– Это все х… – цепочки, шмотки, обеды, – со знанием дела сказала та. – Ты должна влезть к нему в бизнес. У него есть предприятие? Кроме этой большой фирмы обязательно должны быть и мелкие – какой-нибудь заводик, автозаправка или что-то в этом роде… Пусть переоформит на тебя! Или подарит тебе часть акций – процентов тридцать! Только будь понапористей! Требуй своего, он может это себе позволить!
Вооруженная таким советом, она в очередной раз направилась в фирму, где и охрана, и секретарь ее уже хорошо знали. Но теперь она шла уже целенаправленно. Когда Вовик удовлетворил свою страсть и благодушно копался в том месте, в котором любил копаться, она небрежно, будто между делом, спросила:
– Какие у тебя есть маленькие предприятия? Маленькие, но прибыльные?
Она сидела на столе и виртуозно жевала резинку: то выдувала розовые пузыри, то высовывала розовый, обтянутый блестящей пленкой язык, напоминающий половой орган в презервативе. Еще она болтала своими стройными ногами, несколько мешая вовикиным изысканиям. Ему бы быть гинекологом… И при этом иметь дело только с молодыми, красивыми и здоровыми женщинами. Но, увы, так не бывает…
– У тебя это здорово получается, – сказал Вовик. – У меня не выходит ни шарика надуть, ни так вот резинку растянуть…
– Надо иметь рабочий язык, – вполне серьезно пояснила она. – Так какие?
– Пекарня есть, маслозаводик – семечку давить… А ты что, на работу хочешь устроиться? Так зачем, я тебя сюда, к себе возьму – референтом…
Она покачала головой.
– Я хочу часть акций. Тридцать процентов.
– Что?! – рука Вовика перестала шевелиться. – Зачем тебе акции?
– Чтобы участвовать в бизнесе. Ты же можешь себе это позволить?
– Что я могу позволить? – Вовик вынул руку, понюхал пальцы (они ничем не пахли) и вытер их листом скомканной бумаги.
– Как что? Разве ты меня не понимаешь? Ты же можешь позволить подарить мне тридцать процентов акций этого маслозавода?
Вовик растерянно развел руками.
– Но объясни, почему я должен дарить тебе акции? И зачем они тебе? Ими надо уметь распоряжаться. Лучше я дам тебе еще денег, шмоток куплю…
Миледи задумалась, но ненадолго. Лена сказала, что акции лучше. И их надо требовать!
Она упрямо поджала губы и спрыгнула со стола.
– Ну, раз ты такой жадный…
Миледи пошла к двери. Прямая спина, высоко поднятая голова и даже походка выражали обиду. Совершенно неожиданную и незаслуженную.
– Подожди, крошка, – тоном мальчишки сказал заместитель Генерального директора Владимир Михайлович Вилков. – Что случилось? Куда ты побежала?
Не оборачиваясь, девушка распахнула полированную дверь и под осуждающим взглядом немолодой секретарши прошла через приемную и вышла на улицу.
Вилков вызвал начальника охраны Котова. Это был высокий широкоплечий человек с малоподвижным лицом и широким белым шрамом на квадратном подбородке. Свои называли его Кот. И на предплечье было вытатуировано оскаленное животное – в прыжке, с угрожающе растопыренными когтями. Ходили слухи, что это символ какого-то специального подразделения, в котором Котов прослужил наиболее активную часть своей жизни и научился большинству из того, что умел.
Таких легенд расплодилось в последнее время невиданное количество, причем число фигурирующих в них специальных и особых подразделений значительно превышало количество существующих в природе видов животных, дающих, якобы им свои названия. Правда, когда к власти пришел самый эффективный из торговых менеджеров, по явному недоразумению назначенный министром обороны, он сразу уничтожил боевую геральдику спецназа: рысей, тигров, белых коней; и даже прославленную эмблему ГРУ – летучую мышь, распростершую крылья над всем земным шаром, заменил… гвоздикой! Может быть, на гвоздиках он сделал свои первые большие деньги, или этот цветок любила его ближайшая, тоже эффективная, помощница по обороне, а может, он боялся свирепых оскалов, щерящихся с эмблем подчиненных подразделений: не укусили бы… Гвоздика в этом смысле, согласитесь, гораздо приятней.
