Зато уж в дни, когда лов разрешался, было чем отвести душу. Всякого рода снастями ловили в Дону, а с бредешками и «топтухами» лазали по музгам в пойме. Успешно ловили рыбу и подо льдом. Как и луговые работы, рыбалка была занятием радостным, поэтичным. Удильщики к ней начинали готовиться в марте, запасая в придонских колках (ендовах) березовые удилища. (Шолохов даже во времена бамбуковых и пластиковых удилищ признавал только березовые.)
Каждый мог ловить рыбы вдоволь. Существовали тут и артели, промышлявшие рыбу на вывоз. «Станицы в низовьях Дона рыбой кормились и пополняли войсковую казну».
Отдельно надо сказать о придонских лесах. В степи это особой ценности зеленый пояс по берегам. Тепло и влага делают тут чудеса. Плывешь по Дону, кажется, на многие километры от берега тянутся пахучие заросли, перевитые хмелем, заполненные дикими грушами, колючим терном, ежевикой, калиной, какими-то лопухами, тростником и рогозом. Прочтите описание осени в «Тихом Доне», и вы почувствуете, что такое леса в Придонье. Они и теперь по-прежнему хороши. В них плотно держится дичь — кабаны, волки, лисы, барсуки, олени, косули и пришедшие с севера по лесным полосам лоси. Тут много птиц и всего другого, дающего остро чувствовать радости жизни.
Лес у Дона не строевой. Он гнутый, кряжистый. Когда глядишь на старые постройки по донским хуторам, видишь, что древесина в них — из этого зеленого буйства возле воды.
Но лес сопровождает Дон не везде. Ниже Вёшенской Дон начинает «лысеть» и течет по степи скучный, раздетый. Пролетая на маленьком самолете, видишь голые берега, на них какая-то будка, тырла, где топталась скотина, «коровьи пляжи». Это и все, что видишь. И с благодарностью вспоминаешь зеленую опушь Среднего Дона.
В беседе с Шолоховым-младшим зашел разговор о хуторе Татарском, где обитали главные герои «Тихого Дона». Существует ли этот хутор? Нет, не существует. «Этот хутор «списан» с нескольких хуторов, так сказать, типизирован. На один из них можно взглянуть, он ниже нашей станицы по Дону».
Поездка к хутору (называется он Калининский) заняла полчаса. Но надо было подняться на кручу правого берега. Что за вид открылся с высоты почти что птичьего полета! Величественно-синей лентой текла река. В пойменной части левобережья виднелись луга, сожженные солнцем минувшего лета, деревца, озерки по равнине. А на правом берегу в распадке (по-местному балке) виднелось селенье — дома, сады, огороды в зарослях лозняков. Дома по облику «казачьей архитектуры» — приземистые, большие. Но всюду шифер, электролинии.
— Как же мог тут снимать Бондарчук свою версию «Тихого Дона»?
— Задача действительно была непростой. Много объехал мест режиссер — смотрел, смотрел. Но везде «шифер», а тут поднялся на кручу, где мы стоим, увидел Дон, увидел «общий план» хутора и решил: «Тут и будем снимать». У самого берега построили огороженные плетнями и крытые камышом два дома, где «поселили» семью Мелеховых и Степана Астахова с Аксиньей, возвели еще кое-что из старого быта. На этом пятачке и вертелись при съемке. Выручал Дон. Посмотрите, какие возможности для оператора. Представьте табун лошадей в пойме или силуэт всадника тут, на кручах…
Мы не знаем, что получилось у талантливого Бондарчука, дерзнувшего после Герасимова, с его безошибочно точным попаданием в образы шолоховских героев, — фильм с иностранными актерами из-за финансовой неразберихи лежит неозвученный где-то в Италии. Может, все же будет озвучен. И тогда мы увидим и частичку старого хутора, Дон, эти кручи и дали с парящим над поймой коршуном. Средний Дон — лучшее место славной реки. Тут и происходили главные события шолоховского романа.
На прощание с Доном мы зашли в дом-музей, где жил и умер писатель. Я, бывавший тут несколько раз, остановился на втором этаже с дочерью Шолохова, Светланой Михайловной. Разговорились. «На этой кровати отец умер. Последние пять лет, болея, передвигался в коляске. Летом обычно просил открыть окна, чтобы виден был Дон. А зимою у окна снаружи мы прислоняли ветки рябин и калины. Слетались к окну снегири, свиристели, синицы. Это была последняя радость отца — видеть природу, красоту и силу которой он любил, хорошо понимал».
18.10.2002 — Селение на костях мамонтов
В сорока километрах от Воронежа вниз по Дону есть село с экзотическим названием Костёнки. Название не случайное. Еще в допетровское время, копая землю, тут находили огромной величины кости. Любознательный царь, когда строил в Воронеже флот, не преминул поглядеть на удивительные находки. Кое-что Петр отобрал для петербургской кунсткамеры и любил дарить «сувениры» приезжавшим на верфь иностранцам.
