Лод ответил не сразу. И обнял в ответ тоже не сразу.
Но всё-таки обнял - и ответил.
- Я понимаю. Можешь не беспокоиться, - когда он заговорил, в голос его вернулась прежняя мягкость. - Я никогда не стану таким, как Ильхт.
- Я должна больше верить тебе. - Морти опустила голову, уткнувшись лицом ему в шею, словно желая спрятаться от собственного стыда. - Скажи... это очень странно, что я так и не могу до конца сделать это - поверить? И боюсь тебя, хотя ты всегда был так добр ко мне? Ко всем, кто тебе дорог?
- Наверное, на твоём месте я бы сам себя боялся, - в словах Лода сквозила печаль. - Но я скорее умру, чем причиню тебе вред.
- Знаю. Знаю. Прости.
Дальше они просто сидели, обнявшись. Пока я пыталась осмыслить всё, что услышала.
Они молчали так долго, что я уже отступила от двери, когда Морти вдруг вскинула голову.
- И что ты собираешься делать с ней дальше? - она смотрела в пустоту за спиной колдуна. - Теперь, когда знаешь, что она чувствует?
Мне не требовалось слышать имя, чтобы понять, о ком речь.
И я замерла, где стояла.
- Ей некуда идти. У неё нет никого, кроме меня. А её боль в любой момент может поглотить её с головой. - Лод говорил без нежности, без намёка на особенные чувства. Просто излагая положение вещей. - Отдалять её от себя - всё равно, что убить её.
- Это верно, - Морти задумчиво кивнула. - И никто из нас не хочет повторения прошлой истории.
Я ждала, что он скажет 'да'. Подтвердит, что подыгрывает мне из жалости. Так же, как когда-то подыгрывал маленькой девочке, которая была ему небезразлична.
Но он ничего не сказал.
И его молчание само по себе сказало о многом.
Принцесса сощурила глаза. Лицо её вдруг сделалось непроницаемым.
- Ты ведь привязался к ней. Куда больше, чем к предыдущей. - Из голоса дроу тоже исчезли намёки на любые чувства. - Твоя любимая кукла, так похожая на тебя самого... и вот уж кто ни капельки тебя не боится.
А Лод всё молчал.
И я уже вновь хотела уходить, когда он всё-таки разомкнул губы.
- Насчёт неё тоже можешь не беспокоиться, - произнёс колдун. Негромко и очень, очень ровно. - Я клялся, что ты всегда будешь моей единственной.
Морти не откликнулась. Лишь прикрыла глаза со странной обречённостью, и губы её судорожно дрогнули.
Но когда Лод, отстранившись, заглянул ей в лицо, встретила его взгляд спокойно.
- Ты ведь веришь мне? Хотя бы в этом?
Морти, слегка улыбнувшись, взяла его лицо в свои ладони.
- Мой милый, верный, честный Лод, - и едва заметно качнула головой. - Я знаю, что ты никогда не унижался и никогда не унизишься до того, чтобы мне лгать.
Потом оба растворились во тьме. Оставив меня в ней же. Наедине с моими мыслями, в которых, откровенно говоря, царил полный бардак.
Я даже не пыталась в них разобраться. Не сейчас, по крайней мере.
Поэтому просто подошла к последней двери.
И вернулась туда же, откуда пришла.
В лаборатории было неожиданно темно: горела лишь одна свеча, на столе, за которым сидел Лод, тихо царапая что-то пером на пергаменте. А я каким-то образом отчётливо различала всё, что тонуло в тенях и сонном мраке вокруг колдуна. Наверное, снова уступка сна.
Так что прекрасно видела себя, свернувшуюся калачиком на постели у давно потухшего камина. И на сей раз это точно была я.
Я спала в одежде. Уже давно. В бриджах и рубашке, по крайней мере: снимала только чулки. И, как и ожидалось, предосторожность не была напрасной - другая-я лежала без одеяла. Оно неведомым образом безнадёжно сползло с меня, собравшись огромным комом ближе к полуголым ногам, которые моя копия поджала под себя. Видимо, замёрзла.
Впрочем, когда ком подозрительно вздрогнул, точно под ним кто-то ворочался, я догадалась о причинах, почему одеяло от меня убежало.
Так, значит, Бульдог не целую ночь коротает на моей подушке...
Как раз в этот момент Лод, отложив перо, откинулся на спинку кресла. Лениво потянулся, вскинув руки вверх. Оглянулся.