Но начальника охраны это все не касалось: Кот не был трусом, знал свое дело, а до того, где он ему выучился, по большому счету, никому никакого дела не было.
– Слушай, Герман, возьмись как следует за мою красавицу, – рисуя на листе бумаги что-то, напоминающее пилотку, приказал Вовик. Точнее, «поднявшийся» в беспредельные девяностые Владимир Михайлович Вилков, носивший в те годы красноречивое прозвище «Вилы».
Сейчас он не был похож на добродушного дедушку, увлеченного красоткой, годящейся ему во внучки, а потому расслабленного и потерявшего чутье. Это был жесткий, видавший виды бизнесмен, который всю свою долгую жизнь провел в борьбе за деньги, включая все, что с этим связано.
– Проверь ее по всем статьям! Уж больно она мутная для обычной б…! Как бы ее не подослали – Антон, Босой или еще кто-нибудь… Помнишь, у меня уже хотели забрать маслозавод…
Начальник охраны мрачно усмехнулся.
– Ну, тех-то мы закопали…
– Это может быть вторая попытка. Просто так никто в бизнес не лезет…
А Миледи позвонила Лене и рассказала о происшедшем.
– Ну, и правильно! – сказала подруга. – Ишь, хитрый какой, хочет шмотками откупиться! Нет уж, стой на своем и требуй акции. Я знаю одну бабу, ни кожи, ни рожи, а ей любовник подарил акции, так теперь она каждый месяц пять тысяч баксов получает. А с ним, кстати, и не здоровается…
– Хорошо, – сказала она. – Я эти акции из него выжму!
Этот разговор был записан так же, как все последующие.
Штаб группы «Грачи»
Берц нашел новую точку для конспиративных встреч и назвал его «штабом». Седой приехал, посмотрел и место одобрил.
Это было маленькое, только открывшееся кафе «Чайка» на левом берегу Дона. Симпатичный деревянный теремок, выполненный под русскую старину, несколько столиков внутри, открытый бар на летней веранде, которая еще не была доведена до ума: площадку не заасфальтировали, только траву выкосили, но она очень быстро вылазила опять. Зато тент создавал тень и мог спасти от летнего дождя, а хозяева регулярно травили комаров, и их здесь было меньше, чем в любом месте Левобережья.
«Чайка» располагалась на берегу, но в отдалении от других злачных мест, у небольшого причала привязана весельная лодка с подвесным мотором, на которой подсобник Саша выходил ловить свежайшую рыбу, лесополоса отделяла ее от дороги, рядом стоял железнодорожный мост, через который довольно интенсивно шли товарные составы.
Словом, скрыться отсюда было легко: хоть на товарняке, хоть на лодке, хоть вплавь, хоть на трассу, хоть в лес за ней, хоть к Южному мосту, хоть к Аксайскому… Плюс свежий воздух, прекрасный вид на Дон и тишина, когда не гремели составы… В будние дни тут бывало немного народа, бармен Иван ласково встречал посетителей, повар Илья хорошо готовил только что пойманную рыбу, мастерски делал «тройную» уху и жарил перепелок в кипящем масле. Это были молодые ребята, лет по двадцать пять, которые взяли кредит и открыли свое дело, надеясь через несколько лет выстроить капитальный каменный ресторан с гостиницей и баней. Седой сказал, что если на них «наедут» бандиты и будут навязывать «крышу», то пусть смело назначают «стрелку» и он этот вопрос разрулит.
Если Седой появлялся в «Чайке» хотя и часто, но, в основном, наездами, по делам, то Цифра сидела там целыми днями, как в «Аквариуме»: заказывала коктейли, пила вино, глазела по сторонам. Здесь она была в авторитете: Иван специально покупал для нее джин «Бифитер» и мяту для «Мохито», здесь она была главной и не терялась на фоне центровых тёлок. Больше того, в «Чайке» она была единственной центровой телкой, что приятно будоражило ее тщеславие.
Бывшие «Грачи» захотели сохранить прежнее название, Седой и Цифра не возражали – им это было по барабану. Группа собралась обсуждать первое совместное «дело» и они даже отнесли стол подальше от барной стойки: чтобы ни бармен, ни подсобник ничего не услышали. Проходящие товарняки затрудняли подслушивание, и в этом было еще одно достоинство их нового «штаба».
