— Что случилось? — спрашивает она.
Я хватаю ее за руку и тащу по коридору в комнату Ронана.
— Где он?
— Ему нужно было поехать в «Слейнт», — отвечает она и с любопытством оглядывает комнату. — Так вот куда Жнец укладывает свою голову на ночь, а? Ничего не понятно. Это место абсолютно лишено индивидуальности.
— Ронан сам по себе одна чертова индивидуальность, — огрызаюсь я.
Мак хмуро смотрит на меня, а я в отчаянии потираю лицо руками.
— Прости, — говорю я ей. — Я знаю, ты пошутила. Я просто схожу с ума прямо сейчас.
Мак садится на кровать, ее голос спокоен, и она осторожно подбирает слова.
— И почему же?
— Потому что, — шепчу я шипяще, указывая на свой живот. — Он положил булочку в мою духовку.
Мак моргает. А потом снова моргает. Я думаю, она в еще большем шоке, чем я.
— Мак?
— Да. — Она вскакивает на ноги и пытается утешить меня неловким похлопыванием по плечу. — Честно говоря, я понятия не имею, что тебе сказать, Саш. Я понятия не имела, что Ронан на самом деле трахнул тебя. Черт. Это так странно. Я даже представить себе не могу…
— Ладно. Только, пожалуйста, не пытайся, — обрываю я ее. — Понятия не имею, что теперь делать. Он сойдет с ума, если узнает об этом. Но он заслуживает того, чтобы знать. Но если я скажу ему, он будет держать меня взаперти здесь, в этой жизни, вечно.
Мак вздыхает и снова падает на кровать.
— И дай угадаю, ты тоже хочешь, чтобы я держала рот на замке?
— Это же очевидно.
— Вся эта заваруха с двойным агентом — это не круто, — бормочет она.
— А что круто?
— Ничего, — быстро отвечает она. — Послушай, Саш. Я правда не в курсе, что происходит между тобой и Ронаном. Мне кажется, я все еще в шоке от того факта, что он действительно занимался сексом. Я имею в виду, что этот человек похож на гребаный кубик льда. Он когда-нибудь оттаивает?
— Он очень… напряженный, — говорю я ей.
Мак поднимает руки и качает головой.
— Ладно, не бери в голову, это слишком странно. Он мне как брат или что-то в этом роде. Я не могу думать о нем в таком ключе. Так что давай сосредоточимся на самом важном — на крошечном человечке, растущем внутри тебя, и на том факте, что я ни хрена не знаю, что тебе посоветовать в этой ситуации.
— Это бесполезно, — стону я.
— Я знаю, — говорит она. — Я в таких делах не мастак. Разве это плохо, что я чувствую себя счастливой? Потерявшей голову. Мы обе беременны одновременно. И у нас обеих есть парни, с которыми мы, наверное, никогда и не мечтали быть вместе, но, по крайней мере, мы пройдем через это вместе.
Я улыбаюсь ей и качаю головой.
— Ронан и я на самом деле не вместе.
— Ну, как бы там ни было, — лучезарно улыбается она. — У тебя будет его ребенок.
Ее счастье заразительно. Я была так занята, сходя с ума, что никогда не думала об этом на самом деле счастливом моменте. Моя рука скользит по животу, и я моргаю, чтобы сдержать слезы, зная, что мы с Ронаном создали его.
В этом нет ничего плохого. Независимо от того, какой бы безвыходной не была эта ситуация, или как сильно я хотела бы отделаться от этой жизни, этот ребенок ни в чем не виноват. Мне он уже нравится. На самом деле, чудовищность моей внезапной любви к чему-то, о существовании чего я только что узнала, поразила меня глубоко и надолго.
— Боже, Мак, я жду от него ребенка.
— Так и есть, — соглашается она.
— Я люблю его, — выпаливаю я. — Знаю, что это звучит безумно. Но я и правда его люблю. Я так долго была влюблена в него. Мы так облажались вместе, но я люблю его.
— Добро пожаловать в психушку, — Мак улыбается. — Проходите, присаживайтесь. Располагайтесь.
Я наполовину смеюсь, наполовину плачу. У Мака всегда есть способ заставить меня чувствовать себя немного лучше.
— Но, если серьезно, — говорит она, — ты должна ему сказать.
— Я не могу, — хриплю я. — Я не думаю… то есть я не знаю, чувствует ли он то же самое. Он почти не разговаривает со мной. Мне приходится вытягивать из него каждое маленькое слово.
