От обычного легионера его отличал только колоссальный рост. Силовая броня гудела, воспроизводя знакомый ритм, но как–то беспокойно.
«Это невозможно. Он мертв. А если это он, значит, я лишился рассудка. Если это он, я, вероятно, все еще внутри горы, а все вокруг — лишь иллюзия воспаленного рассудка».
Примархи — по крайней мере, некоторые из них — ощущали присутствие братьев. Вулкан должен был бы отличить правду от обмана, но сомневался в своих инстинктах. Он видел Ферруса и раньше, и в более мрачных обстоятельствах, чем эти. В какой–то жуткий момент он почти поверил, что никогда не покидал кальдеру под Смертным Огнем и до сих пор видит сны, погруженный в кровь Ноктюрна.
Взгляд Вулкана остановился на руке — «железной руке», хотя нельзя подобрать определения, более неверного. Чудотворная конечность притягивала и отражала слабый свет, сияя серебром. Но состояла не из серебра и не из железа. Этот металл вообще не поддавался классификации.
Наверняка было известно лишь одно: эта рука уникальна.
Кроме того, на ней не хватало одного пальца.
«Неужели я вижу своего брата?»
Вулкан представил, как протягивает руку к тени Ферруса, как делают те, кого преследуют фантомы ушедших, но не шелохнулся, и смятение рассеялось быстро и незаметно.
— Такова воля Ферруса Мануса, — заявил тот, кого называли Аугом.
— Наш примарх вернулся к нам, — сказал другой, Кернаг, стремящийся к власти.
Рука, вернее, оставшиеся на ней пальцы, приподнялись. Да так и остановились.
Вулкан снова закрыл глаза, не осмеливаясь верить и надеяться.
«Он мертв, а мертвые не возвращаются».
— Кроме одного тебя, брат…
«Заткнись, Феррус. Ты умер».
— Разве? Открой глаза и смотри, Вулкан. Сорви маску, если не боишься увидеть, что скрыто под ней.
— Его воля должна быть исполнена, — настаивал Равт, самый старший из них.
Он не фанатик. Он верил, хотя как–то равнодушно и хладнокровно. Горгон вернулся, значит, первенство за ним. Логично.
— Видишь, Медузон, — снова заговорил Ayг, — наш отец возродился. Прошу тебя, брат, будь благоразумен.
— Это немыслимо! — воскликнул Медузон. — Как такое может быть?
— Но так и есть, — сказал Ayг с той же уверенностью, что и его железные братья.
— Но его тело… Оно было изуродовано. Рассечено, а изувеченный труп поднят в качестве доказательства. Я видел это.
Отчаяние в голосе Медузона перекликалось с чувствами Вулкана, только примарх не показывал их. Он не решался проявить эмоции, пока точно не узнает, что это, пока не будет уверен в своей реакции.
— Это ничего не значит, — заявил Равт.
— Он получил другое тело, — добавил Кернаг.
— Одетое в адамантий и керамит, — сказал Ayг. — Более сильное.
— Плоть слаба, — прошипел Аркборн с горячностью безумца.
И все повторили за ним эти слова, а вслед за негромким мрачным хором наверху раздался гул двигателей, потрясший весь огромный зал так, что с его обветшавшего фундамента взметнулась пыль.
Медузон взглянул вверх сквозь дыры в полуразвалившейся крыше. В небо смотрели все, кроме железных отцов и их равнодушной ко всему свиты.
Штурмовики и баржи, старый изношенный транспорт и грузные посадочные модули — все множество судов Железных Рук и их союзников — спускались на поверхность.
— Это ты созвал их, Ayг.
Медузон опустил голову и встретил ледяной взгляд своего бывшего друга.
— Как положено.
— Но не по моему приказу.
— Они собрались, чтобы стать свидетелями воскрешения Горгона, — сказал Норссон. — И конца твоего лидерства, — язвительно добавил он.
Лумак рассвирепел, с трудом удерживаясь, чтобы не обнажить меч во второй раз:
— Следи за своими словами, брат! Медузон — наш военачальник, и остальные офицеры это подтвердят.
— Вряд ли, когда увидят, что примарх снова с нами. Они свергнут вероломного военачальника и перейдут на сторону истинного главы легиона.