Любопытно, что происхождение «слоновых костей» на Дону в те, не такие уж далекие времена не могли правильно истолковать. Сам царь полагал, что это, скорее всего, следы армии Александра Македонского. Но как слоны этой армии попали на Дон, было неясно.
Лишь позже, когда повсюду стали находить «кости», начали понимать, что имеют дело с останками животных (фактически слонов), живших в разных местах и названных мамонтами.
Обилие останков древних гигантов в Костёнках объясняется тем, что тут, видимо, проходили их кочевые пути с юга на север и обратно, и тем, что место у Дона было удобным для жизни людей. Оно, это место, и ныне, и во все времена было привлекательным для житья — Дон рядом, жилища защищены от ветров склонами пологой балки, по низу ее течет (поныне!) родниковый ключ. И немаловажно: с бугров над балкой открывается волнующей красоты картина — синяя лента реки, а в пойме ее — луга, озера. Древнему человеку эта панорама, да еще со стадами животных, тоже наверняка нравилась. И люди селились тут, как показали раскопки, тысячелетьями.
Мы сидим у свежего раскопа в Костёнках с двумя археологами — петербуржцем Михаилом Васильевичем Аниковичем и воронежцем Виктором Васильевичем Поповым. Наука, которую они представляют в Костёнках, перебивается ныне с хлеба на квас. Но жизнь накрепко связана с увлекательным делом, и два энтузиаста с группой студентов каждое лето появляются тут, у Дона, и продолжают раскопки.
— Что же, и двадцать тысяч лет назад человек, одетый в звериные шкуры, видел эти же вот холмы, эту балку и реку?
— Да, — отвечает петербургский профессор в ковбойской шляпе, теребя растительность на лице. — Да, примерно то же самое. И пил ту же подземную воду из ручейка, что и мы.
Но кое-что в пейзаже, конечно, переменилось. Некоторые строения людей за тысячелетия засыпаны «эоловыми отложениями» (землей, принесенной ветрами), а кое-где отложениями и водных потоков. Земля у Дона была без древесной растительности — холодная травянистая равнина. Мощный ледник (толща льда достигала тысячи метров) находился в ста — ста пятидесяти километрах. Дыхание ледника чувствовалось постоянно. Животные тут были «косматыми» — мамонты, шерстистые носороги, олени, лошади, волки, песцы, лисицы. Люди тоже носили одежду из шкур и обязаны были строить жилища, хранившие их от стужи. Но было тут для людей и удобство — вечная мерзлота надежно и долго сохраняла все, что давала охота.
По раскопанным костям видно, на кого охотились люди, разумом стоявшие уже близко к современному человеку. Помимо уже перечисленных степных животных, тут обнаружены кости «донского зайца», обликом походившего на нынешнего русака, но размером с барана. Этот заяц изредка тоже становился добычей древних охотников, но, конечно, важнее было завалить мамонта — гора мяса.
Мамонты, полагают, как и слоны ныне в Африке, кочевали группами по десять — пятнадцать голов, отдельно самки с молодняком, отдельно — самцы. Охота на великанов была коллективной. Пугая огнем, мамонтов гнали к обрывам, теснили в трясину. Мясо шло в пищу, но находили в безлесном пространстве примененье и огромные кости животных. Их клали в костер, были они для древних охотников и хорошим строительным материалом.
Кости и бивни мамонтов имеет сегодня едва ли не каждый, даже самый маленький музей. Но в Костёнках скопленье костей побудило образовать музей-заповедник, где видно, как кости использовались человеком.
Посредине села среди огородов и построек, покрытых шифером, высится сооруженье, напоминающее немаленький «дворец культуры». Это и есть музей — шатер, защищающий от солнца и от дождей уникальную даже для этих мест находку.
Под шатром полумрак. И с «антресолей» видишь то, что построено было, страшно сказать, двадцать тысяч лет назад! (Современная датировка углеродным методом.) К тому, что расположено в виде круга внизу, надо как следует приглядеться. Кости. Самые разные — большие и маленькие, трубчатые и лопатообразные. Гуще всего кости лежат по периметру круга. Лежат в том положении, в каком нашли их в 1956 году. Осторожно археологи выскребли лишнюю землю, скрывавшую эти останки жилища, на бумаге реконструировали постройку. Это была просторная полуземлянка, сооруженная, как оказалось, надолго. По периметру ее шел глиняный вал («стена») высотою примерно в метр. «Арматурой» в круговой стенке были кости. Много костей. Ученые подсчитали: примерно сорок мамонтов было убито и съедено, а кости пошли на постройку. Над стеною-фундаментом ставили жерди и покрывали их шкурами. Это самый рациональный характер жилья для холодного края. Им пользовались американские индейцы, и пользуются поныне северные народы.
