Покойный друг… Я убил Роджера?
Могу поклясться, что он был жив, когда я его оставил в камере.
― Ты должен простить меня, но я пока не в настроении для комедийного вечера.
― О, ты будешь в порядке через минуту. ― Он отмахивается от меня, словно меня ужалила пчела. ― Скажи, а разве вас не бьют электрошокером на полицейской подготовке? Я думал, к этому привыкаешь.
И вот оно.
Вероятно, ему не терпелось выложить все, что он обо мне знает.
― У человека не вырабатывается иммунитет к электричеству, проходящему через тело, тупица.
― Приятно слышать.
По щелчку его пальцев я улавливаю движение рядом. Кто-то стоит прямо за спиной. В поле зрения появляется длинный металлический стержень, направленный на открытую кожу моего плеча…
Ззззз.
― А-а-а! Черт! ― Я подскакиваю на месте. Плечо сводит судорогой, затем я чувствую жжение.
Гортанный рык вырывается сквозь стиснутые зубы. Я корчусь, скованный, изрыгая проклятия. Задыхаюсь.
Электрошокер для скота.
Зубы обнажаются в хищной улыбке.
― Это щекотно.
Наклонив голову набок, он ухмыляется в ответ.
― Поверишь, они оставили это здесь? Похоже, может пригодится.
― Предусмотрительно с их стороны. Где именно здесь?
Он скрещивает руки.
― Ну, полагаю, пока это все.
― Эй, придурок. ― Я готовлюсь к очередному удару шокером.
Этого не происходит.
Застыв на месте, он смотрит на меня через плечо, приподняв одну бровь.
― Раз уж ты здесь, я хотел спросить. Что, черт возьми, ты сделал с моей сестрой?
― Прости, с кем? ― Он прикладывает ладонь к уху.
― Не играй со мной в игры, ты, жалкий кусок дерьма. Ты знаешь, кто я…
― Боже правый. ― Он морщится, размахивая рукой перед своим носом. ― У тебя отвратительный запах. Во что ты влез?
― Почему бы нам не прогуляться на задний двор, и я покажу тебе? ― Угроза сквозит в каждом моем слове.
― Детские провокации. ― Он прищелкивает языком. ― Правда, я ожидал большего. Но, полагаю, в последнее время тебе пришлось нелегко. И мне жаль тебя огорчать, но ты даже половины не знаешь.
― Похитить меня, мою сестру и убить бесчисленное количество людей ― этого недостаточно? Ответь мне на вопрос. Где она?
― Все еще так зациклен на девушке.
― Моя. Сестра, ― рычу я. ― Сара. Не просто девушка. Сара Карлайл.
Я слышу ее голос в своей голове:
― Мой отец должен был усыновить тебя. Тогда ты тоже мог бы стать Карлайлом. ― Она только что вернулась в мою жизнь, желая искупить грехи нашей семьи. ― Я могу сменить фамилию на Портер. Это будет справедливо.
Моя милая, любящая справедливость сестренка. Я не заслужил ее.
Я верну тебе справедливость, Сара.
― Почему она? ― Это практически рыдание. ― Почему ты должен был забрать ее?
Небрежное пожатие плечами.
― Я не знаю. Почему я выбираю кого-то? Она попалась мне на глаза и обладала теми качествами, которые я искал. После того как наша милая птичка Эверли принесла столько денег, я подумал, что на певчей канарейке с поразительной генетикой тоже можно неплохо заработать. Я был разочарован, когда она оказалась несовместимой.
― Ты убил ее, потому что она оказалась несовместима?
― Я убил ее, потому что ее длительное содержание больше не соответствовало моим целям. Мне нужно было освободить место. ― Он безразлично пожимает плечами. ― Но ты будешь рад узнать, что я учел пожелание, написанное в ее водительских правах, ― пожертвовать органы. Ни одна ее часть не пропала зря.
― Ты, гребаный… ― Я сглатываю подступающую желчь. ― Я тебя выпотрошу. ― Кипя от злости, я позволяю ему увидеть это обещание в моих глазах.
Он хихикает, как будто мои угрозы ― не более чем шлепки котенка.
Он узнает.
― Ты действительно оторвал бы мне голову прямо с плеч, если бы мог, не так ли?
― Голыми руками.
― Какая жестокость. Твоему покупателю это понравится. ― В его глазах светится восторг. ― Не люблю торопиться, но я должен подготовиться. Первое впечатление и все такое. Однако у меня есть кое-что, чтобы развлечь тебя, пока мы ждем его прибытия.
