Сиявуш просит отца простить Судабу
На трон воссел властитель с булавою,Украшенною бычьей головою.
Позвал царицу, гневом обуян,Припомнил ей коварство и обман:
«Бесстыжая, ты в сердце зло таила,Меня отравой щедро напоила.
Нельзя, чтоб ты ходила по земле,А надо, чтоб висела ты в петле!»
Велел он палачу: «Ей так пристало,—На улице повесь без покрывала!»
Но сын к Кавусу обратил мольбу:«Раскаешься, повесив Судабу.
Прости ей ради сына грех безмерный,Быть может, вновь на путь наставишь верный».
Кавус любовь к жене забыть не мог,Простил он грех, когда нашел предлог:
«Раз просишь ты, прощенье ей дарую,Твою познал я правоту святую».
Встал Сиявуш, поцеловал престол,Сошел с престола, к Судабе пошел,
Привел царицу в царские чертоги,И грешницу простил властитель строгий...
Так, день за днем, прошло немало дней.Стал относиться шах к жене теплей.
Вновь полюбил с такою силой страсти,Что в ней одной свое он видел счастье.
Она же, вновь ему внушив любовь,Его толкала на дурное вновь.
Дурное происходит от дурного,О сыне дурно стал он думать снова.
Кавус узнает о набеге Афрасиаба
Охвачен страстью, вдруг услышал шахОт приближенных, сведущих в делах:
Пришел Афрасиаб, готовый к бою,Сто тысяч тюрков он привел с собою.
Стеснилось сердце у царя страны:Пиры любви покинул для войны.
Иранцев он собрал, высоких саном,Людей, что были преданы Кейанам.
Сказал: «Нагрянул туран-шах сейчас.Но чем он отличается от нас?
Иль бог его не сотворил единыйИз ветра и огня, воды и глины?
С горящей местью выйду я к нему,И день врага повергну я во тьму».
«Зачем тебе идти на поле брани,—Сказал мобед,— иль нет других в Иране?
К сокровищницам движутся враги,—Сокровища свои побереги.
Неосторожно ты сражался дважды —И с троном и венцом прощался дважды.
Теперь отправь ты витязя на рать,Достойного сражаться и карать».
А царь: «Не вижу в этом я собраньеСпособного пойти на поле бранн,
Разбить врага, что угрожает нам,А я пойду — как судно по волнам!»
Стал думу думать Сиявуш молчащий,В душе метались мысли, словно в чаще:
«Я ласково с отцом поговорю,«Хочу пойти на бой»,— скажу царю.
А вдруг меня избавит бог великийОт мачехи, от ревности владыки?
К тому же я прославиться могу,Когда я учиню разгром врагу».
Пришел к отцу, решителен, спокоен.«Мне кажется,— сказал,— что я достоин
На тюркского царя пойти в поход,Во прах повергнуть вражьих воевод».
Господь, как видно, предрешил заране,Что душу он свою отдаст в Туране!
Согласье дал царевичу отец.К отмщенью опоясался храбрец.
Рустама царь позвал; с могучим в сечеПовел властитель ласковые речи,
Сказал: «Слона ты силою затмил,Рука твоя щедрей, чем щедрый Нил.
Мой Сиявуш пришел, готовый к бою,Как лев бесстрашный, говорил со мною.
Он хочет на врага пойти войной,Ты будь ему защитой и броней.
Засну, когда ты будешь недреманным,Заснешь — я буду в страхе постоянном».
«Я — раб царю,— ответствовал Рустам,—Я подчиняюсь всем твоим словам.
Твой Сиявуш — моя душа и око,Венец его — мой светоч без порока».
Сиявуш ведет войско
Открыл Кавус для воинов страныВрата сокровищ и врата казны.
Из всадников, воителей умелых,Избрал двенадцать тысяч самых смелых.
Сказал властитель: «Ваша цель светла,Славнейшим вашим именам — хвала!
Пусть вам сопутствует повсюду счастье,Пусть на врага обрушится ненастье.
Идите, будьте радостны в пути,Желаю вам с победою прийти!»
