орков, тревожат покой наш, или наших соседей, мы все вместе жестоко их за это наказываем.
…Корабли? — У нас их довольно много. …Хм… Вы уже видели мой? (Однако!). Да, такие большие, но я видел и еще больше. Намного-намного больше!
…Почему я не похож на остальных воинов своего рода? Вот, таким вот уродился! А иначе бы, наверное как и брат, тоже стал бы великим воином.
…Нет, он не остался в Храме, потому что ему тут не очень интересно. А то бы конечно, вы бы с ним могли обсудить и верблюдов, и длину копий. И даже ростом, силой и… да чем угодно померяться! Я знаю, воины это любят.
Я же простой скромный мудрец, жаждущий лишь знаний и мудрости, ненавидящий войны, и обожающий решать все разногласия мирным путем!
В общем, думаю мои слова о мире и взаимном уважении, упали на благодатную почву. В воздухе разлились такая благость и спокойствие, что я чуть было не предложил заключить Гаагскую конвенцию, учредить Нобелевскую премию Мира. И начать переговоры о всеобщем разоружении.
Удержался. Пожалуй, сегодня это было бы не слишком уместно.
Однако, когда аиотееки уходили, шепча про себя что-то вроде «сотни тысяч воинов!!!», и прикидывая на пальцах, сколько это примерно будет, я чувствовал, что мир возможен!
Глава 13
— А как вы сюда прошли? — Задумчиво глядя, спросил я.
— Да нормально. — Удивленно пожал плечами Лга’нхи. — Или ты думаешь, я мог забыть дорогу?
…Вот ведь вроде бы давно уже не тот наивный степной мальчишка, каким был когда-то, в самом начале наших приключений. Уже давно не заглядывает мне в рот, в поисках ответа на элементарные вопросы. Давно уже более чем успешно справляется с обязанностями Вождя большого народа. Наравне говорит с другими Царями, и пользуется среди них немалым авторитетом.
…Но вот в некоторые вопросы, еще не врубается! Видимо просто потому, что пока еще ни с чем подобным не встречался. …Ну, в смысле, с вахтерами там, билетерами, или фейс-контролем.
Ведь даже в архикрутейшем Улоте, дворцы фактически стоят без охраны, и доступ к Царям Царей достаточно свободный. Просто народ тут достаточно деликатный, (если что пинком по жопе не отделаешься), и без лишней необходимости к важным людям не лезут.
А уж у нас… — Скажи кто Лга’нхи что ему в собственном доме нужна охрана, он в лучшем случае рассмеется, а в худшем — покажет на деле, почему охрана ему без надобности.
А вот в Храме, дела обстояли совсем даже по другому.
Да и не удивительно. — Когда к тебе в гости, ежедневно забредает несколько сотен человек, поневоле постараешься обезопасить внутренние покои, от любопытных навязчивых ротозеев. Так что, как я заметил, тут почти на каждых воротах, стояли охранники из жрецов низшей категории, и вежливо преграждали дорогу во внутренние покои Храма для тех, кто не имел налобных повязок жрецов или учеников, либо не шел в сопровождении жреца достаточно высокого ранга.
Даже меня, до некоторых пор, в моих прогулках по храмовым строениям, всегда кто-то сопровождал. …И частенько, очень деликатно отговаривал идти в выбранном мной направлении.
И то, что Лга’нхи с Отуупааком, смогли пройти в наши покои без всякого сопровождения, кажется говорило о довольно многом.
…Вообще, последние пара дней, протекли довольно спокойно, и без каких-либо напрягов со стороны Хозяев.
Нет, не то чтобы про нас забыли, и оставили без внимания. Нет. Скорее наоборот, внимания и любезности у хозяев только прибавилось. Просто никто больше не пытался устраивать мне проверки на вшивость, или вызнать какие-то наши тайны.
Зашли как-то Астро-дедки, и мы довольно плодотворно обсудили календарь. Дедки все активно пытались привязать его к своей двенадцатеричной системе, а через это, к какой-то своей демонологии, икаоитииооведению, и тому подобным дисциплинам. Из-за хренова двадцативосьми дневного февраля, и тридцати одно дневного августа, я едва не обрыдался.
А все потому, что мне хватило идиотизма перенести буквально, по памяти, наш старый календарь. И теперь приходилось объяснять с какой стати образовалась такая лажа.
Нет, в принципе дедки понимали что это нормально, перенести один день в другой месяц. Только, конечно при условии, что я это как-то могу обосновать. И разумеется не личной прихотью, а волей Икаоитииоо, отраженной на небосводе.
Они даже готовы были лично обосновать это результатом своих наблюдений, лишь бы я подтвердил что положение какой-то конкретной звезды на ночном небе в тот или иной день, — есть прихоть ихнего любимого божка, и доказал бы это примерами из «всем известной» мифологии.
…Я этой мифологии тупо не знал, а уж тем более не ведал какая там мелкая звездюлина, заходит на какое-там созвездие, в какой-то конкретный день.
В общем, умучился я с дедками по полной программе, и в конечном итоге, свалив все на языковой барьер и разницу в терминологии, велел им самостоятельно проверить правильность моих исчислений. После чего они меня, едва ли не за шкирку потащили в свою обсерваторию «а ля Стоунхедж», и долго тыкали мордой в камни и отверстия между ними, выпытывая мои страшные астрономические тайны.
В ответ я бормотал что-то насчет углов, (я помню, в астрономии есть какие-то углы[9]), фаз луны, и даже зачем-то вспомнил терминатора. …Не того, которого сыграл Шварценеггер, и даже не жидкокристаллического. А того что отделяет светлую сторону планеты от темной.
Затем ко мне заявился поднебесный мудрец Згарк, в сопровождении нескольких жрецов, и мы довольно активно обсудили геометрию. Я в кои-то веки порадовал хозяев, сообщив что в окружности есть триста шестьдесят градусов, и это абсолютно непреложная истинна. Я даже сходу «изобрел» транспортир, угольник, и циркуль. Правда с двумя последними они и так были довольно неплохо знакомы. Зато я обогатил их предложением прекратить привязывать геометрию к измерению земли[10], или каких либо иных предметов, а сходу перенести в чистый и лишенный корявостей и неровностей, мир абстрактных представлений.
После чего опять же, практически не задумываясь, дал определение основным геометрическим фигурам, вроде точки, прямой, плоскости, отрезка, круга, и пр. А также параллельных и перпендикулярных линий.
Згарк,
