— Оберон был назначен Верховным королем, чтобы предотвратить ситуации, способные ввергнуть нас всех в войну, — Робин зевнул. — Конечно, это никогда не мешало дамам время от времени пытаться выцарапать друг другу глаза.
— Почему они так сильно ненавидят друг друга? — Кэсси всегда задавалась данным вопросом. И сейчас перед ней сидел мужчина, который, вероятно, был единственным знающим ответ. — Я понимаю, почему ты ненавидишь Черную королеву, но почему Глорианна?
Оберон и Робин обменялись взглядами. Безмолвное общение между мужчинами когда-то заставило бы ее ревновать, но теперь через песнь Кэсси текла гармония Оберона, что делало их практически единым целым. Каждый рассматривал другого как дорогого брата.
Вскоре Оберон нарушил молчание:
— Когда моя связь с Титанией натянулась до предела и война стала неизбежной, она решила нанести удар первой. Титания начала плести закулисные интриги, заключая тайные союзы среди фейри различных видом с более темным прошлым.
— Она запугивала, подкупала, шантажировала и совратила половину двора, прежде чем ее остановили, — Робин поморщился. — Говорят, что от ее чар не могли спастись даже обладатели истинной связи.
— Значит, она соблазнила пару Глорианны, — Кэсси слышала подобные слухи, которые, как оказалось, все же были правдой.
Робин мрачно усмехнулся.
— Так говорят.
Полуулыбка Оберона превратилась в полноценную усмешку.
— Когда-нибудь слышал фразу «даже в аду нет такой ярости, как у обиженной женщины»?
Кэсси остановилась как вкопанная, ее мысли натыкались друг на друга, словно стая щенков.
— Что…?
Робин подмигнул.
— Мы же не упоминали, что не во всех случаях речь шла о мужской половине двора, верно?
Оберон кивнул.
— Ага. И.… склонности Глорианны были хорошо тогда известны.
Кэсси все еще пыталась осмыслить услышанное.
— Глориана вагинистка?
Робин расхохотался.
Брови Оберона медленно поползли вверх.
— Как ты назвала ее?
Девушка густо покраснела и прочистила горло, смутившись от собственного умения подбирать выражения.
— Простите. Я правильно поняла, что королева Глорианна придерживается лесбийских убеждений?
Робин так хохотал, что свалился с дивана.
Оберон покачал головой, очевидно, забавляясь либо ее смущением, либо выходками Робина. Вероятно, и тем, и другим, если она правильно расслышала напев песни своей пары.
— Да, именно так. Титания соблазнила ее, зная, насколько могущественной была королева фей. Наличие такой любовницы дало Титании огромное влияние на так называемых низших фейри.
Робин вытер слезы с уголков глаз и поднялся с пола.
— С Михаэлой и Кэсси мне больше никогда не будет скучно.
— Кстати, а где Михаэла? — Оберон взглянул на дверь, будто ожидая, что женщина войдет в комнату в любую секунду.
— Показывает Сноду дворец, — Робин откинулся на спинку дивана, одергивая свой жакет из нефритовой парчи. — Только богам известно, в какие неприятности они оба попадут.
Оберон пробормотал что-то себе под нос, что заставило Робин снова рассмеяться.
— Снод — телохранитель Михаэлы, Редкап, с которым она случайно подружилась, когда встретила Робина.
— Ах, я помню его, — огромный, уродливый мужчина. Снод был предан своей хозяйке, следуя за девушкой по пятам, как верный пес. В какой-то момент он даже встал между Робином и Михаэлой, когда испугался, что хозяйку могут обидеть. Конечно, со стороны Снода это было ошибкой, но именно в тот момент Робин понял, что Редкап был готов лечь на гранату, лишь бы сберечь леди Гудфеллоу. После Хоб объявил Снода одним из приближенных, находящимся под его защитой. — Я рада, что он хорошо устроился.
— К тому же ему досталась самая незавидная задача — оберегать мою пару от неприятностей, — Робин улыбнулся, так как его никогда не беспокоили выходки пары. — Нам осталось обсудить наказание.
Кэсси удивленно моргнула.
— Не думала, что с Михаэлой так много хлопот.
Робин бросил на нее лукавый взгляд.
— Моя дорогая, ты даже не представляешь.
