Ударная волна хлестко врезалась в панорамное окно ресторана — и оно мгновенно за долю секунды рассыпалось, лопнуло одновременно в тысяче мест серебристым водопадом осколков. И стена раскаленного воздуха подхватила эти осколки, со скоростью курьерского поезда врываясь в зал — и не было на этом свете силы, способной остановить ее.
Я сидел лицом к остеклению в глубине ресторана — и поэтому успел среагировать. Первой была вспышка на улице, даже не вспышка, это нельзя было назвать вспышкой. Просто часть улицы в миллионную долю секунды закрыло бурое, стремительно расширяющееся облако — а когда ударная волна достигла остекления отеля — я уже падал со стула, зацепив рукой и оказавшуюся рядом незнакомку…
Сознание вернулось через пару секунд: миллионы цикад пели в ушах, медный привкус во рту и острый запах взрывчатки… Кто-то уже выл, не кричал, а именно выл на нестерпимо высокой ноте. Не сразу я понял, что это сработали десятки сигнализаций машин, которые уцелели при взрыве, и теперь словно кричали, оплакивая беду…
Хагана, чтоб тебя…
— Пошли!
Поднялся на ноги, почувствовал острую, режущую боль в ноге — но сейчас не до этого и не до всего остального. Незнакомка была цела, она ошеломленно смотрела на меня, и в глазах ее плескался черный и вязкий как нефть ужас…
— Вставай, пошли!
Таща ее за руку — не до церемоний, я бросился к черному прогалу служебного выхода — он был закрыт ширмой, но ширму сорвало ударной волной. Под ногами хрустко ломалось стекло и фарфор, официант медленно съезжал по стене, невидящими глазами уставившись перед собой и оставляя на стене широкую алую полосу — поднос с напитками он так и не выпустил из рук, держал перед собой…
— Сюда! Давай!
Я не знал ни расположения подсобных помещений ресторана, ни где находится положенный по нормам запасной выход — просто пер напролом. Пробежали каким-то узким коридором — света не было, после взрыва свет сразу же погас. На пути попался какой-то стеллаж с посудой, потом коробки, потом еще что-то. За спиной что-то кричали, я даже не понимал, на каком языке…
— Налево…
— Что?
— Налево… Выход…
Толкнулся в дверь — и вывалился на в тесный и узкий, освещенный тусклым красным светом аварийных ламп коридор — протиснуться по этому коридору было сложно из-за идущих по нему труб. Слева — ведущие вверх ступени — видимо сюда, в этот коридор спускалась одна из аварийных лестниц, ведущих с верхних этажей.
— Какого беса вы это сделали?
Незнакомка недоуменно уставилась на меня, по лбу ее медленно текла тонкая багровая струйка крови, роскошная шевелюра спуталась колтуном
— Какого беса ты это сделала, ответь!
— Что?!
— Какого черта вы устроили этот проклятый взрыв?!
— Это не мы! Это не мы!
— Тогда кто? Кто?!
— Не знаю.
Наверху стукнула дверь, раздались голоса, громкие, встревоженные. Топот по лестнице началась эвакуация.
Вот именно сейчас то и можно кое-что прояснить. Если Голицын прав и слежка за отелем действительно ведется — в такой суматохе можно ускользнуть.
— Куда ведет этот коридор, ты знаешь?!
— На задний двор. Там мусор… привозят продукты.
Ни говоря больше ни слова я потащил незнакомку за собой.
Дверь, как и положено аварийному выходу была открыта и мы выскочили на задний двор отеля прежде, чем те, кто спускался по лестнице увидели нас. Двор — какие то контейнеры, запах невежей пищи, небольшой развозной грузовичок. Несколько арабов, небритых, в синей рабочей униформе — поденные, дешевые рабочие, они не контактируют с клиентами и тут отельеры экономят как могут.
— Приведи себя в порядок. Зеркальце есть?
Не обращая больше на свою случайную спутницу внимания, я начал приводить в порядок себя. Отделался, можно сказать, испугом — только один относительно большой осколок стекла вонзился в голень, в мышцу — не знаю, как угораздило. Кровило неслабо — но не смертельно, возможно даже само затянется. Весь пиджак и брюки были испачканы и изорваны, лицо покрыто какой-то дрянью. Мелкие осколки изрезали одежду, кое-где дотянулись до кожи — но смогли ее только порезать. Больно, саднит, чешется — но это тоже не смертельно. В волосах тоже полно стекла.
Вытер как смог платком лицо, потом с помощью этого же платка соорудил что-то типа повязки на голени.
— Есть где спрятаться?