Медузон невольно хмыкнул. И прошептал:
— Это безумие.
Он поднял руку, призывая к спокойствию, и искоса взглянул на Вулкана, но примарх оставался бесстрастным. В душе Медузон гадал, о чем тот сейчас думает. Сам военачальник понимал, что политический лёд под его ногами стал неимоверно тонким, особенно после дорого обошедшегося рейда, который привел к смерти Аркула Тельда и больше, пожалуй, ни к чему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Победа. Да, но победа без трофеев. А это придавало ей привкус горечи. Избежать поражения — еще не значит выиграть битву.
Тельд был ветераном высокого ранга. Его многие знали, многие сражались бок о бок с ним и во время нынешней войны, и прежде, в Великом крестовом походе. Тельда уважали и те, кто с ним не встречался, но был о нем наслышан. Смерть Аркула стала ударом не только в смысле тактики. Она нанесла вред всем им, нанесла вред делу Медузона.
Теперь он не сомневался, что Гэлн Кренн настроит членов клана Унгаваар против него. А после того как от Медузона отвернулся даже Ауг, которого тот считал другом, осталось совсем немного кланов, поддерживающих его идеи. Он был ослеплен тщеславием и своей жаждой мщения Марру.
Чем бы ни был этот «примарх», но раз уж Aуг счел нужным перейти в оппозицию, он станет ключевой фигурой, вокруг которой в стремлении сместить Медузона объединятся железные отцы. Самое забавное, что Шадрак не стремился к лидерству, но знал, что за неимением более достойного кандидата должен стать во главе воинов. В данный момент смена лидера приведет к катастрофе. Железная Десятка будет дробиться на мелкие группы и уже никогда не сумеет возродиться.
Медузон не может обречь на забвение знамя некогда великого легиона. Он обязан это предотвратить.
Бесчисленные суда приземлялись на пустой арене, вздымая вихри пыли, разгоняемые турбодвигателями.
Без какого бы то ни было явного приказа грузовые и пассажирские аппарели опустились, и зал заполнился стуком металла, напомнившим звон колоколов.
Медузон заметил, что к собравшимся приближаются Боргус и Яккус, два офицера, лейтенант и линейный капитан. Они смеялись какой–то шутке, а их десантные катера уже взмыли друг за другом в небо.
К ним присоединялись и другие воины, но всех объединял одинаково потрепанный в боях вид.
Да, плоть была слаба, но их металл тоже знавал лучшие дни.
Как только установилась тишина, вперед вышел Ayг.
— Здесь все меня знают, — заговорил он, дерзко глядя в глаза Медузону.
— Что это означает, брат?! — воскликнул Боргус, не имевший привычки тщательно подбирать слова.
— Я ожидал, что нас поприветствует наш военачальник
Затем его взгляд упал на огромного воина в чешуйчатой мантии, и Боргус не смог скрыть удивления.
Остальные собравшиеся повели себя точно так же. Некоторые в знак уважения склоняли головы, другие подозрительно щурились.
— Это всего лишь вопрос традиции, — продолжал Ауг, игнорируя перешептывания в рядах офицеров, обсуждавших массивного воина.
— Ауг получил в свое распоряжение не одного, а двух примархов сразу, — не скрывая насмешки, заговорил Медузон. — Хотя владыка Вулкан повинуется только под дулом пистолета. Точнее, нескольких пушек… То есть множества очень мощных орудий.
Если Вулкан и заметил провокацию в его словах, он этого не показал.
— Разве это не ясно, Боргус? — ответил Ayг, отказываясь реагировать на попытки сбить его с толку. — Мы разделились. Наш военачальник — бывший военачальник — лично об этом позаботился. Он привел к нам примарха, вернее, это он так говорит. — При этих словах Ayг в упор смотрел на Вулкана. — Хотя и не может привести никаких доказательств. Осторожность необходимо соблюдать, иначе мы рискуем попасть в ловушку. Поддельные друзья и поддельные цвета — это Железной Десятке хорошо знакомо. — Теперь он по очереди посмотрел на Нуроса, на спутников Вулкана и на Далкота. — У нас слишком долго не было настоящего лидера. Медузон сделал все что смог, и никто не вправе его винить. Но этого оказалось недостаточно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
