— Будь я на вашем месте, Лемуан, — продолжал Энтони, — я был бы очень и очень осторожен и обдумывал бы каждый свой шаг и поступок.
— На этот раз, — мрачно заверил Лемуан, — я не промахнулся.
— Вам виднее, — сказал Энтони. — Ну а как насчет доказательств?
Лемуан улыбнулся, и что-то в его улыбке заинтересовало Энтони. Он выпрямился и погасил сигарету.
— Вы видели, что я только что написал записку? — спросил француз. — Вчера я получил из Франции отпечатки пальцев и физические характеристики короля Виктора, этого так называемого капитана О’Нила. Я попросил, чтобы их доставили сюда. Через несколько минут мы узнаем — не вы ли король Виктор.
Энтони не смутился и продолжал прямо смотреть ему в глаза, затем по его лицу пробежала улыбка.
— Вы действительно довольно сообразительны, Лемуан. Я об этом не подумал. Прибудут ваши документы, и вы вынудите меня обмакнуть пальцы в чернила или во что-то столь же неприятное, измерите мои уши и станете искать особые приметы. И если они совпадут…
— Вот-вот, — прервал его Лемуан, — если они совпадут, что тогда?
Энтони наклонился к нему.
— Если они действительно совпадут, — мягко повторил он, — что же тогда?
— И вы спрашиваете, что тогда? — поразился Лемуан. — Но тогда ведь будет доказано, что именно вы и есть король Виктор. — Но чувствовалось, что впервые он засомневался.
— Безусловно, это доставит вам огромное удовлетворение, — сказал Энтони. — Но я не совсем понимаю, чем это может повредить мне. Я ничего не хочу сказать, но допустим, только допустим, что король Виктор — это я, тогда ведь, знаете ли, я мог и раскаяться в своих прегрешениях.
— Раскаяться?
— Вот именно. Вообразите, Лемуан, что это вы — король Виктор, ну, пофантазируйте немножко. Вас только что выпустили из тюрьмы, годы уходят, авантюрная жизнь уже несколько поутратила свою привлекательность. К тому же вы встретили красивую девушку, подумываете о женитьбе и хотите поселиться где-нибудь в деревне, выращивать кабачки и вести жизнь безупречного человека. Ну, представьте! Неужели король Виктор не мог бы испытывать что-нибудь подобное!
— Навряд ли такое могло бы случиться со мной, — саркастически ответствовал Лемуан.
— Возможно, вам такие чувства показались бы странными, — согласился Энтони, — но вы ведь все-таки не король Виктор и не можете знать определенно его подлинные чувства.
— Но все, что вы утверждаете, — чистейшая чушь! — Француз захлебнулся от негодования.
— Вовсе нет, все далеко не так просто. Послушайте, Лемуан, даже если я — король Виктор, что конкретно вы имеете против меня? Помните, ведь в моем прошлом вы так и не смогли раздобыть настоящих улик. Свое я отсидел, И с этим ничего не поделаешь. Не сомневаюсь, вы могли бы арестовать меня по какой-нибудь статье вашего кодекса, соответствующей у нас «бродяжничеству с преступными намерениями», но этим вы бы не удовлетворились. Я не прав?
— Но вы забываете об Америке! — сказал Лемуан. — Дело о вымогательстве денег самозванцем, выдававшим себя за князя Николая Оболовича.
— Не то, Лемуан, — ответил Энтони. — В то время ноги моей там не было, и я могу это легко доказать. И если тогда в Америке именно король Виктор выдавал себя за этого князя, то я никак уж не могу им быть. А вы абсолютно уверены, что князь был самозваный, а не настоящий?
Неожиданно в разговор вмешался инспектор Баттл:
— Мистер Кейд, я могу подтвердить — князь действительно был подставной.
— С вами я не могу спорить, Баттл, — сказал Энтони, — вам свойственно почему-то всегда оказываться правым. Вы также уверены, что настоящий князь Николай погиб в Конго?
— Я бы не присягнул, сэр, но таково общее мнение. — Баттл с любопытством разглядывал Энтони.
— Очевидно, вы очень осторожны. Ведь ваш девиз — «не лишать человека шанса», и я воспользовался им в отношении мсье Лемуана, не отрицая его обвинения. Но все-таки, боюсь, его ждет разочарование. Я всегда считал, надо уметь не раскрываться до конца. Предполагая, что здесь могут возникнуть некоторые затруднения, я принял меры предосторожности и захватил с собой одну улику. Она, а вернее — он, находится наверху.
— Наверху? — повторил лорд Катерхэм, весьма заинтересованный.
— Да. Он, бедняга, многое пережил за последние дни. Ему кто-то набил на голове здоровенную шишку, и мне пришлось о нем позаботиться.
Неожиданно вмешался низкий голос мистера Айзекстайна:
— Мы можем догадаться, кто он?
