взяла прибор и разгладила гель, прежде чем надавить на живот. Как только она это сделала, я услышала что-то похожее на шум океанских волн и почувствовала, как мой желудок сдвинулся.
— Похоже, у нас есть головка, — сказала Мэри.
Я уставилась на экран и ахнула. Маленький шарик, который был там раньше, вырос. На самом деле, это было похоже на человека.
— Это голова ребенка? — спросил Трей, указывая на экран.
Мэри улыбнулась.
— Да, это головка, и Вы можете видеть, как ее рука и маленькая кисть машут маме и папе.
Слезы навернулись на мои глаза, когда я смотрела, как человек, растущий внутри меня, двигается по экрану. После всех битв, тайн и всего, через что мы прошли, ребенок на экране заставил меня забыть о политике и подумать о будущем. Мой с Треем ребенок.
Я сжала руку Трея, когда Мэри провела палочкой по моему животу.
— Сейчас вы хотите мальчика или девочку? — спросила она, поднося прибор к моему животу.
— Это не имеет значения, если она здорова, — сказал Трей. Это был первый раз, когда он сказал про ребенка «она».
Мэри улыбнулась.
— Ну, это хорошо, потому что папочке может понадобиться мужская берлога. Похоже, у вас двоих маленькая девочка.
Я посмотрела на Трея, ожидая увидеть разочарование на его лице, но вместо этого я увидела нечто совершенно другое. По его щеке скатилась одинокая слеза, и он вытер ее, прежде чем взглянуть на меня и улыбнуться.
— Это реально, Мон. У нас маленькая девочка. И если она будет хоть чем-то похожа на свою маму, она будет идеальной.
Это было все, что потребовалось для того, чтобы вызвать у меня ручей слез. Не слезы грусти, а слезы настоящей радости. Наконец-то все начало складываться. Наше будущее. Никакой политики. Никаких беспокойств ни о чем… кроме выборов в ту ночь.
* * *
Когда кандидат из Чикаго был выдвинут на пост президента в прошлый раз, он был либералом и устроил огромную вечеринку в Грант-парке. Это было не в стиле Чапменов.
Вместо этого они арендовали военно-морской пирс. Он был закрыт для публики и открыт только для приглашенных. Конечно, это не помешало людям выстроиться в ряд на улицах с сотовыми телефонами в руках в надежде увидеть кандидата от республиканцев и его семью.
Я разгладила свое платье с высокой талией. Вероятно, это была последняя вещь не для беременных, которую я могла бы носить некоторое время, даже если эта вещь была на два размера больше моего нормального размера и подчеркивала мой живот еще больше.
Примерно в пятидесятый раз я разгладила платье, стоя у колеса обозрения, а Трей провел пальцами по волосам и уставился в телефон.
— Он будет здесь. Он вышел из реабилитационного центра сегодня. Он будет здесь, — сказала я то же, что говорила много раз, но не думаю, что Трей слушал.
Трей покачал головой.
— Ты не знаешь моего брата. Это не первый раз, когда он не приходит.
Я положила руку на поверх его руки, останавливая его действия. Его глаза встретились с моими, и я увидела в них страх. Все сводилось к этой ночи. Будущее Трея. Будущее его отца. Наше будущее. Я не знала, что сделает Трей, если его отец не победит на выборах. Или что сделает любой из нас. Все это беспокойство было написано на его лице.
— Эй, расслабься, ладно? Или хотя бы сделай вид, чтобы я перестала волноваться? — умоляла я.
Он выдохнул.
— Прости. Всего слишком много, поэтому мне нужно сосредоточиться на чем-то другом.
— Это и понятно.
Трипп как будто знал, что был необходим здесь. Толпа разошлась, и появился проблемный средний сын Чапменов, поправляющий галстук и пытающийся уложить свои колючие волосы.
— Трипп! — Трей протянул руки и крепко обнял брата. — Рад, что ты пришел.
Трипп рассмеялся, отпустив брата.
— Не было выбора.
Он повернулся ко мне, его взгляд пробежался по моему животу.
— Моника. Маленький Чапмен. — Он похлопал меня по животу, а затем крепко обнял.
Я любила Триппа, будто он был моим собственным братом, хотя он был занозой в заднице и заставил пройти своего брата через ад. Я не могла сосчитать, сколько раз Трей приходил ему на помощь или дрался с ним. Но в старшем брате было что-то чистое.
Трипп отпустил меня и сжал мое плечо.
— Ничего себе, не привык быть на таких мероприятиях трезвым. Это настоящее приключение, никаких каламбуров (прим. — В оригинале герой использует слово trip, что в сочетании с его прозвищем «Трипп» может показаться каламбуром).
Трей покачал головой.
— Да, и то, что папа отстает на выборах, тоже не помогает.
— Черт, правда? — Трипп вытащил телефон, открыл его и что-то набрал. — О, Боже, он сходит с ума?
Трей покачал головой.
— У меня не было возможности поговорить с ним. Я не знаю, планирует ли он в ближайшее время признать поражение.
— Черт, он только что потерял Техас! — завопил Трипп, глядя на телефон. — Думаю, я пришел вовремя, чтобы увидеть, как из отца выбьют все дерьмо.
Я тяжело сглотнула. Я знала, как много это значит для семьи Трея. Чапмены всегда были похожи на политическую династию. Та семья, частью которой все хотели стать. Я так долго ненавидела политику отца Трея, что когда я узнала его, то мне понадобилось слишком много времени, чтобы влюбиться в парня и понять, насколько хорош тот человек, которым он на самом деле был.
— Извините, ребята, я иду в ванную, — сказала я и протолкнулась между двумя братьями.
Я пробилась сквозь толпу. По мере моего приближения, люди начинали говорить тише. Все они знали, что это скоро закончится. Что все надежды и мечты республиканской партии будут разбиты еще на четыре года. Надежды и мечты моей семьи.
Я вздохнула и вошла в здание. Я собиралась пойти в туалет, но потом увидела, что Кирк стоит один и смотрит в темноту.
— Мистер Чапмен? — спросила я, заглядывая за угол.
Он посмотрел на меня, прежде чем полностью повернуться. Я всегда думала, что он был привлекательным мужчиной для своего возраста. Он был ответственен за рождение моего великолепного жениха, и они разделяли одни и те же гены. Но Кирк определенно становился старше с каждым днем выборов. Его волосы стали более седыми, а морщины вокруг глаз более глубокими.
— Привет, Моника. — Он заставил себя улыбнуться.
Я не знала, что мне сказать ему. Я не знала, должна ли извиниться за выборы или спросить его о признании поражения на выборах, может, просто не поднимать этот вопрос. Так что я просто стояла там,
