— Слово предоставляется Софье Смарагдовне, — торжественно произнес Аверьян.
— Вы знаете, я имею обыкновение начинать издалека, — улыбнулась Софья Смарагдовна. — Вы, вероятно, слышали, что у Адама была первая жена Лилит. О том, что их разлучило, говорят разное: они якобы расстались потому, что не сошлись характерами или темпераментами. Между тем Лилит не представляла себе близость с Адамом иначе как возможность сосать у него кровь. Лилит полагала: если Адам сотворен по образу и подобию Божию, значит, у него кровь Богочеловека, а как же такую кровь не пить. Дальнейшее легко себе представить. Очевидно, рода человеческого не было бы, если бы Лилит выпила кровь Адама. Вот почему пришлось разлучить их. Но Лилит свое взяла. Она сблизилась со старшим сыном Адама Каином и поцеловала его или укусила (для нее это одно и то же). И тут проявилось главное свойство такого укуса. Укушенный вампиром становится вампиром сам. Каин в свою очередь возжаждал человеческой крови, принимая ее втайне за кровь Божию. Каин убил своего брата, думая принести Богу в жертву самое драгоценное, кровь Богочеловека. Вот почему говорят, что Авель — прообраз Христа. И сакральное намерение Каина было ему зачтено. Разве не сказано: «…всякому кто убьет Каина, отмстится всемеро»? (Быт. 4, 15). Разве не о преемственности того же укуса-поцелуя говорит потомок Каина Ламех: «…я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне. Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Быт. 4, 23–24)? Каином были наверняка укушены его жены, и через них поцелуй Лилит передался их потомству. Этот же поцелуй распознается и в поцелуе Иуды, рассчитанном на то, чтобы пролилась, наконец, истинная кровь Богочеловека. Чего и жаждал Иуда, как не этой крови? Разве не говорит он перед тем, как удавиться: «Согрешил я, предав кровь неповинную» (Матф. 27, 4)? В этом слове «предав» — ключ ко всей истории человечества, От него и предание, и предательство Божьей крови. Таково же двойственное значение латинского глагола «trado». Судите сами, что означает столь популярное ныне слово «традиция». Это традиция поцелуя-укуса в прямом и переносном смысле (понимаете, что при этом переносится?). Основоположница традиции — Лилит, а величайший традиционалист — Иуда. Но вампирами традиция тоже переносится или распространяется.
— К этому я бы добавил кое-что, — заговорил Аверьян. — Очевидно, кровь Богочеловека была запретным плодом для Лилит, и она пала, пытаясь вкусить эту кровь. Адам и Ева в раю не слишком-то различали древо познания и древо жизни. Для того чтобы различать их, надо было вкусить плод с древа познания, а, по-видимому, сам змий не очень-то различал эти два дерева. Но не может быть дерева жизни без крови Богочеловека. Говорит же Христос: «…если не будете есть Плоти Сына человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Иоанн, 6, 53). Следовательно, вкушая запретный плод, Адам и Ева тоже покушались на плоть и кровь Богочеловека. Но ведь им было заповедано: «…и будут одна плоть» (Быт. 2, 24). Им было заповедано познать друг друга, а они пожелали познать добро и зло, еще не составив единой плоти. Кто знает, если бы они были одной плотью, не могли бы они вкусить и этот плод себе на благо? Сказано же о грядущем Граде Божием: «Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой, и листья дерева — для исцеления народов. И ничего уже не будет проклятого» (Откр, 22, 2–3). Опаснейшая загадка современности — разница между любовью и так называемым сексом или попросту блудом. В любви два составляют одну плоть, а в сексе партнеры остаются порознь, делая то, что позволяет делать одна любовь. Отсюда проклятие секса, мучительное разочарование, которое он за собой влечет и в котором партнеры обвиняют друг друга. Секс — вечный источник ненависти, разлада, смертоубийства. Это истинное царство вампиров, не желающих или не способных образовать с любимым единую плоть, как не желала или не могла Лилит образовать единую плоть с Адамом. Вампиры — отпрыски Лилит, и защита от них — единая плоть супругов. Супруги вампирами не бывают, и вампиры не могут подступиться ни к одному из них, когда они одна плоть.
— Но разве Андрей и Зоя не были супругами? — спросил доктор Арефьев.