— Саш, позволь мне кое-что тебе сказать. Я пришла в «Слейнт», полагая, что каждый человек там был чертовски подозрительным. И я наблюдала за ними всеми, включая Ронана. Но знаешь, что?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что?
— Он был так занят, наблюдая за тобой, что больше ничего в этом клубе не замечал. Когда ты была там, это было единственное, что его по-настоящему занимало, имело для него значение. Я помню, ты сказала, что хочешь завязать с этой жизнью, и я поняла, правда. Но ты убегаешь от этой жизни или от него? Потому что ты вроде как связываешь его со всеми остальными бандитами, хотя мы оба знаем, что на самом деле это не так.
Я моргаю, глядя на нее, и чувствую жжение в глазах. Несмотря на то, что Мак большую часть времени саркастична и уклончива, она очень проницательна.
— Думаю, он будет хорошо заботиться о тебе, Саш, — тихо говорит она. — Думаю, что ни один мужчина не осмелился бы снова взглянуть на тебя, если бы ты была его женой. И он никогда, никогда не причинит тебе вреда. Потому что, если бы он это сделал, я бы, черт возьми, убила его.
— Ну, не знаю. — Мои мысли сейчас слишком сумбурны, чтобы что-то понимать.
— Вы оба избегаете друг друга, Саш. Игнорируя слона в комнате. Как долго это продолжается?
— Многие годы, — честно отвечаю я.
— Хорошо, — говорит она. — И это глупо, да?
— Ну, если ты так ставишь вопрос.
Мак улыбается и тянется ко мне, чтобы обнять. У нее все лучше и лучше получаются объятия.
— Поговори с ним, Саш, — шепчет она. — Это все, что ты можешь сделать.
ГЛАВА 30
Саша
Когда Ронан возвращается, я приготовила настоящий пир на ужин. Конор доставил продукты, которые я просила, и мне больше нечего было делать, кроме как стирать и играть с Дейзи.
Оказывается, у Ронана даже нет телевизора или интернета в доме. Только книги. И после того, как я пробыла здесь всего один день, я не могу себе даже представить, как он справляется с этой тишиной все время. Он, должно быть, страдает от одиночества. Интересно, не поэтому ли он взял Дейзи? Это и правда не имеет смысла, когда у него есть корги. Поэтому, когда мы садимся ужинать, я решаю спросить его об этом.
Она трется о его ногу, а он неловко гладит ее по голове. Большинство людей, вероятно, не заметили бы того, как неуверенно он относится к таким простым вещам. Ронан всегда выглядит беспристрастным и хорошо собранным, но, если вы посмотрите внимательно, вы можете увидеть эти мелочи.
— Я так понимаю, у тебя никогда раньше не было собаки? — интересуюсь я у него.
Он смотрит на меня снизу-вверх и качает головой.
— Нет.
— Так как же у тебя оказалась Дейзи?
— Она была в доме Донована.
Это простое заявление убивает все желание продолжать беседу. Я не новичок в этой жизни. У этих парней нет привычки говорить о людях, которых они убили. Как только они умрут и будут похоронены, все будет кончено. Как будто их никогда раньше не было. И судя по тому, как Ронан смотрит на меня, он тоже так считает. Но мне интересно, это потому, что он убил его за то, что Донни сделал со мной.
В комнате наступает тишина, а я пытаюсь придумать, о чем бы еще поговорить. Ронан смотрит на тушеное мясо и нюхает его, прежде чем съесть.
— Зачем ты это делаешь? — интересуюсь я.
Он моргает, глядя на меня, а его щеки краснеют под моим пристальным взглядом.
— Не люблю определенные продукты, — говорит он.
— Хорошо…, — я растягиваю это слово, тщательно подбирая следующие. — Например, какие?
— Ну, не знаю.
Если бы это был кто-то другой, я могла бы подумать, что он специально так говорит. Но ответ Ронана честен, и я чувствую, что в большинстве случаев его ответы имеют смысл только для него. Он не понимает необходимости вдаваться в подробности. Я всегда воспринимала это как признак того, что он не хочет, чтобы с ним разговаривали, потому он так краток и груб. Но потом я думаю о нем и Кроу, и о том, насколько они близки. Кроу всегда подталкивает его к новым ответам, и я никогда не видела, чтобы Ронан сердился на него за это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