— Он имел в виду Глорианну, — Оберон встал и потянул Кэсси к своему столу, устраивая девушку на своих коленях. — Каждое действие имеет свои последствия.
— Ты не можешь свергнуть ее с трона, — это на века нарушило бы равновесие при Дворах.
— Нет, не могу. Нет, если только она не пойдет против указа богов.
— Технически она именно так и поступила, — Робин хмыкнул, когда дверь в кабинет Оберона распахнулась. — Снод?
Редкап стоял в проеме, тяжело дыша, потея и выглядя испуганным.
— Вампир проснулся.
Робин в мгновение ока вскочил на ноги, исчезнув в облаке ругательств, которые заставили бы покраснеть даже шлюху.
— Как я понимаю, Михаэла с вампиром? — Кэсси помахала рукой, когда Снод поклонился.
— Серая леди. Серый лорд, — Снод снова поклонился. — Моя леди с вампиром.
— Этьен? — Оберон погладил бедро Кэсси. — Когда он проснулся?
— Около пяти минут назад, сир, — Снод прикусил губу. — Я побежал за Робином так быстро, как только мог, потому что он отказался отпускать мою леди.
Теперь Оберон выругался, перемещая их обоих в комнату, где отдыхал Этьен Валуа.
Кэсси наблюдала, как Робин пытается разговаривать с новоявленным вампиром тихим, тягучим тоном, который противоречил ярости, проявлявшейся в его мелодии. Значит, Кэсси придется вмешаться, пока Хоб не потерял самообладание и не уничтожил мужчину, удерживающего его пару.
— Ты же не хочешь причинить ей боль, Этьен. Отпусти хорошенькую леди.
Этьена трясло…, кроваво-красные глаза, ногти черные и острые. Он успешно завершил превращение из Сидхе в вампира и столкнулся с первым препятствием — голод.
— Больно.
— понимаю, — Кэсси сделала шаг вперед, отмахнувшись от Оберона, который пытался ее остановить. Она чувствовала ужас Этьена и знала, что может помочь. — Я могу помочь. Дай мне послушать твою песню.
— Останови это.
Кэсси махнула рукой за спину, надеясь, что Оберон поймет намек.
— Тебе нужна кровь, Этьен.
— Что они со мной сделали? — его глаза наполнились красными слезами. — Что происходит?
Михаэла, крепко сжатая в объятиях Этьена, захныкала.
Сапфирово-голубые глаза Робина вспыхнули зеленым светом.
— Отпусти ее, Этьен.
— Почему от нее пахнет едой? — Этьен толкнул Михаэлу в объятия Робина, который сразу уволок пару из комнаты. — Что они со мной сделали?! — Этьен закричал так громко, что Кэсси закрыла уши.
— Успокойся, Этьен, — похоже Оберон устал от происходящего. В одно мгновение Кэсси оказалась за широкой спиной короля, которая закрывала вид на неистовствующего новорожденного вампира. — Если ты не возьмешь себя в руки, то я буду вынужден уничтожить тебя.
— Давай, — в тоне Этьена сквозила злость. — Убей меня. Я не буду этим… существом, в которое меня обратили.
— У тебя нет выбора, — тон Верховного короля был бескомпромиссным. — Такова твоя судьба. А теперь думай, как с этим жить.
Этьен снова закричал, звук был таким потерянным, таким несчастным, что Кэсси еще раз попыталась подойти к мужчине. Оберон быстро толкнул девушку обратно за спину.
Но Кэсси не могла вынести происходящего. Боль, которую испытывал Этьен, была слишком сильной, слишком неистовой. Он потеряется в агонии, душой взывая к помощи Кэсси.
И она запела, не обращая внимания на недовольство Оберона. Кэсси должна была помочь вампиру, который дрожал от боли. Только она сумеет залечить его раны и возродить любовь к жизни.
Она пела, сглаживая острые углы нарушенных гармонии Этьена. Атака, которая обратила его, была жестокой, оставив шрамы не только на теле, но и в душе. Его отвращение к вампирам происходило от…
Ой. Ох, боже. Вот и проблемка.
Кэсси сделала все, что могла, чтобы залечить старую рану и притупить боль потери, пережитую Этьеном. Абсолютно вся ненависть не уйдет, но удержит Этьена от саморазрушения. Она немного утолила опустошающий голод, который всегда испытывал новорожденный вампир, и притупила боль от трансформации в костях.
