Темуджин продолжал смотреть на Азару и ответил ему громким отчетливым голосом:
— Я не видел никого прекраснее!
Его голос пробудил девушку к жизни. Она подняла голову, повернула к нему лицо и, встретившись с Темуджином глазами, покраснела. Потом робко улыбнулась в знак того, что поняла его.
Она плотнее прикрыла лицо вуалью, руки ее дрожали.
Тогрул-хан все это видел, и его лицо покрыли сотни морщинок от злобной всезнающей улыбки. Он сделал знак рабу, наполнявшему чашу Темуджина. Тот все время пил, но казалось, что не чувствовал опьянения. Взгляд его оставался твердым, а жесты — спокойными и уверенными.
Пир продолжался, его сопровождала зовущая к утехам музыка и сладкое пение. Костры горели все ярче, и стволы окружавших лагерь сосен были окрашены в розовый цвет.
«Он собирается о чем-то поговорить со мной. Почему он до сих пор не сказал мне ни слова? Чего он ждет?» — мысленно рассуждал Тогрул-хан, внимательно поглядывая на Темуджина и помимо воли восхищаясь им. Это восхищение умножало его ненависть.
Раб склонился к уху Тогрула и что-то прошептал. