знаю, что у них ночью произошло, но парень совсем, — он покрутил ладонью у виска, — того. Пытался на нас бросаться с ножом, палатку порезал, сам едва не убился. Нам его пришлось связать. Наташа сейчас с ним.
Он довольно обозрел изумленные глаза и вкрадчиво закончил:
— А с вами что было?
Зиночка закусила губу, упрямо помотала головой. Говорить она не хотела. Эдик взял удар на себя:
— Шаман ко мне пришел, — почти прошептал он. — Тот самый, из могилы.
* * *
Шаман от Эдика хотел череп. Череп и Зиночку. Зачем ему нужен такой странный набор не сказал. Но был невероятно настойчив. Требовал сейчас же, сию минуты зарыть кости в землю.
— Я рыл, — признался парень, — почти всю ночь рыл. Лишь бы он отстал.
Одним секретом стало меньше. Стало понятно, что случилось со стулом и откуда взялись ямы у костра.
— А потом он просто исчез. Тогда я испугался, что он сам может Зину украсть, и пришел сюда, чтобы ее защитить.
— А дальше?
Он наморщил лоб. Сказал растеряно:
— Не помню. Наверное, уснул.
— Спасибо. — Зиночка впервые улыбнулась.
— А ты-то, что видела? — спросил я.
Девушка сжала кулачки, пробормотала почти беззвучно:
— Брата. — И тут же выпалила. — Не спрашивайте больше ни о чем. Пожалуйста, не спрашивайте!
— Не будем, — пообещал ей Тоха. Потом махнул мне. — Пошли, оставим их вдвоем.
Уже снаружи, я решил все-таки выведать у него тайну «окна» в навесе. Спросил, не особо скрывая усмешку:
— Интересно, что же такое увидел ты?
Тоха хмыкнул. Покосился на Зиночкину палатку, оттащил меня чуть подальше.
— Баб голых.
— Чего? — Я сначала не поверил.
— Того, — повторил он. — Мне казалось, что я плыву на карабле. И из каюты вижу в воде голых девок.
Он руками обрисовал весьма соблазнительные контуры.
— Зазывали заразы, дразнили. А у меня иллюминатор заело, никак не мог открыть.
Вот это было откровение. Захотелось, узнать, что же дальше.
— А потом, когда открыл?
— Потом… Открыл, плюхнулся в море, а эти сучки под воду ушли. Обманули.
Он рассмеялся.
— Я утром, когда проснулся, решил, что мне все это приснилось. Пока вот это безобразие, — он обвел рукой берег, — не увидел. А потом еще вы со своими рассказами. Так что, мне повезло.
— Повезло, — согласился я и решил спросить: — Ты не подумай, что я спятил, можно мне твои зрачки глянуть?
— Зрачки? — Парень невероятно изумился. — Убей меня, но я не пойму, зачем геологу мои зрачки. Ладно бы Эдик!
Я решил настоять:
— Ну что тебе, сложно?
— Да смотри, мне не жалко.
Тоха приблизил ко мне свою физиономию. Зрачки его на свет реагировали слабо. Но расширены были самую малость, совсем чуть-чуть. Я, кажется, начинал понимать, что здесь произошло.
— Налюбовался? — Тоха ухмыльнулся и отошел. — Что еще показать?
Я оставил его колкость без внимая. Просто сказал:
— Ладно, хватит болтать. Санжая надо искать.
Тоха меня осадил.
— Чего его искать? Он дрыхнет в палатке. С ним все нормально.
Глава 23
Юрку отпустило часа через три. Только для начала мы разбудили Санжая. Выглядел он помятым и замученным. Правда, смотрел на нас своим непроницаемым восточным взглядом. Да еще зрачки его, по понятным причинам, мне разглядеть не удалось.
На все вопросы отвечал:
— Хозяин приходил, я ж вас предупреждал! Ему все, все надо отдать. Тогда отпустит.
Тоха только пальцем у виска покрутил.
— Где я тебе все возьму? Черт его знает, куда подевался тот золотой идол!
— Плохо, — сказал Колька, — сидеть нам тут, пока не вернем. Хозяин с такими вещами не шутит. Вот увидите, быть беде.
— Куда уж больше? — изумился Эдик. — Итак влипли по самые…
Он не договорил, но каждый додумал конец фразы в меру своей испорченности.
— Может, поискать? — осторожно предложила Зиночка.
— Где? — Наташа вновь стала безжалостной. — Генку уже поискали. И что?
— Зачем ты так? — Зиночка всхлипнула и унеслась прочь.
Эдик бросился за ней.
— Знаешь, что, Наточка? — процедил Тоха.
— Что?
— Вот смотрю я на тебя, иногда ты такая умница, просто диву даешься, — а иногда…
Он сделала выразительную паузу. Я уже предвкушал, что будет дальше. И Тоха не подвел:
— …полная дура!
Наташа моментом вспыхнула. Она к такому обращению не привыкла. Бросила на меня вопросительный взгляд, поняла, что я не собираюсь вступаться за ее честь. Выпалила, не хуже капризного ребенка:
— Сам дурак!
И гордо удалилась.
— Как ты с ней живешь? — Антон задумчиво почесал переносицу.
Я практически отзеркалил его жест.
— Сам поражаюсь.
И мы заржали.
* * *
Если я правильно угадал, что с нами случилось этой ночью, то всем следовало как можно больше пить. Я взял котелок и чайник, отнес к воде. Долго и придирчиво отмывал, пытаясь выполоскать последние миллиграммы дряни, оставшейся от вчерашнего ужина. Второй раз узреть пришествие мертвецов мне не хотелось совсем.
Колька вызвался помогать, но я отправил его разводить костер. Не потому что так хотел помыть посуду, просто, не доверял никому. Мысли мои стали самыми мрачными. Я был почти уверен, что знаю траву, которую нам подсунули в чай. Симптомы подобного отравления мне доводилось видеть однажды. Давно. В прошлой жизни.
Простая интоксикация. Никаких шаманских происков. Никакого хозяина. И интенсивность глюков зависела только от одного — кто сколько отравы выпил. Сильнее всего пострадали Юрка и Наташа. Одно это исключало их из числа подозреваемых. Да и мотива у них не было. Вот уж кто точно не хотел возвращать добытое из могилы добро.
Тоха… Ну, не знаю. Мне почему-то не верилось, что он мог отравить. Просто, не верилось и все. Слабый аргумент? Я даже ухмыльнулся. Сам понимал, что слабый. Но нравился мне этот парень. Нравился своей прямотой и отношением к жизни. И полностью освободить от подозрений я его не мог. В конце концов у нас еще пропавший Генка в активе. А Тоха числился его лучшим другом. Вдруг что не поделили? С лучшими друзьями так чаще всего и бывает.
Я чуть отвлекся на засохший котелок. Подбросил внутрь песка, принялся тереть пучком травы. Когда налипшее стало отходить, мысли сами вернулись к отравлению.
Кто там остался? Зиночка. Тут я застопорился. Я мог представить отравителем кого угодно, только не ее. Зачем ей это нужно, скажите на милость? Она готова рыть все вокруг, искать шаманские цацки, тащить их в музей, только потому, что так хотел ее обожаемый брат. Хотя, такой ли уж он был обожаемый?
Я прикинул и так, и эдак. Откуда я знал о теплых отношениях в семье Беловых? Только со слов всех остальных. Сам за это поручиться не мог. Мда… И тут же
