отдел с их указаниями. Я обязан увезти дочь подальше от зараженных ублюдков и сделаю это, даже если придется переступить через закон.
В мыслях я перебирал различные варианты, но пока все, что приходило на ум — это отправиться к Джесс. Как бы мы не грызлись с ней в прошлом, теперь точно не до конфликтов и старых обид.
Между тем день сегодня выдался таким же солнечным, как и вся предыдущая неделя, но был уже не настолько теплым. Жара спала и легкий ветер, гуляющий между высоких древесных крон, стал ощутимо прохладней. В лесу наступление осени чувствовалось особенно ярко.
Напоминая о предстоящих холодных месяцах, опавшие листья вперемешку с жухлой травой мягко шуршали под подошвами. Деревья полыхали всеми оттенками багряного с золотым, от земли тянуло стылой сыростью. В воздухе веяло запахом прелой листвы, грибов и влажной древесной коры. С удовольствием вдыхая этот дурманящий аромат, я остановился, чтобы сделать глоток воды.
Марта все это время шла позади меня. Стараясь не отставать, она тоже о чем-то размышляла. Сейчас она стояла рядом и, задрав лицо к небу, задумчиво разглядывала причудливое сплетение ветвей у себя над головой. Проследив за ее взглядом, я хотел спросить, не рассчитывает ли она там увидеть ответы на свои вопросы, как вдруг до моего слуха долетел посторонний звук.
В лесу не бывает абсолютной тишины. Треск сухих веток, шелест листвы, стрекотня птиц и насекомых его постоянные спутники, но этот звук был другим. Он шел из глубины леса и был похож на стук чего-то тяжелого по дереву.
— Что это? — с тревогой в глазах прошептала Марта.
Она прекратила разглядывать небесные дали и замерла, прислушиваясь к этому стуку.
— Не знаю. Будто кто-то колотит по дереву.
Звук оборвался так же внезапно, как начался и следующие пару минут мы ждали, не повторится ли он вновь.
— Вот, опять. Может, это птица? — предположила она. — Какой-нибудь дятел?
— Не похоже на дятла. Ну только если у него вместо клюва нет огромной кувалды. Подберемся чуть ближе?
На мгновение она заколебалась, но затем утвердительно кивнула головой. Аккуратно переступая по настилу из сухих веток и листьев, мы как двое крадущихся индейцев пошли вперед. Периодически стук прерывался, но через время повторялся опять и очень скоро меня осенило — кто-то здесь, в самой чаще леса, колет дрова! Я поделился своей догадкой с Мартой.
— Значит, тут живут люди, — испытав явное облегчение, повеселела она.
— Надеюсь, что люди. Может, из того поселка? До него осталось не больше трех километров. — Немного поразмыслив, я тихо добавил: — Но лучше не торопиться. Нужно подобраться поближе, а там посмотрим.
Мы снова пошли вперед и были уже совсем рядом, когда стук опять стих. Больше он не повторился. Выждав время, я стал продвигаться дальше и вскоре разглядел большой пень с торчащим из него топором. Повсюду валялись свежесрубленные ветки и сваленные в кучу поленья, но вокруг не наблюдалось ни единой живой души. Все здесь замерло в тишине — даже птицы не издавали ни звука.
Бросив взгляд через плечо, я увидел настороженное лицо Марты. Она бездвижно стояла за моей спиной, вглядывалась в окружающие нас деревья и, так же как я, пыталась понять, куда делся хозяин топора. Еще через секунду раздался ружейный выстрел. Дробь с визгом вонзилась в растущий рядом с нами дуб.
Схватив Марту за руку, я шагнул за его мшистый ствол, снял обрез с предохранителя и застыл в неподвижности. Дуб был достаточно широк, чтобы скрыть нас обоих, а потому бежать назад не имело смысла — стреляющий легко нас достанет, стоит отойти хоть на шаг. Едва лишь звук его выстрела стих, как вокруг восстановилась прежняя неестественная тишина.
Держа обрез наготове, я осторожно выглянул — перед глазами простирался небольшой, окруженный зарослями шиповника пятачок земли. Стремясь определить, откуда стреляли, я вглядывался в каждый его сантиметр, но видел лишь кусты и стволы деревьев. Тотчас же прогремел повторный выстрел и на этот раз дробь просвистела всего в нескольких миллиметрах от моего уха.
— Эй, вы двое! Выходите! — прокатился над поляной шепелявый, сильно надтреснутый мужской голос. Судя по тембру, принадлежал он старику.
— Не стреляйте! — крикнул я.
— Кто вы такие? — спросил тот же голос.
Пока я обдумывал ответ, Марта, опередив меня, громко сказала:
— Мы журналисты. Не стреляйте, пожалуйста!
— Какие еще журналисты? Журналисты в телевизоре. Они по лесам с ружьем не шастают и не подкрадываются как дикие звери.
Она достала из кармана куртки свое удостоверение, зажала его в кулаке и с опаской показала из-за дерева.
— Вот, посмотрите! Я журналистка, меня зовут Марта Дилл. Я с телеканала Ти-Эн-Си.
Голос помолчал, а потом надтреснуто проскрипел:
— Выходите! Только скажи тому, другому журналисту, пусть уберет свое чертово ружье. Я видел у него в руках.
Я засомневался — послушать его или попробовать договориться, чтобы дал нам уйти. Но мы ведь искали встречи с местными жителями и нам никто не обещал, что они окажутся мирными.
— Джон? — вопросительно глядя на меня, прошептала Марта.
Ее лицо тоже выражало сомнение. Прячась от выстрелов, я не заметил, как крепко прижал ее к себе, а теперь обнаружил, что и она от страха вцепилась в меня обеими руками.
— Стойте за деревом и будьте готовы бежать, — тихо сказал я, затем выставил руку с обрезом вперед и предупреждающе крикнул: — Я выхожу! Опустите ружье!
Выждав пару секунд, я поднял обе ладони вверх и шагнул на открытое пространство. Поляна по-прежнему была пуста, однако теперь я разглядел, что стрелявший притаился за кустом метрах в трех от пня с топором. Он все еще целился, уверенно держа перед собой старый дробовик с длинным двуствольным дулом.
— Что вы здесь делаете? Вы живете рядом? — спросил я.
— Эй, приятель, ты у меня на мушке, так что и вопросы задаю я. Положи-ка свой обрез на землю и отвечай, какого хера вам понадобилось в моем лесу?
— Это ваш лес? Простите, мы не знали, — продолжая стоять с поднятыми руками, произнес я. Обрез отпускать мне ничуть не хотелось. — Мы идем к поселку, что возле лаборатории.
— На кой хер вам туда приспичило? Там никого нет, только те выродки, что на людей не похожи.
Он наконец-то вышел из своей засады. Моим глазам предстал невысокий, худой, но, несмотря на древний вид, еще достаточно юркий в движениях дед. У него была седая, грязно-желтого оттенка борода, доходящая до впалой, будто мощным ударом вдавленной груди и такого же цвета волосы. Они спутанными клочьями торчали в разные стороны, окружая его лицо и голову
