Руднева. Потрясенный своим смещением, Иофан в июле 1948 года написал Сталину с просьбой вернуть его к работе над проектом: «Обращаюсь к Вам в трудную минуту моей жизни. Сегодня мне сообщил начальник строительства Дворца Советов товарищ Прокофьев, что есть решение проект нового здания Московского государственного университета, который я заканчиваю через две недели, передать на ходу архитектору Рудневу»[475]. Сталин просьбу не удовлетворил. И хотя Иофан оставался главным архитектором Дворца Советов, он больше не имел прямого отношения к строительству ни одного из послевоенных московских небоскребов.
Илл. 4.3. Главный архитектор здания МГУ на Ленинских горах Лев Руднев (второй слева) за работой в своей мастерской. 1951 г. Собрание Музея Москвы
Пятнадцатого марта 1948 года Совет Министров издал новое постановление, которое опиралось на предыдущее, выпущенное в августе 1947-го, и содержало поправки к нему. В новом документе московским властям предписывалось на первом этапе начать строительные работы на Ленинских горах, на Смоленской площади, у Красных Ворот и на Котельнической набережной. Строительство высоток в Зарядье, на Дорогомиловской набережной, на Комсомольской площади и на площади Восстания было отложено до 1950 года[476]. Это решение стало ответом на высказанные многими официальными лицами опасения, что, если приступить к строительству всех восьми зданий сразу, могут возникнуть большие сложности. Через год после начала работы над проектом стало ясно, что монументальную перестройку Москвы физически невозможно осуществить так быстро, как планировалось изначально. Советский Союз еще не успел оправиться от войны, сильно подорвавшей его трудовые и материальные ресурсы. Притом что мартовское постановление 1948 года предполагало определенную степень сотрудничества между разными ведомствами, которым было поручено возведение московских небоскребов, этот документ не устранял конкуренцию из-за ресурсов, неизбежно возникавшую при выполнении столь масштабного строительного проекта. Никакое постановление не могло помешать некоторым министрам «припрятывать» трудовые и материальные ресурсы; никакой приказ не мог полностью сгладить неравенство сил между разными министерствами, занимавшимися проектами небоскребов.
Отсутствие согласованности между разными ведомствами, занимавшимися строительством небоскребов в разных местах советской столицы, удивительно контрастирует с эстетическим единством внешнего облика всех восьми зданий, которого удалось добиться к 1949 году. В июне того года широкую публику наконец познакомили с эскизами московских небоскребов, опубликовав их в журнале «Архитектура и строительство» (илл. 4.4–4.11). Глядя на эти эскизы, представляющие здания впечатляющей высоты и монументальности, легко подумать, будто их создал один и тот же зодчий. В течение следующих лет в проекты вносились изменения с целью сделать все эти здания еще более похожими друг на друга. Например, в 1951 году министерства путей сообщения, авиационной и тяжелой промышленности обратились к Берии с предложением дополнить их небоскребы шпилями. Объяснялось это тем, что остроконечные навершия не только добавят высоты зданиям, но и усилят их сходство с остальными многоэтажными «сестрами». Берия удовлетворил их просьбу, согласившись с тем, что без этой венчающей все здание вертикальной детали высотки у Красных Ворот, на площади Восстания и на Смоленской площади будут смотреться незаконченными[477].
Илл. 4.4. Проект 26-этажного здания МГУ на Ленинских горах. Архитекторы Л. В. Руднев, С. Е. Чернышев, П. В. Абросимов, А. Ф. Хряков. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 4)
Илл. 4.5. Проект 32-этажного административного здания в Зарядье, возвышающегося над Красной площадью и Кремлем (слева). Архитектор Д. Н. Чечулин. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 9)
Илл. 4.6. Проект 26-этажной гостиницы на Дорогомиловской набережной. Архитектор A. Г. Мордвинов. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 10)
Илл. 4.7. Проект 20-этажного административного здания на Смоленской площади. Архитекторы В. Г. Гельфрейх, М. А. Минкус. (Архитектура и строительство. 1949 Июнь. С. 14)
Илл. 4.8. Проект 17-этажной гостиницы на Комсомольской площади. Архитекторы Л. М. Поляков, А. Б. Борецкий. (слева – Казанский вокзал, архитектор А. В. Щусев). (Архитектура и строительство. 1949. Июнь 1949. С. 17)
Илл. 4.9. Проект 17-этажного жилого дома на Котельнической набережной. Архитекторы Д. Н. Чечулин, А. К. Ростовский. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 18)
Илл. 4.10. Проект 16-этажного жилого дома на площади Восстания. Архитекторы М. И. Посохин, А. А. Мдоянц. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 20)
Илл. 4.11. Проект 16-этажного административно-жилого здания у Красных Ворот. Архитекторы А. Н. Душкин, Б. С. Мезенцев. (Архитектура и строительство. 1949. Июнь. С. 22)
Дела против Попова и Чечулина
Послевоенные годы стали для советских архитекторов беспокойным и неопределенным периодом. В разгар ждановщины они были вынуждены участвовать в горячих спорах на идеологические и стилистические темы. Но и более серьезные драмы, разворачивавшиеся в это время на политической сцене, не обошли советских архитекторов стороной. Именно тогда Сталин провел в высших государственных и партийных рядах новые чистки. Наибольшую известность получило так называемое ленинградское дело: в 1949 году руководители партийных организаций Ленинграда были арестованы, подверглись допросам, им предъявили обвинения в заговоре с целью создать региональную компартию в
