Проходя мимо стола, я замечаю отблеск света на металле и регулируемые ножки, заканчивающиеся колесиками, которые указывают на медицинское использование.
В голове мелькают мысли о процедурах Эверли и о том, что еще может здесь происходить.
Я не собираюсь слишком много думать об этом.
Окна расположены достаточно высоко, чтобы было сложно подтянуться и выбраться наружу, особенно учитывая травму плеча, и достаточно темные, чтобы через них ничего не было видно. Не самый лучший вариант, но альтернатива ― подняться наверх и выйти через парадную дверь. Балансируя на носках, я пытаюсь поднять оконную раму.
Ничего. Черт.
Затем я пытаюсь вытолкнуть ее. На секунду она застревает, но потом поддается, приоткрываясь под углом, через который моей заднице будет непросто протиснуться. Это объясняет, почему это помещение не охраняется лучше.
К счастью для меня, металлические стеллажи находятся достаточно близко, чтобы я мог использовать их как опору. И как раз в тот момент, когда я просовываю голову в проем и вдыхаю воздух, который оказывается менее свежим, чем я ожидал, наверху лестницы раздается шум.
Сердце бешено колотится, первый инстинкт ― продолжать бежать, но интуиция подсказывает, что так можно попасться. Я не знаю, что там происходит. Поэтому я отступаю назад и падаю вниз, протискиваясь за стеллаж, который почти не скрывает меня, как раз в тот момент, когда сквозь щель в двери пробивается полоска света.
Сигнал тревоги резко обрывается.
Я не смею дышать, если кто-то посветит фонариком в этом направлении, мне конец.
Полоса света расширяется. На верхней ступеньке появляется пара туфель. Я бросаю взгляд на стеллаж в надежде найти что-то, что можно использовать в качестве оружия в случае необходимости, но все, что я вижу, ― это коробки с бесполезными медицинскими принадлежностями. Марля и прочее дерьмо.
― Что ты делаешь, Харрис? ― Голос доносится откуда-то из-за двери.
― Проверяю подвал. ― Мужчина останавливается на лестнице, направляя луч света вправо, в противоположную сторону от того места, где я стою, вжавшись в стену.
Черт, черт, черт.
― Сначала периметр, ― говорит голос. ― Нам нужно осмотреть еще миллион зданий. Гонсалес уже обходит внутренние помещения. Он почти закончил с восточным крылом и после направится сюда. Ты идешь наружу, со мной.
Ноги удаляются. Свет гаснет.
В горле пересыхает. Я должен выбраться из этого окна и спрятаться до того, как Харрис и его напарник доберутся до этой стороны периметра. Если я останусь здесь дольше, мне придется иметь дело с Гонсалесом. Хорошая новость в том, что, похоже, на улице есть множество мест, где можно укрыться, если только я выберу то, которое уже обыскали.
Используя стеллаж как лестницу, я подтягиваюсь и высовываюсь в окно, высматривая, нет ли кого-нибудь в поле моего зрения. Судя по мусорным контейнерам, которые очень нуждаются в очистке, я нахожусь в задней части здания. После рискованного маневра «толкай-тяни-прыгай», который привел к еще одной волне боли после приземления на гравийную дорожку, я стою, прижавшись спиной к стене из старого, выкрашенного в белый цвет кирпича.
Передо мной высокий деревянный забор окружает квадратную площадку, и по резкому запаху гари я догадываюсь, что здесь находится мусоросжигательная печь. Кажется, что мы находимся в глуши. Не видно ни дорог, ни зданий, кроме многочисленных сараев и грузовых контейнеров, которые принадлежат этому месту, чем бы оно не являлось. Я не имею никакого гребаного понятия что это и где.
Линия деревьев виднеется на расстоянии не меньше акра. Недостижимый оазис, пространство до которого покрыто сухой коричневой травой. Это похоже на насмешку — ты можешь спрятаться здесь, но удачи тебе в том, чтобы пройти такое расстояние незамеченным.
Хруст щебня под ногами предупреждает меня о приближении одного из мужчин, обыскивающих периметр. Нервы натянуты, но паника ни к чему хорошему не приведет, и я буду глупцом, если попытаюсь добежать до деревьев. Мои возможности сводятся к тому, чтобы завалить его и надеяться, что его напарника нет поблизости, или быстро найти место, где можно спрятаться.