Заплакал царь, исполненный тревоги,С царевичем провел он день в дороге.
Вот обнялись они в последний раз,И кровь, ты скажешь, хлынула из глаз,—
Так дождь из облаков весенних льется.Расстались, плача, оба полководца,
Предчувствовало сердце, что чередСвиданья за разлукой не придет...
Кавус вернулся во дворец обратно,А Сиявуш с могучей силой ратной
Направился в Забул: к родным местам,К Дастану витязя привел Рустам.
У Заля Сиявуш познал отраду,Он песен и вина вкушал усладу.
Порой на троне восседал, как шах,Охотился порою в камышах.
А через месяц в путь войска пустились,С Дастаном сын и Сиявуш простились.
Царевич прибыл вскоре в Мерверуд.Был небесам угоден ратный труд!
Дошел до Балха, жителей увиделИ никого речами не обидел.
Меж тем навстречу в этот грозный часВели войска Барман и Гарсиваз,
А замыкал их Сипахрам суровый.Пришла к ним весть, что полководец новый
Собрал в Иране мощные полки,Бойцы — прославленные смельчаки.
Нет выбора: вступить в сраженье сразуПришлось воинственному Гарсивазу.
Произошли две битвы за три дня.Воитель Сиявуш погнал коня.
Закрыть велел он пешим все проходы.Столкнулись перед Балхом воеводы.
Увидел Сипахрам: беда близка,—И за реку погнал свои войска...
Затем к Афрасиабу, туран-шаху,Примчался Гарсиваз, подобный праху.
Предстал он с речью горькой и дурной:«Воитель Сиявуш пришел с войной,
С ним витязи, готовые сразиться,Большая рать, Рустам-войскоубийда!»
Пришел Афрасиаб в ужасный гнев,Как пламя взвился, ликом потемнев.
На Гарсиваза так взглянул он, будтоРассечь его хотел он в злобе лютой.
Прогнал его, готов судьбу проклясть,Над буйным гневом потерял он власть.
Он тысячу созвал высоких званьем,Хотел развеять горе пированьем,
Велел украсить степь из края в край,Чтоб Согдиана превратилась в рай.
В смущенье день провел за чашей пира,И не сиял владыке светоч мира.
Афрасиаб, не раздеваясь, лег,Ворочался, вздыхал, заснуть не мог.
Афрасиаб видит страшный сон
Едва лишь треть минула ночи краткой,—Как человек, что болен лихорадкой,
Внезапно возопил Афрасиаб,—Дрожал, метался, жалок был и слаб.
Проснулись приближенные и слуги,Стенанья, крики подняли в испуге.
Когда от слуг услышал ГарсивазО горе неожиданном рассказ,
К царю Турана поспешил он в страхе,Увидел: царь валяется во прахе.
К владыке обратился он с мольбой:«Раскрой уста, поведай, что с тобой?»
Афрасиаб с тоскою молвил слово:«О, пусть никто не видит сна такого!
В пустыне змеи полчищем ползли,Орлы — на небе и земля — в пыли.
Поднялся ветер, тучи праха двинул,Моей державы знамя опрокинул.
Потоки крови залили просторИ потопили царский мой шатер.
Тогда в одеждах черных верховые,Сто тысяч, вскинув копья боевые,
Примчались, бросили меня во прах,С позором повели меня в цепях.
Привел меня к Кавусу витязь некий,Чью гордость не забуду я вовеки.
Увидел трон, достигший до луны,Кавус на троне — государь страны.
Сидел с Кавусом рядом юный воин,Который был месяцелик и строен,
Не более четырнадцати лет.В глазах его зарницы вспыхнул свет,
Он загорелся ненавистью жгучей,И стал он громовержащею тучей:
Едва лишь я предстал его глазам,Меня мечом рассек он пополам.
От страшной боли закричал я дико,Проснулся я от боли и от крика».
А Гарсиваз: «Да будет этот сонДобросердечным мужем разъяснен.
Нам нужен толкователь сновидений,Не знающий в науках заблуждений».
Афрасиаб расспрашивает мобедов о сне
