Рейтинговые книги
Читем онлайн Воспоминание о счастье, тоже счастье… - Сальваторе Адамо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 60

Однако, ручеёк предположений моих обрёл тем временем уверенность, поскольку Пьеретта плеснула на мельницу мою целой рекой, пусть то и была Эн.

По весьма тонким намёкам понял я, что мадам Дюпре тайно практиковала старейшее из ремёсел. С возрастом, едва приметным, зародилась в ней тяга к респектабельности. Не в состоянии изменить жизнь кардинально, взялась она за роль распорядительницы. В каком-то смысле в том преуспела — годы службы по увеселению человечества, занятия репутации пускай и сомнительной, но в некоторых подобных заведениях и содержания весьма вычурного, флуоресцирующий товар которых во множестве своём отбрасывает на мостовые Бельгии манящий интригой цвет индиго, даровали ей ореол власти.

Основное владение, вотчина её, оплаченная с её же грудей испариной, обзывалась Blue Night.

Располагала мадам и постоянной резиденцией в респектабельном Морланвельце, прямо против замка Маримонт. В поросший каштанами Ситэ, где в своё время сама преуспевала и куда, благодаря связям, от суеты и лишних глаз сына-гангстера припрятала, являлась она лишь с тем, чтобы собаку покормить, не пожелав в собственном доме ту держать, да за мной, как я понял, присмотреть.

Но, и бывая в Ситэ лишь наскоком, Пьеретта щедрым сердцем своим расположила-таки к себе одну из соседок, напоминавшую ей о былом славную Джузеппину, дамочку в черном манто, о грустном финале которой я вам рассказывал.

Принявшая участие в похоронах бедняжки, признала Пьеретта в Фернане преданного посетителя известных апартаментов призванной тем днём на высший суд. Так-то вот, дорогой наш Фернан.

Тогда же вечером, сидя у меня, поинтересовалась она, что это за тип сидел на пассажирском сиденье катафалка. Я ответил, что то, мол, был мой патрон. Предпочёл расплатиться, не дожидаясь весточки от щеголявшего безденежьем вдовца.

— О, как это мило с его стороны, — заметила она. — Таков уж он, грязный этот развратник.

— Вы его знаете?

— А как же!

И поведала она мне о некоторых неочевидных извращениях нашего Мефисто, в том числе и о его привычке душить раздатчиц удовольствия, и те порой были вынуждены брыкаться и вопить, взывая к его разуму, настолько вживался он в свои патологические фантазии, обуреваемый страстью. Похлопывая себя по животу, повествовала она мне и об одной неудачной затее его, в которой тот стал жертвой одной из присланных ею в загородный дом к нему девиц.

Фернан очень любил пошалить. Той ночью, он приковал щедро оплаченную по такому случаю партнёршу к изголовью медной кровати. В мини плавках, имитировавших шкуру леопарда, влез он на нормандский шкаф, откуда хотел сигануть на матрас, освободить красавицу и радость той доставить.

Но, трах, бабах! Крыша проломилась, и оказался Фернан внутри шкафа, запертого снаружи на ключ, тот в замочной скважине торчал. Девица недвижна, Фернан со сломанной ногой наверх выбраться не смог. Парочка тот ещё концерт задала, но… дом, по желанию самого хозяина, оказался на отшибе, дверца же шкафа — на редкость прочной.

Случилось то вечером… в пятницу, прислуга же явилась… лишь поутру… в понедельник. Правда, выходные, проведённые с полным воздержанием от пищи, застольной и сексуальной, никому пока что вреда не приносили…

— И давно это было?

— Да, несколько уж лет прошло. После того я его из виду потеряла, потому как воспитанницы мои слышать о нём не желали, даже за двойную плату. И потом, им это всякий раз стоило трусиков — маньяк забирал их с собой, в коллекцию. Если хочешь знать, я вычеркнула его из списка, потому что этот пройдоха от раза к разу требовал кошечек всё моложе и моложе, и, когда обозначилась граница сознательного возраста, тут уж их согласие перевалило за мои полномочия, там уж полиция нравов замаячила.

И Пьеретта рассмеялась.

Пускай и я не с неба свалился, но сей штрих из биографии Фернана (а представление о ней я уже имел — Франсуаз об инцесте, к чему не год и не два отец её принуждал, мне уже поведала) заставил-таки и меня содрогнуться от ужаса.

С тех пор три месяца минуло.

Шарли прежней Шарли стала, я Жюльеном — через «ж», как жизнь.

На самом деле, мы оставались всё теми же «ты Тарзан, а я Иван», но не покидало меня чувство, что самое страшное уже позади. Подбадривал я себя, как только мог: давай, Жюльен, ты справишься, Жюльен! Всё Жюльен, да Жюльен… Только не знал я врагов своих и боролся со всем, что попадалось под руку — с отчаянием и смирением, с воплями и плачем Шарли, с когтями и брыканием её, чуть позже с администрацией и медицинскими бонзами.

