Это я? Это не могу быть я с такими воспаленным глазами, с искусанными губами, которые некрасиво дрожат, как у плачущего ребенка.
С обидой плещу струей воды на отражение. Все зеркала мне лгут! Это не могу быть я – даже по виду пораженная в самое сердце. Уязвленная, трясущаяся, с красными следами укусов-поцелуев, со следами пальцев на шее. Растравленная сомнениями.
Может быть, пропустила что-то?
Начинаю искать.
Позднее буду ненавидеть и стыдиться себя: я провела не менее часа в тщательнейших поисках какой-нибудь дополнительной записки с пояснением, что предыдущая была шуткой.
Ничего…
Даже по ящикам ничего: только презервативы и лубрикант для анального секса. Кладу обратно и то, и другое, словно запачкавшись, вытираю руки об себя, тру горящие ладони об одежду.
Ничего. Ничего нет.
Никаких дополнений, пояснений, никаких намеков, что деньги, ключи и карта для пользования – это лишь шутка.
Ничего. Все четко.
Еще раз перечитываю сообщение. Сердце забегает вперед глаз, скользящих по строчкам, захлебывает в каком-то немыслимо частом ритме, а потом стреляет вверх и уходит на болезненный вираж.
Физически нереально выдержать эти качели.
Когда даже самая призрачная надежда разбилась на мелкие, невидимые глазу пылинки, наступает оглушающее опустошение.
Еще один порыв – самый последний и болезненный, клянусь! Набираю номер.
Выключен.
«На связи?»
Усмехаюсь, до чего же я наивная.
Даже это – наглая ложь.
Быстро собираюсь, чтобы уйти. Одежда испорчена. Еще один удар по самолюбию и гордости: неужели мне придется выйти в таком виде, как растраханная девица, которую таскали по всем плоскостям?
Нет, хуже не бывает!
«Ни в чем себе не отказывай!»
Не буду…
Но только это получится явно не так, как представлял себе Ратмир, щедро предлагая ни в чем себе не отказывать.
* * *
Спустя время
– Что смотришь? Нудный фильм, давай другой включим?
Алька плюхается на сиденье рядом и обмахивается веером.
– Перестань, – прошу ее. – Зябко же!
– Зябко? В комнате духота! Дали отопление, но наступило бабье лето, чтоб его! Пока выветрится, дышать нечем! А ты странная такая, в кофту кутаешься. Слушай, ты не простыла, случайно? Если простыла, знаю отличный рецепт: покупаешь бутылку хорошей водки, растираешь пятки подогретым спиртом, буквально две-три рюмки, а остальное?
– Остальное?
– Остальное – внутрь, в хорошей компании! – смеется подруга.
– Я думала, ты серьезно, а ты все шутишь, – качаю головой.
– Чего не шутить? Я всегда на позитиве, а ты стала сама не своя. Что стряслось?
– Ничего особенного.
– Хм… А если по правде?
– Ничего не стряслось.
– Ты уже почти полтора месяца ходишь, как в воду опущенная. Неужели директриса совсем достала? – с заботой спрашивает подруга.
Она присаживается рядом, опускает свою ладонь на мой лоб.
– Давай градусник? Мне кажется, у тебя жар!
Алька хмурит лоб и смотрит на меня с экспертным видом, вызывая этим еще больший приступ волны раздражения у меня. После ночи, проведенной с Ратмиром, мне пришлось вернуться жить к подруге.
Я могла бы взять деньги Ратмира, это было бы разумно тысячу раз. Разумно, но как сказал бы один близкий человек из моего прошлого, в падлу.
Вот еще один признак, что Ратмиру удалось меня задеть невероятно сильно и глубоко. Я почти никогда не пользовалась такими словечками, избегала всего, что могло напомнить не о самом благородном происхождении и неприятном прошлом. Но стоило мне чуть-чуть довериться мужчине, открыться, дать себе увлечься, как щиты пали, стены оказались разрушенными почти до самого основания, а я сама…
Черт знает, почему меня так лихорадит, так знобит, так выворачивает наизнанку от мыслей о Ратмире.
