— Да, и, может быть, еще вчера вечером — Почему вчера? Она могла сегодня рано выйти, разве нет?
— Я тоже так думала, — ответила Джорджина, — но это ни о чем не говорит, она всегда делилась со мной своими планами.
— Но если она собиралась разыскать меня, то, наверное, промолчала бы?
— Но она не привыкла молчать. И как я раньше не догадалась? Я считала, что она отправилась искать тебя в твоей новой конторе. Но если ты не видел ее, — она повернулась к мужу, — если она действительно ушла из дому вчера, то, разумеется, отправилась к Элбани: я не говорила ей, что брат переехал.
Тревога Уоррена с каждой минутой нарастала.
— Она не знает номера моей комнаты?
— Помнится, Дрю упоминал его в тот вечер. Да, она его знает. А что?
— Чан Ятсен у Элбани.
— Кто?
— Хозяин вазы, — уточнил Уоррен. Глаза Джорджины широко распахнулись.
— Тот, кто покушался на твою жизнь?
— Да, именно, и он путешествует с маленькой армией.
— Боже милостивый, ты думаешь, Эми попала в его руки?
— Чан знал, что я там остановился. Конечно, он выяснил, какой номер я занимал, и установил за ним наблюдение. Для него это был единственный выход. Как иначе найти меня в огромном городе? И я уверен, он все еще здесь. Сегодня я все утро провел в доках, пытаясь узнать, на каком корабле он прибыл и здесь ли еще находится. Если Эми наведалась к Элбани вчера вечером, почему они до сих пор молчат? Почему не пришли?
— Куда? Сюда? Я же сказала тебе, она не знает, где ты остановился, и кроме того…
— Но она могла послать за тобой. Она знает, что ты сможешь меня найти.
— Если бы ты позволил мне договорить, то я бы сказала тебе, что Эми этого не сделает. Она любит тебя, Уоррен — Только не сейчас, Джорджи — Очень хорошо, но она не выдаст тебя, особенно если знает, что это грозит тебе опасностью.
— Даже ценой собственной жизни? Тут в разговор вмешался Джеймс. Он спросил на удивление спокойным голосом:
— Ее жизнь в опасности?
— Возможно Ятсен не станет церемониться, если ему что-нибудь нужно. Он все средства перепробует. Боже, я должен был знать, что он не отступится.
— Тебе еще кое-что надо знать, если с ней что-нибудь случится, — с угрозой произнес Джеймс.
— Мэлори, я не думаю, что вам следует сильно волноваться. Им нужен я. Не сомневаюсь, что они отпустят Эми, как только получат меня.
— Мне доставит огромное удовольствие в таком случае вручить им тебя. Когда мы едем?
— Мы? Вряд ли тебе следует вмешиваться.
— Ну нет, я не собираюсь оставаться в стороне.
— Если ты внимательно слушал, Джеймс, — вмешалась взволнованная Джорджина, — то, надеюсь, уяснил, что Уоррен здесь ни при чем. Ты бы лучше думал над тем, как ему помочь, а не искал бы здесь виноватых.
— Я точно знаю, кто виноват, Джордж, мне не надо искать.
— Ты невозможен, — фыркнула Джорджина.
— Я слышал это не раз, — заявил Джеймс в ответ. Уоррен, однако, разделял мнение зятя. Как будто он не знал, что Эми может прийти! Решение поменять отель созрело именно после слов девушки, а не после встречи с китайцами. Появись он на Беркли-сквер вовремя, этого бы не случилось. Но он боялся самого себя, знал, что не устоит перед девушкой, если увидит ее. И он не появлялся в доме сестры, боясь собственных желаний, называя это обыкновенной проснувшейся похотью. Но нет, похоть не имела ничего общего с тем страхом за нее, который он испытывал сейчас.
Двадцать минут спустя Уоррен и Джеймс входили к Эл-бани, оставив Джорджину в экипаже. Через несколько минут в вестибюль спустился Ли Лян, вызванный запиской.
Уоррен его помнил по своим посещениям дворца Чана в окрестностях Кантона. Поговаривали, что правитель и сам прекрасно говорит по-английски, но использует переводчиков вроде Ли Ляна, чтобы не унижаться.
Ли Лян поклонился:
— Мы ожидали вас, капитан. Следуйте за мной. Уоррен не сдвинулся с места.
— Сначала то, что я хочу услышать.
Ли Лян не стал отпираться, а сразу ответил:
— Она пока здорова. Мы не ошиблись, рассчитывая, что исчезновение девушки сыграет свою роль. — Мельком взглянув на Джеймса, он добавил:
— Ваш друг должен остаться здесь.
— Я не его друг, — ответил Джеймс, — и здесь не останусь.
Ли Лян, казалось, был готов рассмеяться.
— Вы позвали на помощь врага?
— Это дядя девушки.
— А, это ваш зять?
Задав этот вопрос, Ли Лян лишний раз подтвердил, что девушка у них в руках.
— Не имеет значения, — ответил Уоррен. — Он здесь, чтобы увезти ее домой.
— Это зависит от вас, — сказал Ли.
— Вы имеете в виду, от воли Чана? — с горечью сказал Уоррен.
Ли Лян только улыбнулся в ответ и отошел. Уоррен со скрежетом зубовным последовал за ним. Джеймс сказал вслед Ли Ляну:
— Скрытный парень. Уоррен отозвался:
— Чан говорит его устами. Я бы советовал тебе держать рот на замке и предоставить переговоры мне. Я знаю этих китайцев. В некотором смысле они еще живут средневековьем. И чего они на самом деле не любят, так это снисходительности. А у тебя ее хоть отбавляй.
Тут Ли остановился перед дверью номера, в котором раньше жил Уоррен. Этому не стоило удивляться. Эми угодила в ловушку.
— А вы неплохо подготовились. Лян пожал плечами:
— К несчастью, ваши вещи уже были вынесены, когда мы прибыли сюда.
— Я не привык медлить.
— Боюсь, на этот раз вы едва ли окажетесь в выигрыше.
— Если это угроза девушке, се дядя вряд ли будет счастлив.
Уоррен и Джеймс были в явном меньшинстве, а когда Ли открыл дверь, они увидели комнату, наводненную телохранителями. Если бы хоть на минуту остаться наедине с Ляном, он бы показал ему, где раки зимуют.
— Кто-нибудь уже говорил тебе, Лян, что ты напыщенный осел? — небрежно осведомился Уоррен.
— Вы, кажется, когда-то.
— Доложи обо мне поскорее.
Китаец кивнул и вошел. Как только за ним закрылась дверь, Джеймс поинтересовался:
— Они действительно угрожают Эми?
— Дело, разумеется, не из простых. Это главный их козырь, и они не станут рисковать, пока не заставят меня им помогать.
Дверь снова отворилась, и они замолкли на полуслове. Один из телохранителей поклонился, приглашая их войти. Очутившись в комнате, Уоррен увидел Чана на кровати, застеленной белым шелком. Шелковое белье было единственным украшением комнаты, которое себе позволил Чан. Уоррену стало немного жаль властителя, прозябающего в заурядном гостиничном номере, даже без опиумной трубки в зубах.
— Где моя ваза, капитан? — перевел Ли вопрос хозяина, заданный напрямик.
— Где девушка?
— Будем торговаться?
— Естественно. Итак, ваши условия: моя жизнь или ваза? Ли Лян и Ятсен заговорили между собой на родном языке. Уоррен выучил несколько слов во время поездок в Кантон, но так и не понял смысла быстрого обмена репликами по-китайски.
