момент русский танк на мгновение открылся в разрывах клубов дыма: он дёрнулся вперёд, высовываясь на полкорпуса из-за кормы горящей «Пантеры».
— Огонь! — скомандовал майор. Ствол «Тигра» даже не надо было доворачивать — он смотрел как раз в ту самую точку. Бахнуло длинное, как оглобля, 88-мм орудие «Тигра».
***
Трахнуло так, что все послетали со своих сидений. Было ощущение, что по танку оглушительно ударил молот. Боевое отделение танка заполнилось вонью горелого металла. С истошным визгом, жадно ища человеческое мясо, рванулись осколки. Всё боевое отделение быстро наполнилось дымом. Резко запахло соляркой.
— Горим! — на автомате проорал Паша, почувствовав, как что-то острое жестоко ужалило его в правую руку.
— Сидеть! — грохочущий, прибивающий к сиденью, железный голос ворвался в его голову, распирая её изнутри, — сдавай назад! Живо!
Танк, качнувшись, дёрнулся назад, опять прячась за горящую тушу «Пантеры».
В лобовом 45-мм листе зияло сквозное, скошенное к борту, отверстие с раскалёнными до малинового свечения краями. Сиденье стрелка-радиста превратилось в кожанно-металлический хлам, из правого борта в боевое отделение мощной струёй из топливного бака хлестала солярка.
— Бля-а-а… — хрипло проорал танкист, — вот как чувствовал! Хорошо, что по самую пробку передние баки залил! А не то бы сейчас жахнуло!!24
Сплошной бронебойный снаряд «восемь-восемь», попав в лобовой лист под углом в 45 градусов, шутя пробил его, снёс по пути сиденье стрелка-радиста, пробил правый нижний топливный бак, ещё один слой бортовой брони, ополовинил один из опорных катков, и улетел куда-то дальше. Всё, что было в баке выше пробоины, в считанные секунды выплеснулось на пол боевого отделения.
Агния вскочила с залитого соляром пола, схватила Андрея за плечи, заполошно заглянула в глаза:
— Жив?!
— Да вроде живой… — прохрипел Андрей, и не услышал своего голоса.
Агния быстро развернулась, притянула Пашку к себе за плечо, он, закашлявшись от угара, натужно просипел:
— Рука…
— Сейчас, сейчас, потерпи… — она схватила его под локоть правой руки и приложила свою руку чуть пониже плеча, — терпи… терпи. Сейчас легче станет.
— А побыстрее нельзя? — Пашка сжимал от боли зубы и морщился, — у меня же терпелка не из железа выточена!
— Сейчас… — она полузакрыла глаза, сконцентрировавшись на его ране.
Бабах!! Танк опять дёрнулся от внезапного мощного удара в борт.
Андрей, оглушённый, опять упал на пол, в ушах у него стоял звон. Агния встрепенулась, вопросительно посмотрела на танкиста. Ситуация выходила за рамки того, что она скачала до боя у него из головы, но сообразила быстро:
— Паша, он что, бьёт по нам сквозь «Пантеру»?! Разве это возможно?!
— Ещё как! — поморщился механик-водитель, — у него подкалиберным пушка со ста метров 170 мм брони прошивает, а у «Пантеры» два борта по 40, что ж ты хочешь? Ему это — как семечки.
— Так почему же он тогда и наш борт заодно не пробил? Там же всего 45мм? В сумме получается меньше, чем стосемьдесят…
Очередной бронебойный снаряд «Тигра», снова прошив, как картон, два борта «Пантеры», оглушительно бухнул на остатках кинетической энергии по наклонному борту тридцатьчетвёрки. От внутренней поверхности брони откололись и отлетели несколько мелких осколков, да появилась небольшая выпученность, покрытая сеткой мелких трещин.
— Чёрт! Сссучара! Ещё бы чуть-чуть, и всё, кабздец! — горестно прокричал Паша, и явно не слыша своего голоса, заорал в самое ухо Агнии: — да потому и не пробил, что все три борта наклонные, да внутри у «Пантеры» тоже не пусто, полно всякого железа, к тому же снаряд, пробив два борта, уже летит не так, как надо, теряет устойчивость, вот поэтому и….
Бабах! Третий снаряд гулко шарахнул по борту. Андрей опять упал на пол и схватился за голову — один из отколовшихся от брони осколков, пробив шлем, попал ему в затылок. Агния бросила на него взгляд, быстро оценила его состояние, и опять упёрлась глазами в Пашку:
— Что делать?!! Паша, думай!!! Он же нас сейчас…
Паша выжал левый фрикцион и рывком развернул танк под углом к «Пантере», повернулся в пол оборота, и пояснил:
— Так меньше вероятность, что пробьёт!
Бабах! Четвёртый немецкий снаряд попал в башню. Лопнула и просыпалась стеклянным дождём одна из электрических лампочек, освещавших боевое отделение.
Пашка опять охнул, закашлялся, схватился за голову. Агния тряхнула его за плечо:
— Быстрее!!!
Он уставился на неё безумными глазами и прокашлявшись, быстро и торопливо заговорил:
— Он тоже встал под углом… Я видел… Теперь куда ему ни ударь, не пробьёшь… У тебя есть два варианта: или опять ему в дуло засади, или бей под башню! Точно в центр погона! Не пробьёшь погон, так хотя бы башню ему заклинишь. Главное — попади!
Она на лету схватила его мысль, за полсекунды прошвырнулась в его голове туда-сюда, ища варианты действия, нашла самый оптимальный, и струйкой воды скользнула на своё сиденье:
— Бронебойный подкалиберный! — и через пару секунд, услышав лязг затвора:
— Паша, давай!
Выждав несколько секунд очередной клуб дыма, который, разворачиваясь, покатился прочь от подбитой «Пантеры», механик-водитель резко подал машину вперёд, остановился, и замер, дрожа пальцами на рычагах…
***
Майор Клаус Шварц был опытным танкистом, и прекрасно знал все слабые и сильные стороны бронетехники Панцерваффе. А ещё он прекрасно умел считать — по алгебре и геометрии у него всегда были только «пятёрки». «Лоб у «Тигра» — 101мм, борт — 82, но если поставить танк под углом в 45 градусов, то фактическая толщина брони увеличивается в корень из двух, те есть в 1,41 раза, и русскому снаряду уже надо преодолеть не 101, а 142мм, а если в борт, то не 82, а 115мм, да ещё плюс к этому огромная вероятность рикошета под таким углом. Подкалиберный на таких углах малоэффективен, а обычному бронебойному калибра 76,2мм такая толщина вообще не по зубам». По его мнению, позиция, занятая его танком, была неуязвимой.
Даже в наставлении для экипажей «Тигров» чётко и недвусмысленно говорилось, что поставленный по отношению к противнику в положение «13.30», танк становится неуязвим для русской танковой пушки калибра 76,2мм. Тем более, что сменить свою позицию русский танк уже не сможет — он в ловушке: стоит ему только высунуться из-за подбитой «Пантеры» и всё: капут. Плюс к этому: зря экипаж русского танка понадеялся на защиту в виде подбитой горящей «Пантеры». С такой дистанции мощная 88-мм пушка «Тигра» запросто прошьёт оба её борта, и достанет-таки этот надоедливый русский танк, экипаж которого, спрятавшись за подбитым германским танком всего в сотне метров от его «Тигра», сам того не ведая, угодил в западню.
Майор отдал наводчику приказ долбить борт «Пантеры» бронебойными
