— Ой!
Смущенно и немного испуганно отпрянув, Лиска уставилась на гостя круглыми глазами, машинально пробежавшись взглядом сверху вниз. Серебристые глаза незнакомца проследовали по ней обратным маршрутом в ответ, и к тому времени, как их взгляды встретились, она уже знала, кто это. Этот горианец как две капли воды был похож на Дейке, гораздо больше, чем Меркес и Немем. Перед ней стоял, конечно, его средний сын.
Те же волосы, тот же разрез и оттенок глаз, линия губ, скул — все почти один в один, только нос немного кривоват, как будто сломан, и крылья намного темнее. Сходство усиливалось примерно одинаковым с отцом ростом и телосложением, а также формой — очень похожей на ту, в которой Дейке прилетел с Шаггитерры.
— Мешшех? — осторожно спросила Лиска и на всякий случай сделала еще шаг назад. Она невольно потрогала свой нос, который даже заболел от столкновения с каменными мышцами его груди. И правое колено тоже саднило, но его она тереть не стала.
О среднем сыне Дейке почти ничего не рассказывал, кроме имени и того, что он тоже служит на космофлоте, но одного взгляда в глаза хватило, чтобы определить высшего телепата. Еще одно сходство с отцом. Невероятно. Она и не подозревала, что в природе существует такая совершенная копия ее жениха.
Его лицо не отражало ничего, ровным счетом, лишь одна бровь слегка дернулась при звуке его имени.
— А ты кто такая? — почти бесстрастно произнес он.
— Э-э… меня зовут Лиска, — тихо ответила она, внезапно оробев. В этом человеке не было ни капли дружелюбия Немема или непосредственности Мерка. Не наблюдалось в нем и отцовского добродушия — тех нежных искорок, которые всегда теплились на дне глаз Дейке. У этого глаза блестели холодом, как ледовитый океан — и чем глубже, тем ледянее.
Испугавшись, что слишком долго смотрит ему в глаза и тем самым невесть зачем облегчает сканирование своих эмоций, она отвела взгляд. Сын Дейке, похоже, понятия не имел о ней — судя по его виду, он только вернулся из рейса и новостей посмотреть явно не успел. А как объяснять все сначала — она понятия не имела, поэтому беспомощно переступила с ноги на ногу и замолчала, представившись.
— Ты что, не горианка? — недоверчиво спросил он, видимо, расслышав акцент в ее словах, и на этот раз на его лице отразилась тень удивления. Он уставился на ее волосы, сузив глаза, потом снова прошелся взглядом по ней снизу вверх — худые ноги в домашних шлепанцах, простенький линос — и вверх, к груди, заставив вновь задыхаться от смущения.
— Я… нет… я… я землянка, — выдавила она, наконец. Глупо было так стесняться и пугаться, но ей почему-то стало так не по себе, что откуда-то появилось нелепое заикание, и акцент усилился — даже ее уши от него резануло.
И в тот момент, когда она уже готовилась развернуться и бежать, словно засмущавшийся ребенок, за ее спиной открылась дверь и послышался голос Дейке.
— Меш!
— Отец.
Мешшех обошел ее и обнялся с отцом, а Лиска тихонько выдохнула с облегчением.
— Меш… мне нужно о многом тебе рассказать, — сказал Дейке, посмотрев на нее.
— Похоже на то, — без выражения отозвался Мешшех, и теперь на нее смотрели уже две пары серебристых глаз. Лиска невольно шагнула к Дейке, и он тоже сделал два шага навстречу, положив руку на ее плечи:
— Меш, это моя невеста, ее зовут Лиска. Она с Земли, — произнес Дейке так невозмутимо, словно представлял сыну соседку, которая просто проходила мимо. Удержаться от любопытного взгляда в лицо Мешшеха она не смогла, и была вознаграждена: при слове «невеста» на нем отразился явный шок, и гораздо больший, чем, например, у Мерка, когда тот впервые услышал эту же новость. Впрочем, он молниеносно овладел своим лицом — посмотри она на него секундой позже, уже ничего не заметила бы. На некоторое время воцарилась тишина.
— Поздравляю, — наконец произнес Мешшех таким голосом, что даже ребенок бы понял: он не в восторге.
— Меш, — снова начал Дейке, но его сын поднял руку:
— Пап, мне надо переодеться, ладно?
— Конечно, — сдержанно произнес Дейке, отступая назад, чтобы Мешшех смог пройти к лестнице. — Твоя комната свободна.
— Вот спасибо, — процедил младший Эс-Хеште, бросив еще один взгляд на нее прежде, чем шагнуть к лестнице и взлететь по ней так, словно за ним кто-то гнался.
— Он немного шокирован. Извини, — негромко сказал ей Дейке, проследив за сыном глазами.
— Все в порядке. Он удивительно похож на тебя, — сказала Лиска, и Дейке кивнул.
— Да, все удивляются… особенно те, кто знали меня раньше, — негромко добавил он.
Очень скоро стало понятно, что у нее появилась серьезная проблема. Мешшех, как оказалось, не просто заглянул к отцу в гости: он вернулся из рейса раньше, чем планировал, и в его квартире все еще шел ремонт, поэтому он временно вселился жить к ним. Но ото дня ко дню он не становился дружелюбнее ни на грамм, наоборот. Тогда, в первый день, он выглядел мрачнее тучи, спустившись к завтраку после переодевания и молча, без каких-либо эмоций, выслушал рассказ отца об их знакомстве.
Дейке упомянул о том, что Лиска спасла Мерка, и ей даже стало неловко, когда она поняла, что жених преувеличивает ее заслуги. Но Мешшех все равно смотрел на нее, словно на насекомое — точнее, по большей части и не смотрел, глядя только на отца и в тарелку, как будто ее не существовало. Лишь пара взглядов сквозь нее — и все, ноль внимания.
Под конец трапезы ей даже захотелось расплакаться: Лиска вдруг поняла, что еще никто на Горре так враждебно с ней не обращался. Даже Виер, с которым ей было так некомфортно, изо всех сил старался быть дружелюбным — как мог. Мешшех не старался, наоборот — у нее складывалось впечатление, что он демонстративно холоден. Может, ревнует за мать?
Ей приходило в голову, что сыновьям Дейке может не понравиться помолвка из-за этого: конечно, они горевали по матери, и даже спустя столько лет могли испытать неприятные чувства из-за того, что какая-то там землянка пытается занять ее место. Однако после спокойной реакции Мерка и явно восторженной — Немема, она забыла об этом, решив, что это просто ее нелепые домыслы. А Мешшех напомнил.
С тех пор каждый раз, когда они сталкивались, он смотрел так, словно желал ее скорейшего исчезновения. И Лиска в отчаянии поняла, что начинает глупо себя вести в его присутствии: она разом теряла уверенность в себе, и начинала мямлить, забывала горианские слова, откуда ни возьмись, прорезался чудовищный акцент, и даже жесты ее становились неловкими.
Дейке стал посматривать на нее с легкой тревогой, Мерк косился с удивлением, и только в глазах Мешшеха по-прежнему не отражалось ничего, словно он добился своего, и ее уже не существовало в их жизни. За ужином, когда они собирались вчетвером, Лиска теперь молчала, если только Дейке или Мерк не задавали прямых вопросов.
