Дверь на террасу была приоткрыта. Я рванул ее на себя, входя внутрь.
В прихожей пахло теплой сыростью, опилками и гнилой шерстью. Пришлось дважды моргнуть, чтобы глаза привыкли к полумраку.
Вдоль стен террасы стояли ряды коробок с хламом, который в изобилии можно было обнаружить около городских мусорных контейнеров. Старые настольные лампы со сломанными абажурами, тарелки, привезенные из отпусков, кружки с фотографиями чьи-то отпрысков, телефонные аппараты и домофоны, вышедшие в тираж, мониторы древних компьютеров, стопки покрытых плесенью газет и выцветших журналов. Чуть дальше высились тюки с тряпьем и целая гора игрушек, испорченных временем и кривыми руками детей. Тут валялись пластмассовые машинки, силиконовые пупсы и зверушки с переломанными конечностями, сдутые мячи, выцветшие гирлянды погремушек. В углу скособочилась коляска, которая когда-то была ярко желтой. Теперь в ней хранились мятые рождественские венки, среди которых угадывались и те, что оставляли на погостах.
За спиной мелькнул чей-то силуэт. Раздался шорох, похожий на звук огромных крыльев. А затем, я услышал уже знакомый голос:
— Гадалки здесь нет.
Я развернулся, хватаясь за топоры. На площадке, где я только недавно убил бойцов семьи показался Азазель.
Он стоял, расправив крылья. А перед собой он держал бледную Катерину.
— Кто к нам пожаловал? — растянув губы в ж усмешке произнес он. — Я ждал тебя в гости. Но не думал, что ты явишься ночью. Как вор. Людей моих перебил. Мы же цивилизованные люди.
Я медленно вытер с лицо чужую кровь и уточнил:
— Нам людям?
— Я вот не тронул твою подругу даже пальцем. Правда, идти к нам в гости она не хотела. Упиралась дралась, кусалась. Кричала, что ты мне голову оторвешь.
— Девка дело говорит. Оторву, — кивнул я и сделал шаг вперед. — Если ты ее не отпустишь. Зачем ты втягиваешь ее во все это? Она ничего тебе не сделала. Отпусти кроху и поговорим, как мужик с мужиком.
Я смотрел ему в глаза стараясь не смотреть на заложницу. Но я видел ее. Катя была бледной, взъерошенной. Отвратительный синяк расплылся на ее щеке. Тушь растеклась под потемневшими глазами. Из уголка губ сбегала тонкая струйка крови. Но Катя силилась казаться невозмутимой и сильной. У нее могло бы получиться обмануть кого-то другого. Но не меня.
— Отпущу, — кивнул Азазель. И в тот момент я заметил, как Катя убрала ладонь в рукав. Блеснуло крохотное лезвие, которой она при мне пилила ногти, и в следующую секунду ангел смерти поморщился.
— Какая непослушная девчонка.
Когти полоснули девушку по шее. В воздух ударил красный фонтан. Катя захрипела, Большие глаза девушки стали огромными. Азазель отпустил ее, и подруга упала на колени, пытаясь зажать ладонями рану на шее. Сквозь тонкие пальцы выплескивалась кровь. Азазель шагнул в сторону. Он слизнул темно красную жидкость с ладони и довольно зажмурил глаза.
— Вкусная.
В глазах потемнело. Я бросился вперед, на ходу метнул топо, р целя в ухмыляющуюся рожу противника. Но Азазель взмахнул крыльями и взмыл вверх. А через секунду камнем рухнул на землю, ударил обеими ногами мне в грудь.
Спина встретилась с твердой стеной здания. Дыхание перехватило и я захрипел, пытаясь сделать хоть один вдох. Но воздух упрямо не хотел идти в легкие. Азазель уже стоял pядом со мной.
— Боги, — с ненавистью прохрипел он. — Египта, Греции, Рима. Пантеон Севера и боги славян. Как же много вас расплодилось.
Он схватил меня за шею и поднял над землей. Ноги повисли в воздухе и я потянулся носками вниз, пытаясь дотянуться до земли.
— Сколько вас в моем мире! Кирпичу упасть негде.
Скулу обожгло. А за первым ударом последовал второй.
— Как же вас ненавижу, — Азазель отбросил меня в сторону. Я перекатился по земле, кашляя и жадно хватая ртом воздух.
Схватил меня за куртку, противник взлетел на пару метров. Сделал в воздухе кувырок и сбросил меня на землю.
