Шерен упрямо не глядел вниз. Может быть, даже правильно делал.
— Что там?
— Фыф вуфыф, — отозвался Дар, зубами надрывая полоску ткани, сплюнул и уже отчетливо повторил: — жить будешь. Завтра к вечеру в городе будем.
Костер решили не разводить, поужинали сухарями и завалились спать. Точнее, завалился один лишь Шерен, а Дар, сложив ноги по-восточному, потягивал горькую здраву и задумчиво смотрел на желтый круг луны. Мысли в его голове текли неспешной рекой, не затуманенные сонным помрачением и не передавленные излишними эмоциями.
Шарта… Солнечный полуостров на границе Заросии и Загреда. Лакомый кусочек для любого из правителей. Там уже и коренных жителей почти не осталось, в основном потому, что вся история несчастного государства состояла из бесконечных смен "покровителей". То один перетянет на свою сторону, то другой.
Дарен сделал еще один глоток.
А еще на Шарте есть княжество, в котором его, быть может, ждут. Дар одновременно и желал этого, и боялся. Но боялся не больше, чем того, что друг… брат, не по крови, но по духу, умер после того злополучного ранения. Княжество Эль-Шарр, ждешь ли ты своего названного сына? Или же забылись все слова и поступки, смытые властью и грязью политики?
Еще один глоток.
"Напиваешься в одиночестве, Подаренный?" — насмешливый голос богини влился в его мысли тонкой прозрачной струйкой.
"Жду рассвета, Верная"
Эльга уже выпустила по небосводу свою Кошку, чтобы та выпустила когти и обходила по кругу Луну, мягко ступая по черному покрывалу небес.
"Завтра тебе предстоит нелегкий день. Войди до заката в город"
"Предостережение?"
"Совет"
"Благодарю, Хранительница Дорог"
"Тебе не за что благодарить меня, Странник-без-Пути"
И растаяла серебряным звоном колокольчика в предрассветной мгле. Дар тряхнул головой, отбрасывая тень уходящей ночи и встал, расправив плечи. В конце концов, в городе отоспится. Не впервой.
— Шерен, вставай. — он тронул парня за плечо, но тот лишь отозвался глухим стоном. — Пора.
Тот приоткрыл больные глаза и тихо попросил воды. Войник нахмурился и, отстегнув фляжку от пояса и протянув ее раненому, потрогал его лоб. У парня был жар. Но ехать надо в любом случае.
— Ты всю ночь не спал?
— Не спал.
— А мне сон снился… — он запнулся и с сомнением глянул на спутника. — Тебе интересно?
— Интересно, интересно… — вздохнул Дар, разламывая хлебец на две половинки, — только сначала поешь.
— Не хочу. Все внутри… горит.
Дарен еще больше помрачнел и, быстро сжевав свой кусок, взвалил парня на плечо:
— Держись.
Наверное, весь лес сбежался послушать, как умеют ругаться русские войники, ибо Дар такие слова припомнил, взваливая на коня раненого, что и сам бы в иной ситуации покраснел. Но, в конце концов, ему это удалось, и мужчина с такой искренностью возблагодарил всех богов скопом, что те, наверняка, прослезились от умиления в своих небесных чертогах.
— Я привяжу тебя к себе, — тихо сказал Дарен, доставая из-за заплечной сумки веревку.
Шерен не возражал. Да и вряд ли услышал спутника, отдавшись власти звона в ушах.
— Но-о! — войник резко натянул поводья, и Броний, всхрапнув, помчался вперед, не смея возражать против вынужденной грубости к себе самому.
Прохладный ветер дул в лицо ездецам, заставляя слезиться глаза, но сегодня обязательно надо было покрыть оставшиеся версты до города. Не стала бы его богиня предостерегать по пустякам. Ой, не стала бы!
Когда день начал свое неизбежное увядание, с холма, через который пролегала дорога, наконец показались серебристые крыши домиков и золотой купол оарового храма. Город, — или, если угодно, княжество, — Ро-Ахт, самый красивый и процветающий по словам побывавших там. Сама же Шарта раскинулась домотканным полотном далеко на юг, пестрея широкой дорожкой.
Воды во фляге у Дара к этому моменту уже не осталось — Шерен так жадно и так часто пил, что у войника язык не повернулся напомнить парню, что он не один.
— Почти доехали.
— Это хорошо… — еле слышно пробормотал Шерен, снова уронив голову на грудь. — Я слышу море…
Дарен тоже слышал море. И видел. И даже чувствовал. Оно пестрело белыми барашками, неизменно бегущими к берегу, и издалека казалось отражением неба. Морской бриз принес с собой и характерные запахи: свежей рыбы и выброшенных на берег водорослей. Войник вдохнул морской воздух полной грудью и послал коня прямо к восточным воротам города.
Пошлину Дар заплатил без всяких пререканий, ибо была она ровно в тех рамках, который установил закон в лице Блуда и его козлиных советников. А бороться с законом — это почти то же самое, что биться головой об стену. Бейся — не бейся, хоть их кожи вон вылези, а ничего не изменишь. Дом лекаря, к слову, он нашел быстро и даже без помощи местных жителей. Вежливо постучался в дверь, отмечая про себя, что приемные часы уже закончились, и вошел.
— Кого там принесла нелегкая?.. — раздался старческий голос в ответ на мелодичное звучание колокольчика, подвешенного с обратной стороны двери.
В приемной остро пахло пряными травами и свежей смолой, сами травы были развешены аккуратными вязаными валиками под низким деревянным потолком, и тут же на скамейках лежали куклы-кубышки, отгоняющие детские хвори.
— Добрый вечер. Что Вам нужно, молодой человек?
Дарен оторвался от созерцания убранства комнаты и виновато улыбнулся:
— Здравствуйте. У меня товарищ ранен.
Местным лекарем был небольшой поджарый старичок с густыми седыми бровями и аккуратной бородой, такой же белой, как и его волосы, обхваченные тесьмой. Дару он едва ли достигал плеча.
— Ведите, коль привезли, — вздохнул он, не уловив фальши в словах нежданного визитера и горестно продолжил: — а я так на выходной рассчитывал!
Дарен шмыгнул за дверь и через волну вновь вошел в дом, но уже с Шереном, повисшим безвольной куклой на его плече.
— Куда нести?
— Да вот сюда, на лавку клади, — засуетился старичок, уже успев подстелить простынь. — Когда ранили?
— Два дня назад.
Лекарь осторожно раздел сына купца и размотал намокшую повязку.
— Рану-то хоть промывали? — недовольство, сочившееся с голосом старика, при желании можно было хлебать поворешкой.
— Да.
— Промывали они… — ворчал лекарь, прохаживаясь туда-сюда и выгребая из ящичков мази и пахнущие порошки. — Руки бы повыдергивать тем, кто так промывает. Жар давно поднялся?
— Я думаю, где-то в середине ночи, — Дар заправил за ухо выбившуюся из косы прядь волос и снова скрестил руки на груди. — Надеюсь, с ним все будет хорошо?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
