митрополитом Ленинградским и Новгородским, избрали его депутатом в марте 1989 года, кажется от Советского фонда милосердия и здоровья. Работал Алексий в Комиссии по вопросам культуры, языка, национальных и интернациональных традиций, охраны исторического наследия. Всегда голосовал честно, перед властями не прогибался. Когда я сказал ему, что женюсь, он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:
– Жениться – это хорошо. Но не забудьте обвенчаться. Вы крещеный?
– Да.
– Храни вас Бог.
В Белом доме на уровне минус первого этажа находилось помещение, снабженное системой специальной правительственной связи и не имевшее окон. Там работали четыре телефона, в том числе правительственная связь. При угрозе прорыва штурмующих на президентский этаж было принято решение спуститься в центр связи. Когда мы туда спустились, вице-мэр Москвы Юрий Лужков уже разговаривал со своей коммунальной службой. Они должны были прислать с десяток тяжелых, груженных бетонными плитами аварийных машин Мосводоканала для перекрытия близлежащих улиц и переулков, чтобы предотвратить продвижение к Белому дому бронетехники путчистов.
После 12 часов ночи огромная, неповоротливая машина заговора пришла в хаотическое движение. Тысячи солдат, офицеров, БТР, БМП, танков, вертолетов, получив приказ, стали медленно выдвигаться на боевые позиции. Не переставая шел проливной дождь, сплошная низкая облачность, кромешная тьма.
Везде отключили свет. Исчезли световые маяки для наводки вертолетов. В результате, как мы потом узнали, от высадки вертолетного десанта на крышу Белого дома в последний момент путчистам пришлось отказаться. К двум часам ночи 21 августа по разным причинам, в том числе благодаря нашему противодействию, стало ясно, что не все войска вышли на исходные позиции для штурма. У заговорщиков царили хаос, неразбериха и страх.
По-моему, в районе трех часов ночи из центра связи Ельцин разговаривал по телефону с Крючковым. Я был рядом и слышал не только слова Бориса Николаевича, но и Крючкова. На этот раз связь работала отменно.
– Вам наверняка известно, что на вашей совести уже жизни трех убитых молодых ребят. Вы должны срочно прекратить военную операцию и вывести войска из Москвы.
– Необходимо срочно вылететь в Форос и встретиться с Горбачёвым, – резко сказал Ельцин.
– К сожалению, у Михаила Сергеевича острый приступ радикулита, он болен, встретиться с вами не сможет, – запинаясь, мямлил Крючков.
– Полагаю, что радикулит – это не основание для введения в стране чрезвычайного положения. Вы наводнили Москву танками и солдатами…
Крючков понимал, что решающая ночь на 21 августа ими была уже безнадежно проиграна. С большой неохотой он все-таки согласился лететь в Форос, но предпочел полететь отдельно. Вернее, вместе, но с другими путчистами, чтобы сделать еще одну попытку перетащить на свою сторону Горбачёва или вымолить у него прощение. Естественно, что осмелевший после провала путчистов Михаил Сергеевич опять их послал.
За счет умелой организации обороны Белого дома, о чем путчисты, конечно, знали, за счет работы в войсках, за счет контактов с командирами спецназа КГБ (один из членов штаба моего министерства лично знал Карпухина – командира группы «Альфа» – и дважды встречался с ним, убеждая не проливать кровь), благодаря мужеству москвичей нам удалось предотвратить начало гражданской войны. Это один из главных итогов этих героических трех дней. Все мы валились с ног от усталости, напряжения и бессонных ночей.
Утром 21 августа на внеочередной сессии Верховного Совета РСФСР многие члены парламента возражали против вылета Ельцина в Форос, посчитав это возможной ловушкой заговорщиков. От этих авантюристов можно было ожидать любых провокаций. Тем более что накануне председатель КГБ СССР Крючков предложил путчистам взять на вооружение тактику «вязкой борьбы». Тогда Силаев предложил, что он полетит с Руцким вместо Ельцина. На том и порешили.
Самолет с группой захвата, а если точнее, с боевой группой для освобождения Горбачёва, во главе с министром внутренних дел РСФСР Андреем Дунаевым и тридцатью шестью решительно настроенными вооруженными офицерами МВД вылетел в Крым. В самолете ТУ-134 находится также ряд политиков, которые и руководили освобождением президента СССР: кроме Силаева, Руцкой, Примаков и Бакатин.