Я же сделала, что хотела: ушла в тот же день! Воспользовалась безлимитной картой, но только не для себя. Я сделала большое анонимное пожертвование в приют для сирот и оформила большой заказ для приюта бездомных животных. Сама бы я не смогла приютить хоть одного щеночка или больного котика, но очень сильно хотела бы помочь им. Пусть деньги похотливого красавчика пойдут на благое дело!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Признаюсь, в моей голове крутилиь ужасные мысли, просто откровенно низкие и некрасивые. Планы, один другого кошмарнее, рождались в моей голове. Никогда не замечала за собой желания подгадить другому человеку, всегда считала это недостойным, но после исчезновения Ратмира я была близка к тому, чтобы просто напакостить глупо и мелочно! С трудом удержалась от подобных деяний, ни одно из них меня бы не приукрасило. Скорее, я бы перестала уважать саму себя, поэтому не стала падать столь низко и просто ушла. Ушла и потратила кругленькую сумму на приют для брошенных деток и животных.
Моими стараниями красавчик сможет приписать на свой счет благотворительность. Хотя, наверное, он и без моего участия время от времени швыряет с небрежным видом щедрые суммы на пожертвования. Но я уверена, что, даже если так, то в этих жестах нет ни капли искренности!
А что потом…
Выбор был невелик.
Я переступила ссору с подругой, сделала вид, что ничего не было. Аля и сама выглядела как человек, который хочет примирения. Она даже поплакалась, что с бывшим у нее так ничего и не вышло, мол, красавчик не пришел, пустил в ход отговорки…
В целом, чего-то подобного я и ожидала, просто не стала напоминать:
«А я же говорила!»
У нее есть свои недостатки, а у меня – свои.
Последний и самый ужасный – я оказалась слишком доверчивой и поддалась на чары соблазнительного мужчины, на счету которого уже было немало побед.
– И я думаю, что дело именно в этом! Неправильная база! Да?
– Да-да, – киваю я.
– Лиля! Ты меня совсем не слушаешь. Вот что я тебе сейчас говорила? – возмущается Алька.
– Про гель-лак, наверное?
– Неужели слушала?
– Ты мне про неудачный поход в салон красоты уже все уши прожужжала. Дай плед, укроюсь. Холодно что-то…
– Нет, ты все-таки поставь градусник!
Алька может быть настойчивой, забывчивой, может быть эгоистичной или такой, как сейчас, переживающей за меня по-настоящему.
Несмотря на все мои отговорки и просьбы оставить меня в покое, подруга настояла на том, чтобы я поставила градусник и дежурила рядом, как злобный цербер, наблюдая за тем, чтобы я не хитрила. Проведя не менее пяти минут под пристальным надзором, я с чистой совестью передаю ей градусник:
– На, смотри. У меня температуры нет.
– Стряхнула градусник, наверное? – смотрит недоверчиво и показывает. – Ага! Тридцать шесть и восемь! Температура…
– Просто устала, переутомилась. Давай чай попьем с лимонами, я такие ароматные лимоны сегодня взяла, не поверишь. Не смогла пройти мимо фруктово-овощной лавки, от одного запаха слюнки побежали!
– Хм… Лимоны? Ты же вроде бы не любила лимоны!
– Наверное, осень дает о себе знать и просто хочется немного больше витаминок.
– Витаминки никогда не будут лишними! – замечает подруга.
Мы отправляемся пить чай, я почти не ем выпечку и сдобу, но сегодня меня внезапно тянет к большой булке с сахарно-маковой начинкой. Отломив кусок, жую его с удовольствием, буквально испытываю блаженство от хрустящей корочки, от сдобного теста с ароматом ванили и вкусом маковых зернышек!
– Ух ты… – присвистывает подруга. – Надо же!
– В чем дело?
Приоткрываю глаза, смотрю, как подруга опускает телефон на стол, там открыта популярная социальная сеть, в которой можно скроллить ленту выложенных фото и коротких видео.
На экране открыто как раз одно из таких видео.
Я не особо интересуюсь, на кого подписывается Алька. Знаю, что у нее в ленте постоянно мелькают поп-дивы и просто фэшн-красавицы, еще она отслеживает не менее двух сотен профилей горячих мужчин и, конечно, ждет новостей на профиле Медведя, от которого давно не приходило обновлений.
Все это я знаю из постоянной болтовни Альки.
