— Знаешь, Захар, я тут подумал… На кой нам такая маленькая шкура?
— Коврик себе сделаешь, — съязвил тот.
— Да ну, мороки больше.
— Тем более, говорят, в лесу в этом леший проказничает, а то как пойдет мстить.
— Бабушкины сказки до сих пор слушаешь на ночь?
— Тьфу на тебя. Мне медведь не нужен. Хочешь — стреляй. А я пойду.
— Да и мне тоже. Не бабе же из нее шубу делать!
Захар фыркнул, но, оставшись в одиночестве, вдруг тут же как-то странно почувствовал себя неуютно. И ему совсем не хотелось поворачиваться к загнанному детенышу спиной.
"А, пусть его! — ожесточенно подумал он. — Другого найду…"
Первыми дежурили Захар с еще одним молодчиком, имени которого Дарен так и не удосужился узнать. Впрочем, успеется еще. Парни сидели около костра и тихо стучали деревянными палочками: игра в ___ считалась неприемлемой в любом приличном обществе, но в походах позвенеть гладкими палочками — святое дело! Карты и то пользовались меньшей популярностью.
Войник думал, что заснет сразу же, как только голова коснется заплечного мешка, но он ошибся: сон никак не хотел идти, даже наоборот — все чувства обострились, заставляя прислушиваться и приглядываться к тому, на что раньше ты бы и вовсе внимания не обратил.
— Тридцать шесть!
— А у меня почти сорок!
— Пятый ход подряд?
— Шестой!
— Брешешь. Открываемся?
— Через ход.
— Я ж говорю — брешешь!
И продолжился ожесточенный стук дерева.
Дар открыл глаза и посмотрел наверх: туда, где небо скрывалось за серым ворохом рваных облаков. Что, интересно, там делают боги? Прядет ли верная Эльга и по ночам дороги для Путников? Ложатся ли серебристыми мерцающими нитями они на ладони Странников под знаком луны? Или же спит богиня на своем ложе в обнимку с неверным Горлином? Коли так, то прясться самим клубкам, и лежать пряже прямо на небесах туманной дымкой, чтобы Призрачная Кошка могла вдоволь наиграться с нею. И тогда с утра у Эльги снова будет работа: распутать судьбы — дело непростое, указать дорогу Путникам — еще сложнее, а уж прорезать руки Странников алыми росчерками Нитей…
Он и сам не заметил, как заснул.
Правда, перед рассветом его все-таки разбудили на дежурство. Войник встал, протер глаза, и, потянувшись, подошел к тлеющему костру. Что ж, один день прожит. До Шарты еще пара седьмиц будет, а там, глядишь, уже и весна начнется: можно будет остаться на время у моря, пока не закончатся шумные ярмарки и город вновь не заживет в прежнем темпе. А потом… да что-нибудь он придумает, в конце-то концов.
Хряск! — с треском сломалась ветка.
Дар напряг слух, медленно повернулся и не поверил своим глазам: среди деревьев стоял вчерашний медвежонок. Только, в темноте он не заметил, глаза у него были золотые…
Смешно. Когда-то один человек, близкий человек, сказал ему, что нужно учиться видеть знаки. Возможно, однажды они сложатся во что-то большее: кто знает, каким глазом взглянет на тебя Нородж? Золотые глаза… От чего хотели предостеречь его?
Дарен в сомнении посмотрел на дорогу, убегающую невесомой лентой в жидкий кисель тумана. Там ли его подстережет опасность? Ели пчелиным роем окружали поляну, склоняясь над непокорными мужскими головами и укрывая путников от чужих любопытных взглядов. Темные их стволы, частично поеденные жуками-короедами, гордо уходили куда-то ввысь, теряясь в сизой дымке. Наступила та живая предрассветная тишина, после которой кончалась время ночи.
Занимался рассвет. Первые птицы уверенно начинали щебетать на ветках, засопели в нетерпении привязанные к деревьям кони.
Миновала первая ночь.
Караван неспешно двигался по направлению к Шарте. Бледнолицый наемник-замыкающий, на спор решивший уложить дочку Родзата, и теперь активно добивался ее внимания всеми возможными способами. Та знай себе похихикивала, стреляла глазками, но дальше этого дело не двигалось. Дарен даже порадовался: хоть какое развлечение в пути среди согнувшихся деревьев, местами еще голых и неоперившихся листвой. Молодой петух бесился, то и дело матюгался сквозь зубы, но спор на злот — это тебе не сопли ковырять, как никак, а все-таки хорошие деньги. Дочка родзатова была, кстати говоря, некрасива. Слишком вытянутое лицо, тонкие бескровные губы, вечно бегающие глаза… Мышь.
"Да, точно, — решил для себя Дарен. — Мышь, она мышь и есть — серая, юркая и вечно мельтешащая перед глазами"
Не зря Эльга пустила по небосводу Призрачную Кошку: на земле мышки не страшны — сольются с землей, пропадут в норах, да вроде как и нет их. Только сыр, паршивки, из погребов тянут — ни дать, ни взять грязные воришки. А ну как своровала бы одна такая Луну, а? Вот Эльге и пришлось идти на хитрость — посылать одну из своей стаи сторожить Мир от серых воровок.
Наверное, Дарену и хотелось бы, чтобы их поход завершился успешно и прошел без всяких загвоздок. Да, пожалуй, всем им хотелось бы этого. Но — увы! Дорога без разбойников — не дорога, а путешествие без неприятностей — легкая прогулка. И, скорее всего, именно поэтому никто и не удивился такой банальщине: небритым наружностям с характерными щербатыми улыбками, преградившим путь вместе с подрубленной сосной, перегородившей дорогу.
Движение остановилось.
Родзат склонил голову набок: мол, а дальше что?
Дарен меланхолично огляделся по сторонам, молча считая засады в озеленившихся кустарниках: четыре, пять, семь… все, кажется, все. Итак, итого у нас семь самострельщиков, три ржавых железяки и еще две дубинки. Что ж… Войник аккуратно высвободил левую руку с самострелом.
— Сабельки складывайте, да поживее! — наконец, дожевав травяную гадость, выплюнул главарь.
Родзат озадаченно покосился на свой меч.
— На землю прямо?
— На землю, на землю.
— Так заржавеет же, — "озадаченно" отозвался купец.
— Небось на успеет, не боись, дядя.
Дарен поднял брови:
— А нежирно?
— Смелый самый? — ухмыльнулся тот и сделал почти незаметный знак рукой: стреляй!
Камень на Даровой груди раскалился и обжег кожу. Войник стиснул зубы и молниеносно пригнулся, повинуясь сиюминутной человеческой слабости: "Жить!" — кричало тело. И стрелка пролетела в каком-то наперстке от головы, задев волосы.
Это послужило сигналом к действию для остальных.
Вжик! Вжик! — рассекали воздух стальные орудия. Дар выпрямился в седле и быстро огляделся, выискивая глазами жену и дочь купца. Нашел. Захара теснили трое, он медленно отступал в лес, прихрамывая на одну ногу. Дарен спешился, шепнув коню несколько слов, и бесшумно двинулся за ними. Приветственно зазвенел меч, отзываясь на предложение хозяина поиграть. Раз! — и их уже двое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