Я не реагирую. Он все равно мне скажет.
― Ах да, я забыл упомянуть? Человек, заплативший за тебя, уже в пути. А пока ― кино! ― Он хлопает в ладоши. ― Давай, давай.
Этот парень не в себе.
Дольф вкатывает что-то в клетку, а я лежу, обмякший и оцепеневший. Все еще ощущаю последствия удара.
― Усади его, ― приказывает он. ― Он не захочет это пропустить.
Меня резко поворачивают лицом к телевизору, поднимая голову за волосы.
В голове мелькает мысль ― не пострадала ли Эверли из-за моих действий?
Если она на этом экране…
Ужас скручивает меня изнутри.
― Эверли. ― Мой голос срывается, но я должен знать. ― Где она? Что ты с ней сделал?
Я не должен показывать ему, что мне не все равно. Черт, да мне должно быть все равно и точка. Но уже слишком поздно для этого. Слишком, черт возьми…
― Что тебе от меня нужно? ― раздается с экрана женский голос.
Я вскидываю голову.
Это не Эверли.
― Ты совершил большую ошибку. ― На экране стоит моя сестра с вздернутым подбородком и горящими глазами. ― Ты даже не представляешь, во что ввязался.
В моей голове царит смятение. В груди что-то стучит.
Она жива?
Нет.
Теперь я вижу, как она, уверенно расставив ноги, рассказывает им, в какой жопе они оказались. Это та же самая комната, в которой я провел последние два месяца. На ней струящееся голубое платье ― то самое, в котором она выходила за дверь в последний раз. Одно плечо разорвано и свисает, и выглядит это так, будто кто-то швырнул ее в грязь. ― Мой брат найдет тебя и заставит пожалеть, что ты вообще родился на свет.
Мое сердце разбивается вдребезги, ком встает в горле.
Мне так жаль, Сара. Я опоздал на два года.
Она проклинает их, уверенно. Яростно. Ее голос тихий и угрожающий. И несмотря на боль в груди, несмотря на то, что я знаю, что она так и не выбралась, вид ее в таком состоянии наполняет меня…
Стоп.
Я слышу ее. Я слышу ее из комнаты.
― Камеры.
Как?
Все те вещи, которые мы с Эверли говорили друг другу… планы, которые мы строили. Она была уверена, что звука нет. Неужели мы все время ошибались? Это было частью его игры?
― О… вы думали, что звука нет. ― Засранец усмехается. ― Вы ошибались, но камера улавливает только громкие звуки. Крики и тому подобное. Это старый объект, знаешь ли, и замена оригинальной системы безопасности вряд ли стоила того, чтобы тратить на нее деньги, кроме того, я не вижу смысла слушать вашу бессмысленную болтовню.
В этот момент Сара подходит к знакомой стене и прикладывает к ней руку. Я точно знаю, кто отвечает с той стороны.
Когда она говорит, я ничего не слышу.
Внутри меня поднимается волна эмоций. Ком застревает в горле. В течение нескольких минут я могу только смотреть.
С неохотой я отвожу взгляд от Сары, чтобы перевести его на своего мучителя.
― Так вот чем ты занимаешься? Запираешь людей и смотришь, как они страдают?
― Боже, нет. Я плачу людям, чтобы они делали это за меня. Это просто для того, чтобы приглядывать за происходящим. Я не получаю удовольствия от того, что сижу и наблюдаю за вашей скучной повседневной жизнью. Я занятой человек, знаешь ли, у меня есть дела поважнее. ― Затем на его губах появляется отвратительная ухмылка. ― Но довольно интересно наблюдать за поведением человека, когда он знает о приближении своей смерти.
Песочные часы.
― Ты больной ублюдок.
Он хихикает.
― Удивительно, что эти милые женщины терпят твой ограниченный словарный запас и грубую вульгарность… не то чтобы у Эверли был выбор. Ты должен благодарить меня за то, что я позволил тебе провести последние дни с такой жемчужиной.
Это еще один вопрос, который меня интересует.
― Расскажи мне еще кое-что. ― Если я больше ничего не могу сделать, сидя в этом кресле, я собираюсь получить ответы. ― В таком большом месте, разве не чертовски глупо селить двух людей в комнатах, разделенных лишь тонкой перегородкой, чтобы они могут устроить заговор против тебя?