И, нахмурившись, встал, чтобы подойти ко мне.
Опустившись на колени рядом с постелью, колдун осторожно, но без особых церемоний вытряхнул из одеяла Бульдога. Укрыл меня - я даже не заворочалась, не то что не проснулась: всегда спала крепко.
Потом посмотрел на пса, обиженно сидевшего у меня в ногах.
- Нет, приятель, так дело не пойдёт, - сурово прошептал Лод, погрозив Бульдогу пальцем. - Завтра же отправляешься, откуда пришёл. Тем более паппей уже давно не проблема.
Тот пренебрежительно фыркнул и лёг, где сидел, демонстративно повернувшись к колдуну хвостом - но Лод уже смотрел на меня. Долгим взглядом, который трудно было понять.
Потом, склонившись ближе, Лод протянул руку к моему лицу. Убрал ото рта длинную тёмную прядь, которую я закусила во сне. На секунду задержал пальцы у щеки, словно желая коснуться.
И, не коснувшись, отвёл ладонь.
Простые, ничего не значащие движения... так почему в них столько напряжения? Откуда это ощущение, что каждое - через себя?
- Сноуи, Сноуи...
Колдун качнул головой; слова он выдохнул так тихо, что их можно было принять за шёпот ветра. Или голос листьев - не сухих, шуршащих громко и беспардонно, а живых, рождающих деликатный шёлковый шелест.
И улыбнулся.
С той же горькой иронией, в которой так хорошо читалось его презрение к себе.
Мрак поглотил его в тот миг, когда он поднялся с колен. Я осталась одна перед выходом в настоящее, гостеприимно приоткрывшим дверь мне навстречу.
Долго стояла на месте, не решаясь шагнуть туда. Даже думать ни о чём не решаясь.
- Как я могу знать, что всё это правда? - спросила я потом, обращаясь к черноте вокруг. - А если ты показал мне то, что я хотела бы увидеть? Просто потому, что Лод тебя попросил?
В ответ чернота рассмеялась - голосом Акке.
- Ты неисправима, - иллюранди не показался, но голос его зазвучал так близко, будто он стоял рядом. Наверняка всё это время незримо шёл за мной по пятам. - Но даже если б я делал это, потому что он попросил... хотя ты, будем честны, решаешься на бунт только во снах... разве это уже не значит, что ему не всё равно, что ты о нём думаешь?
Я помолчала.
Затем, взявшись за край двери, приоткрыла её шире. Даже не глядя, что за ней, скользнула внутрь; в следующий миг уже смотрела в потолок лаборатории. Лёжа.
Наконец-то наяву.
Я села в постели с отчётливым чувством дежавю. Посмотрела на Лода, который устроился за столом, будто перекочевав туда из последнего видения.
Моё пробуждение от него не укрылось.
- Привет, - колдун оглянулся на меня, рассеянно и приветливо. В одной руке перо с чернильным кончиком, другая придерживает лист пергамента. - Ты как раз вовремя. В вашем языке есть другие слова, которые означали бы 'блаженство'?
Я смотрела на колдуна, в кои-то веки чувствуя, что плохо соображаю. Голова шла кругом, и виной тому явно было не только недавнее пробуждение.
- Привет, - я отвечала скорее машинально. - Синонимы 'блаженства'... счастье, эйфория, наслаждение... нирвана, может быть...
- Нирвана? - Лод, прикусив кончик пера, кивнул. - Спасибо.
Не сказав больше ни слова, принялся черкать что-то на пергаменте. А я не стала спрашивать, к чему вопрос. Откровенно говоря, он даже странным мне не показался: было просто не до того. Мысли медленно, но верно успокаивались, словно речная муть, оседающая на дно... и я всё отчётливее понимала, что хочу сделать.
Хотя, пожалуй, я не просто хотела: я должна была это сделать.
- Смотрю, ты занят, - проговорила я. - Не против, если я позавтракаю одна? Не хочу тебе мешать.
- Ты не помешаешь, - выведя на пергаменте последнюю вдохновенную закорючку, Лод отложил перо. - Я как раз закончил.
Заставив меня отчаянно вцепиться пальцами в одеяло.
Не могу я сейчас завтракать. Не могу. Я должна найти ответы на те вопросы, что жгли сознание большими калёными буквами. Найти подтверждение тому, что это было реально - то, что я видела. Как можно скорее.
