Лаэрт оттолкнул руку Геделинга, явно недовольный его словами.
— Вы же слышали. Решение уже принято.
Бруния заговорщически улыбнулась ему, пытаясь вложить в улыбку обещание неземных наслаждений. Наместнику это понравилось.
— Пока что она будет моей, — заявил Лаэрт, и Геделинг, не скрывая своего раздражения, пошел дальше, чтобы найти для своего гарема другую женщину.
Бруния ободряюще посмотрела на Рахель. В конце концов, принцесса продавала себя не за одежду и еду, а ради плана, который должен привести ее к свободе.
Хурган заметил, что что-то изменилось. Все началось с мелочей. У него урчало в животе, чего раньше не было. Убийство невнимательного стражника принесло ему меньше радости, чем обычно. Аппетит короля ухудшился, а когда он ночью выходил на каменный балкон и смотрел на Вормс, его скорее раздражала вонь, чем радовало зрелище человеческих несчастий.
Но это было еще не все.
Хурган не мог успокоиться. Его мучило подозрение, что он чего-то недоглядел. Конечно же, лишь какую-то мелочь. Но эта мелочь словно червь въедалась в его сознание, не давая королю покоя. Вскоре ему стало ясно, что не стоило полагаться на слова Гадарика о трех повстанцах, которые могли оказать сопротивление дракону. Теперь эти повстанцы исчезли, но почему-то у Хургана было ощущение, что они не утонули в Эльбе.
Именно с тех пор все изменилось. В нюансах, но все же… Хурган обладал огромной властью, однако эта власть уже не казалась такой… абсолютной.
Вдохнув застоявшийся воздух, Хурган закрыл глаза и призвал Фафнира. В обществе дракона король чувствовал уверенность в том, что его правление вечно.
Но Фафнир не прилетел. Хурган ждал несколько минут, полчаса, целый час. В конце концов он развернулся на каблуках и в ярости отправился в тронный зал. Он услышал, как за троном скулит Зверь. Это тоже был непривычный звук. Хурган нетерпеливо вытащил из небольшой чаши на левом подлокотнике драконий глаз, где он всегда лежал, и вгляделся в его молочную поверхность.
Тьма, пара огоньков, переливы черных и серых тонов. Фафнир летел в ночи где-то в небе Бургундии. Он не спал, он был готов, но почему тогда он не явился в замок?
— Гадарик! — закричал Хурган, хотя хватило бы того, чтобы прошептать имя его советника. Нибелунги слышали все, хотел ты этого или нет.
Хурган списал это на свою паранойю, но у него возникло ощущение, что даже Гадарик пришел чуть позже, чем обычно.
— Ваше величество. — Гадарик поклонился.
— Что случилось с Фафниром? — рявкнул Хурган.
— А что такое? — откликнулся советник. Судя по взгляду Гадарика, его этот вопрос не интересовал.
— Я его зову, а он не прилетает, — объяснил король.
— Он же не пес. — Гадарик пожал плечами. — Хоть дракон и служит вам, он живет своей собственной жизнью.
— С каких это пор? — прошипел Хурган. — Я его хозяин, и мой зов должен быть для него приказом!
— Когда Фафнир будет вам нужен, он появится, чтобы быть рядом, — заверил Гадарик короля. — Что ж, тогда я к вечеру…
И вновь Хурган внезапно осознал, что Гадарик отступил в тень, не спросив его разрешения. Это было неслыханно.
— Стой, Гадарик! Не так быстро!
— Мой король?..
Была ли в голосе нибелунга насмешка?
— Останься.
— Почему?
— Потому что я так хочу.
Это была битва за власть, длившаяся безмолвно. Сражение происходило в сознаниях человека и нибелунга, и в конце концов разум победил.
— Как пожелаете.
Зверь за троном зарычал, будто его порадовала победа хозяина.
Хурган заставил Гадарика помучиться.
— Мне кажется, что мой замок пустеет с каждым разом, когда я отвожу взгляд, — после паузы сказал он.
— Это лишь шутка, которую играет с вами усталость, — поспешил заверить Гадарик.
— Где Элея? — осведомился король.
Гадарик слегка напрягся, но под мантией этого не было видно. Он надеялся, что ему не придется отвечать на этот вопрос так быстро.
— А что, принцесса… отсутствует?
— Я ее не видел уже три дня, — прорычал Хурган.
— Я уверен, что она где-то в Вормсе. В поисках… развлечений.
Они оба знали, какие развлечения обычно искала Элея, но на этот раз такой ответ Хургана не удовлетворил.
— Я всегда узнаю об этом от стражников, моих шпионов или от тебя.
Гадарик сложил кончики пальцев, как будто собирался помолиться, чего на самом деле никогда не делал.
— Возможно, мы с вами недооценили тот факт, что принцесса Элея уже сотню лет переживает… переходный период. Она пытается удовлетворить свою потребность в самоутверждении, найти новые горизонты. Дайте ей время, и она вас удивит.
— Это уж точно. — Хургану не нравился этот ответ, но выбора у него не было. — Может быть, завтра мы узнаем, в чем тут причина.
— Несомненно, — пообещал Гадарик.
Он вновь попытался откланяться, словно вор, которого застали на месте преступления.
— Гадарик?
— Да, мой король?
— Ты помнишь повстанцев? Тех, на которых отказался нападать Фафнир, когда ты был там?
Гадарик кивнул. Он до сих пор с болью думал об этом.
Хурган посмотрел нибелунгу в глаза, не отводя взгляда.
— Я хочу, чтобы они погибли. Мне все равно, о чем мы там говорили. Все равно, что тебе для этого нужно предпринять. Я хочу, чтобы их убили. И поскорее.
— Не знаю, возможно ли… — начал Гадарик.
— Зверь голоден, — перебил его король, и, словно в доказательство его словам, из-за трона послышалось рычание.
Гадарик решил не усугублять конфликт и, легко поклонившись, исчез.
Хурган почувствовал себя немножко лучше. Сильнее.
И вновь Кальдер проснулся утром в холодном поту, пытаясь вспомнить свой сон. Ему в последнее время часто снились жестокие сны, наделенные своеобразной красотой: тишина на поле боя, после того как все воины были убиты, спокойствие, которое приходит с великой силой, тепло орошенного кровью клинка.
Повстанец сунул голову в кадку с холодной водой и поупражнялся со своим новым мечом. Меч был длиннее и шире того, который он раньше носил с собой. Настоящий меч для героя. Победителя. Кальдер перерубил деревянную балку, проткнул настенный ковер и начал парировать удары собственной тени. Раненая рука жаждала движений, радостно отдаваясь болью на каждый выпад. Вскоре Кальдер отправится искать Зигфинна и Брунию в Вормсе, чтобы помочь им в борьбе с Хурганом.
Два дня назад Данаин пошел в Гёранд, собираясь встряхнуть там людей. Пора было подарить Исландии немного надежды, пробудить в ней новую сущность. Впрочем, Кальдер был не уверен, нужна ли этой горстке оборванцев сильная рука. Занеся меч над головой, повстанец с криком ударил по старому исландскому трону, так что лезвие застряло и не поддавалось попыткам вытащить его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