— Долгое время их соединяли только комфорт и корысть, вернее, один голый секс. Это называется, партнеры подходят друг другу; сплошь и рядом тогда один сосет у другого кровь, доставляя ему при этом особое наслаждение. Вот в чем коренятся садизм и мазохизм. Когда Андрей попал в автомобильную катастрофу, его могло спасти только переливание крови, а крови не хватало. К тому же в ТРАНСЦЕДОСе, в небезызвестном центре доктора Сапса с нетерпением ждали его смерти. Им нужна была здоровая почка для пересадки. К счастью, Андрей потребовал священника и назвал мой телефон. Я успел заехать к вам, доктор, и, слава Богу, вы согласились отпустить со мной Зою. Она без колебаний согласилась сдать кровь для Андрея, ее кровь совершенно подошла для переливания, и теперь они оба спасены.
— Но откуда у нее… этот вампиризм? Кто ее укусил? Не Андрей же?
— Она не помнит. Может быть, какая-нибудь экзальтированная чувственная подруга в юности, может быть, сама Лилит в образе этой подруги.
— Скажите… а муж не укусит ее? В свою очередь? Ведь он же укушен вампиром, а традиция Лилит передается?
— На днях я обвенчал их. Теперь они воистину единая плоть, Вампир же не составляет единой плоти ни с кем, как его праматерь Лилит.
Когда Софья Смарагдовна провожала своих гостей через сад, на улице Лонгина накрапывал мелкий, холодный осенний дождик, но в саду все еще пахло липовым цветом.
Толк
Оставшись один в своем кабинете, Анатолий Зайцев огорченно развел руками. Аверьяну явно изменяло чутье. Трудно было поверить, будто Неуловимый Оле, за которым тщетно охотился Интерпол, так-таки явится в Мочаловку на крестины этого мальчонки. Да и не брать же его прямо в церкви, во время богослужения! Непривычно, что не говори! А тут еще Аверьян уверяет: «Не беспокойся, без тебя он из церкви не уйдет».
Вот уже года три Оле наводил ужас не только на частных лиц, но и на полицию разных стран, Оле был убийца-профессионал. Сначала он орудовал преимущественно в банановых республиках, но потом блеснул своим искусством и в столицах, задающих тон в постиндустриальной цивилизации. В действиях Оле не прослеживалось никакой определенной политической линии, так что его трудно было связать, скажем, с международным терроризмом. Для начала Оле пристрелил нескольких министров, потом ни с того ни с сего ухлопал знаменитую киноактрису, а иногда просто открывал беспорядочную стрельбу по толпе не иначе как с целью вызвать панику. По даже в этих беспорядочных выстрелах прослеживался прицел снайпера, В газете писали, что стреляет несомненный чемпион мира по стрельбе. Именно уникальная меткость выстрела позволила полиции прийти к выводу, что стреляет один и тот же снайпер. Чаще всего Оле стрелял из окна в жертву, проходящую мимо по улице, проезжающую в машине или даже прогуливающуюся в собственном саду. Помещение для снайпера предварительно нанималось, причем у самых разных людей, в разных уголках мира. Вне всякого сомнения, эти люди не только не были связаны между собой, но и не имели представления друг о друге. Среди них были домовладельцы, обитатели отдельных квартир и комнатушек, как правило, на верхних этажах, иногда прислуга или домоправительница виллы, куда должна была приехать очередная жертва. Во всех случаях осуществлялась одна и та же схема: сперва звонок по телефону, потом почтовым переводом крупная сумма денег, такая крупная, что перед ней не могли устоять самые богатые. Да и с какой стати было отказываться: условия ни к чему не обязывали. Предлагалось освободить квартиру на сутки (иногда на несколько часов) и не встречаться с краткосрочным жильцом. Ключ в условленном месте оставался сплошь и рядом нетронутым. Постоялец отпирал и запирал квартиру собственным ключом, а вернее, проникал в нее и покидал ее неизвестно как.
Но при этом были другие, еще более странные обстоятельства. Однажды убийцу схватили на месте преступления, надели на него наручники, посадили в полицейскую машину Тогда он и пробормотал свое имя, что-то вроде «Оле», и оно за ним закрепилось. Полицейские пришли к выводу, что Оле скандинав, высокого роста, белокурый. Но далее произошло нечто невероятное, Оле открыл дверь полицейской машины, выпрыгнул на улицу и бросился бежать. В него стреляли, и один из полицейских клялся, что попал в него. Однако следов крови не оказалось. В нескольких шагах от машины валялись наручники, от которых преступник освободился опять-таки неизвестно как. С тех пор преступления Оле сделались еще более дерзкими, Иногда он стрелял просто в упор, а потом исчезал. Как сквозь землю проваливался, по словам полицейских. Два или три раза Оле уходил из следственного изолятора, тщательно охраняемого, причем, кроме почти нечленораздельного бормотания «Оле, Оле», от него никто не слышал ни слова.
