— Готова?
В ответ она лишь кивнула и шагнула к двери.
— Ну, давай уже, поцелуй меня нежно, — попросила за створками лифта.
— Нет.
Шаурин смотрел на нее прямо, тем гипнотизирующим взглядом, от которого становилось не по себе.
— Да ладно тебе, — улыбнулась и шагнула к нему, почти прижавшись к груди.
— Нет, настраивайся. Тебе нельзя целоваться.
— Не будем? — вкрадчиво спросила.
— Не будем. — В глазах мелькнул смех, губы сжались, сдерживая улыбку.
_____
Подул ветер, принося с собой прохладу и запах травянистой горечи стриженного газона. Алёна прижала к себе папку с документами и, поправив на плече ремешок сумки, поежилась. Когда нашла глазами Шаурина, непроизвольно улыбнулась и ускорила шаг. Он стоял около своего автомобиля и разговаривал по телефону. Алёна подошла ближе, Ваня, заметив ее, открыл дверцу, но она не торопилась забираться в салон.
— Ну, привет, — с усмешкой поздоровался он и окинул ее взглядом. Необычно видеть Алёну такой строгой: на высоких шпильках, в темно-серой классической юбке и аккуратной блузке с бантом.
— Привет. — Улыбнулась милой выверенной улыбкой.
— Круто. Я балдею. Доктор, можно я тебя в этой юбочке?.. — пригнулся к ее уху.
— Шаурин, — шепнула, — а мы можем по-человечески потрахаться. Что тебе вечно то в юбке, то в платье?..
— Тебе жалко, что ли?
— Нет, не жалко. — грациозно опустилась на сиденье и втянула ноги в салон.
— Ну и все тогда. — Хлопнул дверцей, но усевшись за руль, не поспешил завести машину. — Ты им всем зачитала, как надо?
— Да.
— Они поняли, что ты серьезный человек?
— Конечно, — рассмеялась.
— Сильно устала?
— Не устала. Собственно, такие посиделки я люблю. Свое отчитал, а дальше сиди, слушай, записывай. Потом кое-что обсудили в своей группе, но это не мозговышебательно.
— Алёна… — начал Ваня с той особой интонацией, которая всегда настораживала.
— Ой, — она чуть скривилась, — насколько поначалу меня напрягало, как ты называешь меня «Муркой», настолько же меня сейчас настораживает, когда ты зовешь меня по имени. Потому что за этим обязательно последует что-то серьезное. Либо внушение, либо выговор, либо ты пристанешь с разговором по душам.
— Да? Я даже сам не заметил.
— Зато я заметила. Что на этот раз?
— Алёна, — еще раз начал он и улыбнулся, — я тебя предупреждал, что родители пригласили нас на ужин.
— Вот только не говори, что этот ужин состоится сегодня.
— Именно. Прям сейчас и поедем. — Подождал протестов, но Алёна демонстративно громко вздохнула и уставилась перед собой, куда-то сквозь лобовое стекло. — Мне кажется, время удобное. Ты не сильно устала, прекрасно выглядишь и как раз в образе.
— Ах ты ж, Твою-Мать-Величество… — протянула она и посмотрела на Шаурина.
— Нет, если ты против, то не поедем. — Он не потянулся, чтобы повернуть ключ в замке зажигания, будто и правда ждал ее решения. — Хочешь, поедем ко мне, хочешь – к тебе, хочешь — поужинаем в ресторане.
— Шаурин, что за дешевые штучки! — чуть пренебрежительно опустила уголки губ. — Голову на отсечение даю, ты уже обо всем договорился и сказал, что мы приедем. Это паттерн, шаблон твоего поведения, так что не надо сейчас говорить, что у меня есть выбор.
— Выбор есть всегда. Я жду. Мы можем не ехать.
— И тогда тебе придется объяснять, почему я отказалась, — сказала мягко, но внушительно.
— Почему мне придется объяснять? Это ты позвонишь Юлии Сергеевне, поблагодаришь за приглашение и скажешь, почему сегодня не в состоянии отужинать с моей семьей.
