— Вот спасибо, — сказал я саркастически, но с облегчением. — Кстати, меня зовут Ричард Длинные Руки. А тебя?
Он покачал огромной головой:
— Не скажу. Кто знает имя джинна, тот становится его хозяином. Прощай!
Он растаял в воздухе, и мой красный демон, не получая команд, растаял тоже. Я сказал громко:
— Эй, де Леже! Ты же благородный, а прячешься под столом, как какой-то... как какой-то простолюдин!
По ту сторону стола поднялся бледный как смерть де Леже, на лбу кровавая царапина. Руки дрожат, как и губы, как и весь он трясся как осиновый лист.
Я перевел взгляд на Суасса и Меккану, оба сидят оглушенные под стеной. Меккана пришел в себя первым, в глазах зажглась ярость. Он сунул руку за пазуху, но Суасс успел придержать, в его глазах тоже злость, но холодная и расчетливая, что гораздо хуже.
— Ну что, — сказал я, — доигрались, гады? Есть Божий Суд, наперсники разврата...
Из дальней комнатки приоткрылась дверь. Полураздетая женщина выглянула в испуге, охнула, дверь с треском захлопнулась. Я слышал, как загремел задвигаемый засов.
Я еще смотрел на дверь, как Меккана прямо из положения сидя ринулся на меня. Я отпрыгнул, отскочил за стол, только он и уцелел в комнате, и тут Суасс и даже трепещущий де Леже бросились на меня, выхватывая ножи.
Но я уже успел выдернуть из ножен меч. Он как бы сам по себе прочертил три косые линии, каждый раз слегка вздрагивая на полпути. В воздух взлетели отрубленные кисти рук, я отпрыгнул и еще несколько раз взмахнул мечом быстро-быстро, пока не стошнило или пока приступ милосердия не взял верх.
В комнате в лужах крови распластались тела, похожие на зарубленных баранов в одежде. Меня еще трясет, ну никак не могу сразу успокоиться, и потому голос мой прозвучал излишне резко:
— Всё кончилось! Вы можете открыть двери! — Из-за двери донесся плачущий голос:
— Не открою! Я вас боюсь...
— Вообще-то правильно, — крикнул я. — Я сейчас сам себя боюсь. Словом, отбываю по делам, служба. Вам советую тоже уйти... собрав всё ценное, что найдете. Сейчас прибудет тот мальчишка, а с ним наверняка Вильд с его бандой. Я не хочу с ними воевать, хотя мог бы. Не мое это дело. Пусть только оставят в покое госпожу Амелию, и всё будет в порядке. Передайте, что и у меня есть зубы.
Из-за двери донеслось:
— Да уж...
— Вот-вот, — согласился я. — Я даже могу ими пользоваться.
Глава 8
Зайчик бродил по двору и, разбивая копытами колоды, вытаскивал из них железные скобы, гвозди, подковы, о которые сосребывают грязь при входе на крыльцо.
— Молодец, — одобрил я. — На земле противника можно всё. Даже насиловать по нашему неотъемлемому общечеловеческому праву победителей. От победителя потомство лучше и крепче, а это выгодно эволюции... Так что, насилуя побежденных, мы совершенствуем род человеческий. Да и вообще... вся цивилизация совершенствуется через насилие, ты прав, прав...
Через полчала навстречу выбежала испуганная Амелия, но не сказала ни слова. Зайчик обнюхал ее, она перехватила повод, удивилась, что после быстрой скачки Зайчик ничуть не вспотел, водить по двору не требуется.
Я вздохнул, когда она повернула в мою сторону бледное лицо с трагически вздернутыми бровями.
— Что-то случилось?
Я красиво помахал рукой, словно полоскал ладонь в солнечном воздухе:
— Восхотелось прогуляться по свежему воздуху... Встретить утро, так сказать, в дикости.
Она смотрела недоверчиво, но смолчала. Я соскочил на землю, поинтересовался:
— Как насчет завтрака? А то прогулка на свежем воздухе весьма способствует аппетиту...
— Сейчас будет готово, — ответила она. — Не успеете пыль отряхнуть...
Она хлопотала и за столом, в комнате только мы и Бобик, я снова поинтересовался, где дети. В своей комнате, объяснила она смущенно. Дети всегда шумят, многие ненавидят детский шум.
Я пожал плечами:
— Я не настолько стар, чтобы раздражаться при виде детской беготни. Пусть завтракают с нами. И обедают. У тебя хорошие дети.
Она покраснела от удовольствия:
— Ну, не всегда, не всегда...
— Дети есть дети, — сказал я благодушно, словно я уже старый дед и не бегал вот так с воплями совсем недавно. — Они и должны... э-э... шуметь. Для общего развития.
Она посмотрела с недоумением, да я и сам не знаю, почему так сказал, просто все так говорили, а я всё-таки еще тот конформист местами.
Другая половинка мозга едва не плавится от попыток понять, как действовать дальше. Магию, конечно, против меня использовать будут и дальше, но не слишком уж явно. Все охотно покупают разные магические штучки, но горожане возмутятся, если среди них вдруг появятся созданные магией твари, пусть даже готовые на все услуги красавицы. Готовых на все услуги хватает и среди местных женщин, но с ними знаешь, чего ожидать, а вот твари...
Так что созданное магией существо очень ограничено в действиях. Открыто на улице появиться не может, это люди ничего не заметят, но шныряющие всюду собаки тут же почуют неладное, поднимут лай, а если тварь не слишком сильна, то и разорвут в клочья. К тому же нечисть чуют лошади, пугаются до дикой дрожи, а лошади здесь бороздят улицы во всех направлениях: извозчики, верховые, конная стража, благородные дворяне...
Так что в первую очередь надо опасаться обычных людей. С обычным или магическим оружием, но всё-таки это лучше, чем что-то выдернутое прямо из ада. Правда, этот обычный может оказаться чернокнижником, умеющим мгновенно призывать демонов, или даже вот таким, как Денифель, которому когда-то повезло обзавестись сосудом с джинном.
А сама драка неизбежна, крутилось в голове. Даже не драка, а настоящая война. И, похоже, дух взаимопомощи под натиском экономических отношений выветрился быстро. Все видят, что банды подонков разоряют земледельцев одного за другим, изгоняют, двоих предварительно сильно избили, но никто даже слова не скажет в защиту...
— Бобик, — сказал я голосом боевого генерала, — благодарю за службу и бдение за время нашего отсутствия! Ты прекрасно справился с задачей. Дети накормлены, носы вытерты, пьяных нет...
Он повилял хвостом, польщенный, но смотрит настороженно, подозревая какую-то пакость. Я вздохнул:
— Но сейчас я отправлюсь в город. Тебя оставляю снова за старшего... Не возражать! На этот раз в помощники даю Зайчика. Так что не ревнуй, а командуй им.
Амелия робко сказала сзади:
— Вам нельзя в город. Теперь и вы стали для них врагом.
Маленькая и до крайности испуганная, она смотрела умоляющими глазами и заламывала руки.
— Надо, — ответил я со злостью на самого себя. — Мало ли кем считают меня Бриклайты! Но они — не городская власть. Да и будь даже властью, им надо в чем-то меня обвинить... и даже предъявить доказательства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