Незнакомка внимательно изучала себя в зеркало, выглядела она так… как я себя в тот момент чувствовал.
— Есть. Меня, кстати, зовут Руфь.
— Отлично. Так есть где спрятаться?
— Это далеко.
— Наплевать…
— Вам помочь, эфенди?
Один из арабов, молча наблюдавших за нами, решил приблизиться и спросить. Я в ответ наградил его таким взглядом, что все вопросы разом отпали.
Со всех сторон к отелю уже спешили люди, завывали сирены каре скорой — их пропускали к месту взрыва первыми, быстрее даже чем полицию и казаков. Остро, едко пахло взрывчаткой, даже здесь.
— Опусти голову. Ни на кого не смотри, иначе тебя запомнят Иди спокойно.
В спешащей, толкающейся толпе мы потерялись уже после нескольких шагов, до нас не было никому дела — все спешили удовлетворить свое любопытство. Людей всегда притягивает беда — не удержался и я, обернулся, бросил взгляд. Столб дыма — что-то горит, выбитые стекла, синие всполохи сирен, крики.
Эпицентр беды…
Кто-то что-то спросил — я не ответил, прошел мимо, никак не реагируя. Взгляд метался по сторонам, я искал, как нам выбраться отсюда…
Есть!
Протиснулся к тротуару, не спрашиваясь, открыл дверь такси. Водитель — черноусый араб, несмотря на такую жару напяливший на себя нелепую безрукавку поверх рубашки — повернулся, что-то залопотал.
Деньги…
Одной из моих привычек, выработанных в Белфасте, было всегда иметь при себе приличную сумму денег. Обязательно наличными, потому что любые электронные транзакции очень легко отследить. Жизнь под прикрытием — это жизнь, при которой в любой момент может получиться, что придется скрываться в том, что есть на тебе и с тем, что есть при тебе. Эта привычка осталась у меня и по сей день.
А посему, араба-таксиста я вдохновил на подвиг очень просто — пятидесятирублевой бумажкой. Такую сумму таксисты зарабатывают за целый день.
— Говори куда ехать.
Руфь назвала район Аш Шулах, и у меня немного отлегло от сердца. Для того, чтобы добраться туда не нужно было пересекать Тигр по мостам — а мосты это первое, что перекроют при террористическом акте.
— Поехали! Быстрее!
Араб кивнул и развернул машину так, что у меня в жилах кровь застыла. В Российской империи самые наглые водители живут в Москве — это если не считать востока. На Востоке большинство просто не обращает внимания ни на светофоры ни на знаки — правит машиной как верблюдом и стремится втиснуться в каждую щелку, даже рискуя свернуть себе шею.
— Что там произошло?
Руфь повернулась ко мне
— Не знаю. Я правда не знаю. Я должна была только подойти к тебе и познакомиться и все — клянусь.
— Мой друг — поросенок. Ты его хорошо знаешь?
— Да.
Из этого «да» можно было сделать любые выводы. Насколько я помню Голицына — он не пропускал ни одной юбки, участие понравившейся ему дамы в опасной террористической организации не заставило бы его дать задний ход. Интересно — кто кем манипулирует в той связке — она им или он ею?
— Ты давно его знаешь?
— Три года.
Довольно давно.
— Он помогает вам?
— Нет. Мы помогаем друг другу.
Без обид — но имея дело с евреями я бы не стал так говорить. Из всех народов евреи лучше всех умеют переворачивать складывающуюся ситуацию в свою пользу…
Проскочили! — наше такси проскочило в числе последних через развязку с шоссе Абу Грейб, там уже стоял бронеавтомобиль и еще одна машина. Обернувшись, я увидел, как казаки и полицейские перекрывают движение.
Запираем конюшню, когда все лошади уже разбежались…
— Включите радио — сказал я водителю, встретившись с ним взглядом.
На новостную программу одной из местных FM станций попали почти сразу.
И мы прерываем передачи для экстренного сообщения. Буквально пятнадцать минут назад мощный взрыв прогремел у отеля Гарун-Аль-Рашид в районе Аль-Кадисиии. Работающие на месте происшествия корреспонденты сообщают, что место взрыва оцеплено полицейскими и казачьими частями, идет эвакуация из отеля и прилегающих к нему зданий. Точное число пострадавших от террористической атаки неизвестно, но речь может идти как минимум о десяти погибших. Полицеймейстер города Багдад, господин Ибрагим аль-Бакр обратился к жителям Багдада с просьбой воздержаться в ближайшие дни от посещения мест массового скопления людей.
Водитель что-то затараторил на арабском.
— Он боится, что мы террористы и у него будут неприятности с полицией — перевела Руфь.