— Ага, — согласилась со снисходительным пониманием, — а все сказанное – заведомо ложь. Ведь у меня сегодня вечером нет каких-то неотложных дел, я не сильно устала, прекрасно выгляжу и нахожусь в нормальном уравновешенном состоянии, чтобы вести человеческий диалог с твоими родителями. Так ведь, Ванечка?
Ванька на секунду прикрыл глаза, соглашаясь со всем сказанным. Улыбнулся.
Алёна вздохнула, скрывая раздражение.
— Чё сидим, кого ждем? Поехали. — Открыла сумку.
— Умница, моя девочка.
— Только помедленней, мне надо припудрить носик.
— Могу подождать, пока ты припудришь носик. И еще… Наверное, надо что-то тебе сказать, как-то настроить, но я не знаю – что.
— Не парься, Царевич, я уже поняла, что семейка у тебя ненормальная, но добрая. Особенно папа. Да?
— Точно так.
— Или меня еще какой-нибудь сюрприз ждет? — оторвала взгляд от зеркальца в пудренице и посмотрела на Ваню.
— Нет.
Автомобиль уверенно тронулся с места, Алёна некоторое время смотрела на дорогу из-под полуопущенных ресниц, потом словно собралась, скинув расслабленность, уселась плотнее и заговорила звонко и чуть напряженно:
— А неужели нельзя было сделать все по-другому, сказать, например: Мурка, моя любимая, нас на ужин пригласили, ты согласна или нет? А потом только договариваться с родителями.
— Потому что, Мурка-моя-любимая, по-другому – это не про тебя. Тебя не переговоришь, у тебя на все сто отговорок. Тебя надо просто брать… Брать и все, — не глядя на Алёну, усмехнулся. — Ты уважаешь только силу, потому что сама такая же.
— Ванечка, я уже начинаю тебя бояться. Это же просто ужин. А тут такая схема. Что будет если ты задумаешь какой-то более серьезный шаг в отношении меня?
— Схема будет намного сложнее и, наверное, она будет состоять из нескольких уровней. И ты прекрасно знаешь, что это не просто ужин. Не на пятнадцать минут забежать и сказать: привет, как дела. Но ты, я смотрю, не сильно возмущена.
— Я не возмущаюсь, пока решение лежит, в принципе, в зоне моего влияния. Но запомни: такие ловушки могу строить только я.
— Запомнил, — улыбнулся он.
Алёна прикусила губу и задумалась. Смотрела на Ванькин чеканный профиль, пыталась проникнуться его спокойствием. Снова нахлынуло легкое волнение.
— А что будет, если мы когда-нибудь по-настоящему схлестнемся в разности взглядов?
— Не знаю, — невозмутимо ответил Шаурин. — Если схлестнемся, то придется тебе искать точки соприкосновения.
— Мне придется? — изумилась Алёна его ответу.
— Тебе. Мы же определились, что мастер по поиску консенсусных точек у нас ты.
— С тобой легче согласиться, чем в чем-то переубедить.
— Соглашайся. Если не можешь доказать мою неправоту. Найди мне железные аргументы, и я признаю, что не прав.
Уже что-то. Не кричит, что всегда прав, – и то ладно.
— Да, Вань, будь ты хоть чуть-чуть послабее, я б тебя уже давно скрутила. Но ты поаккуратнее, а то если я начну тупить, хлопот не оберешься. И да, ты прав абсолютно, я уважаю сильных людей. Они способны на многое. Но для меня сила в другом. Не в том, вернее, не только в том, чтобы суметь стереть кого-то с лица земли, а в силе душевной, в способности самопожертвования, преодоления, переосмысления. То, что ты сказал мне вчера, очень важно. Я много думала над твоими словами. Вот это мне очень важно – то, что ты видишь грань между примитивным «хочу» и реальным «нужно». Ты у власти — на высоте. А на высоте нужно уметь держать баланс. Иначе рухнешь в пропасть. А все остальное… — замолчала, подбирая слова. Не стала напоминать про отца-авторитета и людей, как ресурс, Ваня и сам поймет, что она имела в виду. — …остальное лежит вне зоны моего влияния.