— Попробуйте, если хотите, — ответил Энтони, — но…
Рассвирепев, Лемуан прервал его:
— Вы нас просто дурачите! Вы решили меня снова перехитрить. Может быть, вас не было в Америке, как вы говорите — вы слишком умны, чтобы утверждать заведомую ложь, — но есть кое-что еще. Ведь есть убийство! Да, убийство князя Михаила. Он-то, видимо, помешал вам в ту ночь, когда вы искали сокровище.
— Лемуан! Разве вы знаете хотя бы один случай, когда король Виктор пошел на убийство? — резко спросил Энтони. — Уж вам-то лучше, чем мне, известно, что он никогда не проливал крови.
— Но тогда скажите мне, кто же, если не он, убил князя? — вскричал Лемуан.
Слова замерли у него на губах, так как в это мгновение снаружи, с террасы, послышался пронзительный свист. Энтони вскочил, моментально утратив свое внешнее безразличие.
— Вы спрашиваете, кто убил князя Михаила? — воскликнул он. — Я вам не скажу, а покажу. Этот свист был сигналом, которого я ждал. Сейчас убийца князя находится в библиотеке! — Он выскочил в окно и, обогнув террасу, подобрался к окну библиотеки. Все остальные последовали за ним. Энтони толкнул раму, и она поддалась. Очень осторожно он отодвинул плотную бархатную штору, чтобы все смогли заглянуть в библиотеку. У книжного шкафа они увидели человека, который был настолько поглощен своим занятием — он вытаскивал с полок и ставил на место книги, — что совершенно не обращал внимания ни на какой посторонний шум. В тот момент, когда все замерли, стараясь рассмотреть его силуэт в свете фонарика, который он держал в руке, кто-то огромный вдруг пронесся мимо них с диким рычанием. Фонарик упал, и в наступившей темноте были слышны лишь звуки ожесточенной борьбы.
Лорд Катерхэм на ощупь добрался до выключателя и зажег свет. Они увидели двух людей, сцепившихся в смертельной схватке. Развязка наступила очень скоро: последовал резкий короткий хлопок пистолетного выстрела, и один из дерущихся обмяк и рухнул на пол. Его противник обернулся, и все увидели его лицо. Это был Борис, глаза его горели неистовым гневом.
— Она убила моего господина, — прорычал он. — А теперь попыталась застрелить и меня. Я бы отобрал у нее пистолет и убил ее, но во время драки он выстрелил сам. Так было угодно святому Михаилу. Злодейка мертва.
— Так это женщина?! — возопил Джордж Ломакс. Они придвинулись поближе. На полу перед ними, все еще крепко сжимая в руке пистолет, с застывшим на лице выражением смертельной злобы лежала мадемуазель Брюн.
ГЛАВА 28
КОРОЛЬ ВИКТОР
— Я заподозрил ее с самого начала, — начал свой рассказ Энтони, — так как в ночь убийства у нее в комнате горел свет. Но в дальнейшем я стал сомневаться. Я навел справки о ней в Бретани и удостоверился, что она та, за кого себя выдает. Я был идиотом. Поскольку графиня де Бретайль имела у себя в услужении некую мадемуазель Брюн и хорошо отзывалась о ней, мне даже не пришло в голову предположить, что настоящую мадемуазель Брюн могли похитить на пути к месту ее новой службы и ее заменила самозванка. Вместо того чтобы задуматься над этим, я перенес свои подозрения на мистера Фиша. Только когда он последовал за мной и мы объяснились с ним, я начал прозревать. Я узнал, что он полицейский, разыскивающий короля Виктора. Мой подозрения, естественно, снова вернулись к их прежнему объекту, то есть к мадемуазель Брюн. Больше всего меня беспокоило то, что миссис Ривел определенно ее узнала. Но я также вспомнил, что это произошло только после того, как я сообщил, что мадемуазель Брюн служила у мадам де Бретайль. Тогда миссис Ривел сказала, что теперь ей понятно, почему лицо этой женщины показалось ей знакомым. Инспектор Баттл расскажет вам о настоящем заговоре, который был задуман, чтобы не допустить приезда миссис Ривел в Чимниз. Даже убийство не остановило их. И хотя его осуществило Братство Багровой Руки, якобы отомстившее предателю, то, как оно было обставлено, безусловно, указывало, что все действия направляются умом гораздо более изобретательным. Также с самого начала я заподозрил, что это дело каким-то образом связано с Герцословакией и что князь Михаил — лицо подставное, но здесь я полностью заблуждался. Когда же наконец до меня дошло, что мадемуазель Брюн, вероятно, самозванка, и я сопоставил это с тем фактом, что лицо ее было знакомо миссис Ривел, все стало на свои места. Было совершенно очевидно, что мадемуазель Брюн не должны были узнать, а миссис Ривел — единственный человек, способный это сделать.
