вам не больше двадцати пяти.
Неожиданно она залилась громким, безудержным смехом и смеялась так долго, что на глазах у нее даже выступили слезы. То и дело она поглядывала в мою сторону, затем снова отворачивалась к дороге и принималась смеяться с удвоенной силой.
— Что? Я что-то не так сказал?
От ее звонкого хохота я испытывал все большее замешательство. Казалось, она смеется надо мной.
— Ничего… — еле выговорила Марта. Она предпринимала попытки заглушить в себе эту безумную вспышку веселья, но каждый раз заходилась от нового приступа смеха. Я терпеливо ждал. — Фу-у-ух! — наконец совладав с собой, протяжно выдохнула она. — Простите, Джон. У вас было такое смешное лицо, что я не смогла удержаться. Но теперь моя очередь задавать неуместные вопросы.
— Задавайте, — хмуро обронил я.
— Только не злитесь. Я смеялась не с вас, а с того, как вы всерьез все восприняли. Вы выглядели так, будто подумали, что ваш вопрос меня задел. Я решила, что еще немного и вы пуститесь в пространные извинения.
— Мне действительно так показалось, — все еще хмуро сказал я.
— По поводу моего вопроса… Предупреждаю, у меня получается гораздо лучше, чем у вас. И я в курсе, сколько вам лет, так что не надейтесь так просто отделаться. В самом деле готовы?
Я кивнул. Вероятно, подбирая слова, она выдержала небольшую паузу, а потом со значением произнесла:
— Вопрос и правда неуместный, так что я пойму, если вы не захотите отвечать. — Еще помолчав, она наконец спросила: — Что у вас произошло в тот день, когда вы ударили Олби Миллера? Я слышала, вы были не в себе и устроили в школе настоящий погром.
Резко отвернувшись к окну, я уперся взглядом в проплывающий мимо пейзаж. Меня захлестнул гнев. Тесно переплетясь с чувством стыда, он соединился в ядреную смесь и смесью этой окатил меня с головы до ног. Значит, она читала все эти гадости обо мне. Конечно, читала. Хотя их наверняка выложила Роуз, поэтому ей и читать не было необходимости.
Первым моим побуждением было ответить ей грубостью. Жестко оборвать ее любопытство, заявить, что это не ее дело, сказать, что не стоит совать нос в вещи, которые ее не касаются. Я испытывал настолько острые угрызения совести из-за своего прошлого, что мне казалось унизительным оправдываться и пытаться что-либо объяснять. Тем более мне не хотелось обсуждать эту тему с ней. Меньше всего именно с ней.
— Джон, не отвечайте. Простите и давайте забудем, — поспешно предложила Марта.
Голос ее прозвучал растерянно и глухо. Странно, но его извиняющаяся интонация разом погасила всю мою злость. Осознав, что стиснул кулаки с такой силой, что костяшки над пальцами побелели, я разжал их и посмотрел на свои ладони.
Наблюдая за тем, как кровь медленно возвращается в передавленные артерии, с тихой, презрительной к самому себе усмешкой я ответил:
— Все в порядке, Марта. Это вы простите. Я всегда так реагирую на неуместные вопросы. — Повисло долгое молчание, но затем я вдруг начал говорить: — Я был пьян в тот день. Впрочем, как и во многие дни до него. После смерти жены пьяная отключка была моим обычным состоянием. Я жил тогда, как в плотном тумане, ни на что не обращал внимания и постепенно скатывался куда-то… Не знаю куда, но, по ощущениям, к самому дну бездонной пропасти. Все это очень сильно отразилось на Терри. Помимо переживаний из-за смерти матери, ей пришлось наблюдать за тем, как я превращаюсь в отупевшее, опустившееся животное и каждый раз, как мне приходится об этом вспоминать, я испытываю стыд и отвращение к самому себе. Признавать свои ошибки не всегда приятно, оттого такая реакция.
Замолчав, я потянулся в карман за сигаретами, но тут вспомнил, что нахожусь не у себя в машине.
— Вы можете закурить, Джон. Я не буду против, — заметив мой жест, сказала Марта.
Я повернул к ней голову, однако уловив в ее глазах сочувственное выражение, сразу же отвернулся обратно. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Чтобы как-то отвлечься, я глубоко вдохнул воздух, достал из кармана пачку сигарет и все-таки закурил.
Выдыхая дым в открытое окно, некоторое время я рассматривал тлеющий сигаретный уголек, а потом заговорил снова:
— Я уже полгода обещаю себе завязать и никак не соберусь с духом. Завидую вам, что вы не страдаете от этой пагубной привычки. — Боковым зрением я уловил, как она улыбнулась, что придало мне смелости продолжить свои покаянные излияния. — В тот день Терри подралась с одноклассницей, дочкой Миллера. Как она позже мне рассказала, вернее, я кое-как выпытал из нее через несколько месяцев, та начала задирать ее из-за меня. На тот момент я пил уже год и это видели все вокруг. Городок у нас маленький, каждая собака знает друг друга, так что скрыть такое невозможно. Да, собственно говоря, я и не пытался, а если еще точнее — мне было плевать. В общем, та девчонка называла меня пьяницей и, может, как-то похуже, а Терри дразнила дочерью пьяницы. Вот она ей и врезала.
Я докурил сигарету, но облегчения не испытал. И в обычных ситуациях я курю много, а в напряженных так и вовсе способен смолить одну за другой.
— Марта, я закурю еще? — превозмогая неловкость, спросил я.
— Курите, сколько хотите, Джон. Не спрашивайте.
— Спасибо. — Щелкнув зажигалкой, я вернулся к своей исповеди: — Когда мне позвонили из школы, я был с похмелья. Голова жутко раскалывалась и я не придумал ничего лучше, как выпить стакан виски. Поначалу собирался лишь унять боль, но думаю, это было только предлогом. На самом деле я хотел надраться. Ну а когда прикончил всю бутылку, заявился в школу. Не стоит говорить, в каком состоянии я туда пришел — это и так понятно. Что там случилось, я помню плохо, но если в общих чертах, то мое настроение вряд ли можно было назвать миролюбивым, а тут и Миллеру вздумалось меня зацепить. Пока он цеплялся ко мне, я еще держал себя в руках, но как только перешел на Терри, потерял контроль и бросился в драку. Я накинулся на него, при этом пару раз упал, затем снова полез драться, зачем-то принялся оскорблять его жену и крушить мебель. В общем, со стороны это выглядело довольно жалко. Дальше провал, потом полицейский участок и сотрудник отдела опеки, который объявляет, что меня лишают родительских прав. Тогда-то я наконец и сообразил, к чему пришел. После было много всего, но с алкоголем с того дня я завязал, однако принять все, что из-за меня
