Хоть в чем-то преимущества зачатков демократии, мелькнуло злое. Сеньор в доказательствах не нуждается: захотел — и повесил.
Уже в дверях меня догнал ее горестный вскрик:
— Но... зачем? Зачем вам в город?
— Там люди, — ответил я. — Не может быть, чтобы все были против. Нам нужны союзники.
Деревья медленно уплывают за спину, то ли не хотят выпускать меня из сада, то ли я сам подсознательно затормаживаю шаг перед входом на опасную для меня территорию. А может, просто привык к быстрому шагу Зайчика...
На первом же перекрестке меня окликнули. Голос грубый, наглый, я сразу представил себе громадного мужика, толстого и уверенного в своей несокрушимости. Я стиснул зубы и шел дальше, за спиной послышались шаги, догоняют меня двое или трое. Сильные пальцы ухватили за плечо.
— Стой, тебе ж сказали!
Я развернулся и нанес жесткий удар в лицо. Не в челюсть, я не собирался нокаутировать и ломать при этом пальцы, а ударил в нос. Тонкие хрящи ломаются сразу, кровь брызгает такими мощными струями, что у всякого от шока сразу пропадает охота драться. Мужик в самом деле огромный, толстый, массивный, такие почти не дерутся, привыкли, что им уступают дорогу сразу, только посмотрят на них.
Сразу же я нанес второй удар, ребром ладони. У здоровяка лопнули не только губы, но с легким хрустом провалилась внутрь часть верхней челюсти. Двое его дружков оторопели, всё должно было развиваться иначе, ну как обычно, когда трое на одного, и начинать должны были они, когда восхотят, когда достаточно разогреют себя руганью и оскорблениями.
Не теряя ни секунды, я жестко ударил второго в челюсть, тот отлетел к стене, а третьему сокрушил, как и первому, нос, что-то мне этот удар начинает нравиться. Мне, с моим ростом и весом, он удается хорошо и сразу выводит из строя противника.
В толпе ахнули, двое еще на земле, третий упал на колени и зажимает обеими руками залитое кровью лицо. Гигант, которого я ударил первым, с жалобными стонами поднялся, но в драку не лезет, а жалобно завывает, щупая окровавленными пальцами сломанный нос.
— Ты... искалечил... меня...
— Заживет, — возразил я холодно, — но в другой раз подумай, перед тем как вот так хватать незнакомого человека.
Я намеренно не сказал «благородного», толпа этого не любит, а так я видел одобрительные взгляды, все на стороне того, кто дерется в меньшинстве.
Через толпу протолкались в блестящих доспехах люди с копьями в руках. Капитан Кренкель, начальник городской стражи, люто выкатил глаза.
— Что здесь происходит?
Он сразу нацелился на меня взглядом хищника. Я смущенно развел руками.
— Эти трое пьяных задирают прохожих. Вы не намерены их арестовать?
Он с подозрением посмотрел на меня, перевел взгляд на них.
— Я бы сказал, что это вы их избили. Тогда арестовать придется вас.
Из толпы крикнули:
— Это они на него напали!
— Сэр только защищался!
— Он прав!..
— Так им и надо...
— Это же Комар и Рваное Ухо с каким-то новым ублюдком! Комар вчера устроил драку на рынке, а три дня тому украл в лавке Блюменталя три раковины!
Кренкель морщился, поворачивался из стороны в стороны, наконец рявкнул:
— Тихо! Никого арестовывать не будем.
— Почему? — крикнули из толпы.
— Эти трое свое получили, — вынес он решение. — А вообще расходитесь, расходитесь! Больше трех не собираться!
Я вскинул руки в победном жесте, одновременно приветствуя толпу, что так тепло ко мне отнеслась, там этот жест понравился, мне закричали одобрительно, я раскланялся и двинулся дальше.
Не такой уж и враждебный мне город, как пытались внушить, не такой уж...
У отца Шкреда лицо скорбное, мученическое, он с порога церкви благословлял проходящих мимо горожан и призывал на них милость Божью, а в ответ те смеялись, строили ему рожи, кто-то запустил в старика огрызком яблока.
Я помахал издали обеими руками. Он смотрел с некоторым испугом. Я кивнул в сторону дома на холме.
— Святой отец, можете помолиться за души четверых разбойников. Которые там, на вершине гряды...
Он взглянул снизу вверх с еще большим испугом.
— Вы... оттуда?
— Да, — ответил я. — Оттуда. — Он сказал нерешительно:
— А был ли среди них сам... Денифель?.. — Я кивнул:
— Был.
— Я слышал, — проговорил он нерешительно, глаза его впились в меня неотрывным взглядом, — я слышал... он силен в черной магии.
Я сказал укоризненно:
— Святой отец, любая магия — черная. Попытки разделить на белую и черную, всё равно что одних палачей называть добрыми, а других злыми. Согласен, пример не весьма, но... знаете ли, магия — это магия. Так что я вашему оппортунизму весьма и даже вельми удивлен.
Он не отрывал от меня взгляда.
— Да-да, это просто так говорится. Любая магия — зло... Но всё-таки...
— Что вас интересует? — спросил я любезно. — Почему я здесь? В смысле, цел?
— Ну... вообще-то да. — Я пожал плечами.
— Магией мало интересоваться. Это всё равно что домохозяйке стать каратекой после двух уроков. Магией нужно еще и владеть... профессионально. Мне кажется, Денифель был просто любителем.
Он покачал головой:
— Намекаете, что он всего лишь управляющий караван-сарая?.. А я думал, что это у него не главное, а вот магия...
— Нельзя успешно идти по двум дорогам, — сказал я. — Либо то, либо другое. Думаю, что и управляющим он был неважным.
— Был?
Он выделил это слово интонацией, даже дыхание задержал. Я кивнул, глядя поверх его седой головы в пустую церковь.
— Мне кажется, он уже не станет заниматься этим нечестивым делом. Впрочем, не сможет теперь и управлять караван-сараем. Вот что значит сделать ошибку! Он сделал серьезную ошибку.
Он спросил сдавленно:
— Какую?
Я посмотрел ему в глаза:
— Он решил почему-то, что его магия всесильна.
Священник вздрогнул, в его взгляде кротких глаз на миг отразилось отвращение ко мне, который явно теперь обречен на смертные муки, но пересилил себя и перекрестился:
— Слава Богу, зло наказано. Раньше никто не мог к нему даже подойти. Только никак не пойму своим слабым умом, почему Господь такую силу дал именно вам.
Я развел руками:
— Господь не всегда думает так, как священники. И не всегда поступает так, как они... то есть вы хотите. Я имею в виду, что Господь Бог слушает вас с интересом... может быть, но вряд ли выполняет ваши указания. Ладно, святой отец, я вам сообщил важную информацию, что четверых прихожан можете вычеркнуть. Потенциальных прихожан: у всех бывает шанс раскаяться и зажить так праведно, что самим станет тошно.
Я повернулся и уже сделал пару шагов, когда священник воскликнул:
— Погодите! Сэр Ричард, вы здесь человек новый... — Я остановился:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