И верил всему тому до тех самых пор, пока как-то, безо всяких экивоков, не сообщила мне психичка, что мадам Эрман решила забрать дочь к себе. Право на то у неё было, да и, видимо, полагала, что наладит с плотью от плоти своей диалог и заполнит им унылое, вдовье своё одиночество. И принимала ту таковой, кем она и была. Уж не рассчитывала ли заполучить дочь свою послушней той, прежней, но сбросившей с себя рвом непонимания когда-то пролегавшую меж ними взбалмошность? Правда, ничего не попишешь, коли та выглядит — ровно, только что, нейрохирургом скальпированная.

На самом деле, случившийся с Шарли перелом оказался ничем иным, как повторным в её жизни обретением отрочества, после детства. А как измерить разницу между ними? Она ускользнула из сознания с обезоруживавшей наивностью, о чём, как-то раз, положив мне голову на плечо, сказала: «ты будь уж со мной всегда, а не то придёт мсье и побьёт меня», и тут же, вдруг, неожиданное заявление веру в человечество потерявшего подростка: «с глупостями пора кончать!»

Меж двумя этими полюсами сознания и ушла Шарли от меня навсегда. На ту, на другую сторону кривого своего зеркала.

Лёгкие недомогания следовали у Легэ одно за другим, но так, что семейный врач в точности не понимал, чему их приписывать. У него случались «перебои» со сном, страдал он ими не год и не два. Самым безобидным из возможных суждений о том забавном феномене было то, что не утомлял он своего хозяина. А с некоторых пор, не без помощи всё того же прогресса, проблема его кое-как разрешилась — в изголовье кровати смонтировали ему кислородную маску, на гибких шлангах и со всей причитавшейся для неё автоматикой. С трудом перенося поначалу, он в конце концов пообвыкся и вновь обрёл безмятежный сон. Так что, причиной упадка стало нечто иное.

Естественно, в ход дел предприятия настойчиво принялась вмешиваться Франсуаз, не взирая при том на курсы гимнастики. Повсюду, да такую насадила она власть, что оказался я крепко накрепко к креслу своему приклеенным. Голос её обрёл уверенность и звучал презрением, особенно когда произносила она итальянское имя моё — Джулиано, но с ударением по-французски, на последнем слоге, Джулиано-о! Всякий раз хотелось мне при том пнуть её ногой в зад, а в особенности, когда являлся этот её Жан-Ги, чтобы увезти на уроки физического воспитания.

Хм, гимнастка, как бы не так! С каких же это пор тренер учениц на дому забирает? Не знаю, стоит ли мне сожалеть о тех временах, когда она, ласкаясь, угощала меня чашечкой кофе, теперь в нём, конечно же, было мне отказано.

Беду свою воспринял я смиренно, убеждая себя, будто, исполнив обязательства перед Шарли, прозрел, и, тем самым, дал добро на достойный исход своей гордости… италийского крестьянина.

Только чуял я, что со дня на день обстоятельства могут заставить меня отмахнуться от всякой логики и отступить перед набухшей во мне импульсивности. Я ясно ощущал, что при Легэ-дочери карьерные шансы мои сводились к нулю, потому как понимал, что проделки милейшего Жан-Ги направлены на всё более глубокое внедрение под юбку мадмуазель Легэ, а вместе с тем, несомненно, и в фирму.

Э-эх! Раньше, до того как с Weight Watchers[23] на алтарь кокетства столько-то кило с самой себя было ею жертвовано, она мне больше нравилась. Наверняка, те кило, перемешавшись с тысячами тонн плоти, утерянной всеми бельгийскими толстушками, пошли на возведение мола вдоль побережья Северного моря, где и предстоит мне отныне давить на педали своего вело в поджидавшей меня круговерти ностальгических воспоминаний о былом.

В голове же своей страницу ту я уже перелистнул — прощай, Франсуаз Легэ. Выглядел Фернан всё хуже и хуже, дух его явно пал. Как и все вокруг, мог ли я о том что-либо говорить? Спал он при зажженном свете и вполуха, ожидал обещанного ему фатального удара, ночи напролёт продумывал уловку за уловкой, что в могилу его могли бы свести. Миновав все ловушки, он кое-как, часто уж с первыми проблесками рассвета, и засыпал. Вот и той драматичной ночью, пережив настойчивые атаки со стороны совести, верно, полагал он вернуться в постель.

А Ролан, он что же, просто бахвалился, обещая заставить пережить неприятную минуту того, кто приговорил нашу Шарли к бесконечной ссылке в анахронизм детства? Может быть, может быть…

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 60
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воспоминание о счастье, тоже счастье… - Сальваторе Адамо бесплатно.

Оставить комментарий