Когда он проходит через ворота огороженной территории, я знаю, что долго он там не задержится. Остается только одно место, которое они могут тщательно не обыскать.
Через несколько секунд я оказываюсь погребенным среди мешков с вонючим, гниющим мусором. Не идеально, но это лучше, чем быть мертвым. Возможно.
Придется переждать этих ублюдков, возможно, до наступления темноты, и надеяться, что это место не очень хорошо освещено. Потом я улизну, найду дорогу и уберусь к чертям собачьим.
Но когда мой желудок снова сжимается, это не имеет никакого отношения к окружающему меня зловонию. Потому что, как только я уйду отсюда, я ничем не смогу помочь Эверли, пока не вернусь с подкреплением. Она останется одна, а я…
― Как, черт возьми, это произошло? ― Это Харрис, стоящий прямо у моего мусорного контейнера. ― У нас никогда не было проблем с охраной.
― Это все из-за того гребаного копа. Я знал, что если держать его здесь так долго, будут проблемы.
Что ж, полагаю, это ответ на вопрос, как много они обо мне знают.
Слышно, как кто-то роется в мусорном контейнере неподалеку. Надо мной жужжат мухи. В горле поднимается желчь. Мои мышцы напрягаются, готовясь сражаться среди мусора. Может быть, я смогу блевануть на них, чтобы отвлечь, сейчас это кажется вполне возможным.
― У меня было плохое предчувствие насчет этого ублюдка. Как он выбрался?
― Он работал с сучкой в соседней комнате. С горячей штучкой.
― Черт, надеюсь, ей еще не пустили пулю в лоб. Я надеялся получить кусочек, прежде чем ее уберут. Ждал, когда они с ней закончат.
Я закипаю, сидя в глубине мусорного бака. Я действительно прикидываю шансы выскочить из этой кучи мусора, застать их врасплох и свернуть им чертовы шеи, прежде чем у кого-то появится шанс наставить на меня пистолет.
Затем звук шагов удаляется.
― Давай, мужик. Его там нет. Нужно проверить другие здания, чтобы можно было отчитаться.
― Да. Он, наверное, уже добрался до дороги. Прошло не меньше пятнадцати минут с тех пор, как он вырубил Оксли. Может, и больше.
Смех.
― Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте. Этот парень в полной заднице.
Оксли… Он, должно быть, имеет в виду Роджера.
Черт, надо было убить этого ублюдка, а не рисковать тем, что он доставит неприятности. Возможно, это заняло бы больше времени, но я мог бы справиться с ним, а потом перебить всех остальных в этом богом забытом месте, одного за другим. Потом я бы нашел того ублюдка с песочными часами, которому они подчиняются, запер бы его в одной из тех клеток в подвале и не спеша отправил в печь для сжигания мусора, где ему самое место.
Забавно, как легко перейти от роли блюстителя правосудия к тому, что парни из полиции называют самосудом, но с того момента, как я решил, что больше не буду ждать, пока они вытащат головы из своих задниц, план всегда был таким. Я решил сам стереть эту организацию с лица земли.
Мне было плевать, что это самоубийственная миссия.
Я с этим покончу.
Черт, еще пару месяцев назад я бы разнес это место в пух и прах ― уничтожил бы их всех одним махом, не задумываясь о том, что под перекрестным огнем окажутся невинные, лишь бы покончить с ними.
А теперь…
Теперь, вместо того чтобы воспользоваться возможностью и раздавить этих ублюдков, как тараканов, я рискую позволить убийцам Сары уйти, а сам отправляюсь за подмогой. Это пустая трата времени, когда я мог бы разобраться с этим сам, самым грязным способом.
Но все эти разговоры с девушкой в соседней комнате изменили мои планы. Невинные ― это больше, чем безымянные, безликие жертвы. А еще есть Эверли, которая знает меня до самых глубин моей гноящейся души.
Господи, у меня проблема.
Я выдыхаю и тут же жалею об этом, потому что это означает, что мне придется еще раз вдохнуть воздух помойки.