Глубокой ночью самолет с Горбачёвым без помех приземлился во Внукове – об этом объявило радио Белого дома. Мы встретили эту новость аплодисментами. Все ждали, что вот сейчас он приедет и скажет свое веское слово… Михаил Сергеевич очень устал (это понятно, но ведь все мы были на грани эмоционального срыва) и из Внукова уехал с семьей прямо на дачу.
На следующий день Горбачёв вновь нас очень огорчил. Во время пресс-конференции, на которой он сказал свое знаменитое «Я вернулся в другую страну» и «Мы знаем, кто есть ху», Михаил Сергеевич вновь стал рассказывать о социалистическом выборе СССР, что КПСС не виновата… В отличие от Ельцина, который решительно порвал с партией власти, Горбачёв никак не мог оторваться от пуповины КПСС и «социализма с человеческим лицом».
Впрочем, и мы боролись не столько за него, сколько против неосталинистов, за свободное демократическое будущее наших (и ваших, дорогой читатель) детей.
22 августа к трем погибшим защитникам демократии неожиданно добавились жертвы со стороны участников ГКЧП. Покончили жизнь самоубийством выстрелами из табельного оружия министр внутренних дел СССР Борис Карлович Пуго и его жена.
На следующий день слева от главного входа на стеклянной поверхности фасада Белого дома появился кощунственный и неуместный самодельный плакат: «Забил заряд я в тушку Пуго».
Возмущенный таким кощунством, я приказал сотрудникам наряда милиции, охранявшим подъезд, снять плакат. После нескольких минут возражений и изучения моих удостоверений министра и депутата, они нехотя это сделали и унесли плакат куда-то внутрь здания.
Через некоторое время в прессе появились тексты их предсмертных записок:
«Совершил совершенно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению.
Да, это ошибка, а не убеждения. Знаю теперь, что обманулся в людях, которым очень верил. Страшно, если этот всплеск неразумности отразится на судьбах честных, но оказавшихся в очень трудном положении людей.
Единственное оправдание происшедшему могло бы быть в том, что наши люди сплотились бы, чтобы ушла конфронтация. Только так и должно быть.
Милые Вадик, Элинка, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Всё это ошибка! Жил я честно – всю жизнь» (записка Бориса Пуго).
«Дорогие мои! Жить больше не могу. Не судите нас. Позаботьтесь о деде. Мама» (записка Валентины Пуго).
Каждый год, по мере приближения даты начала или окончания путча, начинаются активные воспоминания и мифотворчество. В 2018 году подали голос Руцкой и Хасбулатов. Первый поведал миру о том, что во время путча Ельцин ушел в трехдневный запой, и о том, что лично был свидетелем того, что президент пытался бежать в американское посольство. А второй – о том, что Руцкой брехун, что Ельцин в эти три дня практически не пил, а о попытке побега он сам рассказал Руцкому.
Со своей стороны, я могу сказать, что в эти три дня я часто бывал в кабинете Ельцина и не заметил, чтобы он был пьян. Президент был собран, натянут, как тетива, сосредоточен и эффективен. Действительно, мы обсуждали разные варианты развития событий на случай, если «Альфа» захватит президентский этаж. Среди них был уход по подземельям к ближайшей станции метро и прорыв к американскому посольству, которое находится совсем рядом. И то и другое было вполне реальным. Посла США в России мы хорошо знали, были с ним в хороших отношениях, он был у меня на свадьбе. Но при обсуждении варианта «Посольство» Ельцин сказал:
– Ну, если уж так, то лучше как Альенде…
Как известно, демократически избранный президент Чили Сальвадор Альенде 11 сентября 1973 года погиб с автоматом в руках во время путча, организованного силовыми структурами и правыми группировками. Через некоторое время после бомбардировки, орудийного обстрела и штурма заговорщиками президентского дворца Ла Монеда было обнаружено тело президента с тридцатью пулевыми ранениями. По заявлению правительства главы переворота, диктатора генерала Аугусто Пиночета, он просто покончил с собой…
Такая вот история. Так что реально бежать из Белого дома, несмотря на все разговоры, предложения и домыслы, Борис Ельцин не собирался.
Символ нашей победы
В эти драматические дни и ночи символом борьбы