— Слабые. Вы ничего не можете без людской веры, — продолжал рассуждать он. Подошел ко мне, и рывком поднял меня на ноги. Но в этот раз я был готов… Вывернулся из захвата, ударил его ботинком в голень, заставив противника поверять равновесия. Пнул ногой в грудь, отбросив его в сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ангел вскочил, сплюнул красным в грязь двора и довольно осклабился:
— Ну наконец-то! Хоть такое-то сопротивление.
Я разогнался. Ангел взмыл в небо, но я подпрыгнул и успел схватить его за ногю А потом рванул вниз, ударив о землю. Хрустнули кости. Азазель захрипел.
Крючья топоров вонзились под ключицы, и я рывком поставил его на ноги. Он тут же ударил снизу вверх, целя в челюсть. A следом, кулак ударил мне в солнечное сплетение, отбросив меня назад.
— А ты набрался сил, — с уважением, прохрипел он, рывком выдергивая крючья. И по торсу тут же заструилась кровь.
Аззазель шатался как пьяный. Он сделал пару неуверенных шагов в мою сторону. Я же поднялся на ноги рванулся к нему.
Плечо ударило в грудь и я словно рентгеновским зрением увидел как разлетелись куски кости грудном клетки противника. Aзазель попятился назад, но я схватил его за плечи, ударом в голени сбил с ног. А затем топоры, повинуясь мысленной команде, оказались в моих руках. И я ударил, целя в плечи.
Косые удары оставили на теле две просеки из которых хлынула кровь. А я уже замахнулся для нового удара. Острое лезвие прошло сквозь шею, отделяя голову от тела. Голова с распахнутыми от удивления глазами взмыла в воздух, и я пинком откинул ее в сторону. Обезглавленное тело двумя изуродованными кусками упало в грязь, заливая двор ослепительно черной кровью.
«Душа противника поглощена».
— Ну вот и все, — устало произнес я.
Но эйфории не было. Вместо этого накатила дурнота. Первобытный безысходный ужас растекался внутри, заставляя внутренности холодеть. На лбу выступил противный липкий пот. В глазах двоилось a мир плыл и покачивался. Я с трудом встал с земли. Руки и ноги слушались плохо. Будто кто-то пытался взять меня под контроль и управлять мною как балаганный кукловод марионеткой.
Покачиваясь, я шагнул к лежавшей в нескольких шагах от меня Кате. Склонился над ней, рассматривая рану. Плохи дела. Лицо девушки было бледным, обескровленным. Черты заострились, бледные губы предательски тряслись.
— Завалил? — прохрипела девушка, роняя с губ розовую пену. Я кивнул и встал, пытаясь ее поднять:
— Держись. Сейчас мы пойдем с доктору. Ну, тому чудотворцу, который Даниле глаз новым вырастил.
Но девушка попыталась улыбнуться, но унее не вышло.
— Не ври, Видар. Мне холодно, — сипло пробормотала она. — А значит, я скоро… умру.
Она с трудом подняла руку. В ладошке была зажата пилочка для ногтей.
— Я тебе помогла. Видишь?
— Прости, я виноват, что не смог тебя уберечь.
— Он не собирался оставлять меня в живых… Видар… там очень страшно?
Я помог ей не выпустить железку из пальцев и обхватил хрупкий кулачок своим.
— Тебе нечего бояться. Твой путь будет славным.
— Обещаешь?
Я кивнул, трудом подавляя приступ дурноты. Черное существо внутри меня поднимало голову и с интересом осматривалось по сторонам, пытаясь взять тело под свой контроль.
Катя вздрогнула, выдохнула, захрипела. И глаза девушки будто бы затянулись мутной пленкой. Она застыла и больше не двигалась.
— Девушки не могут попасть в Вальхаллу. Даже если они умерли с оружием в руках, — раздался за спиной хриплый, каркающий голос.
Развернувшись, я уставился на девушку. Она стояла в паре шагов от нас с интересом рассматривала меня. Девушка выглядела довольно безобидно. Но что-то в ее облике мне казалось хищным. Невысокая, изящная, со светлой кожей и тёмными волосами она походила на фарфоровую куколку, которые продаются в сувенирных магазинах этого города. Огромные глаза цвета холодной ртути следили за каждым моим движением. Гибкое тело облегал тонкий плащ с широким поясом. Из под него выглядывал подол платья, не скрывающий изящные лодыжки в ботильонах на высоких каблуках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
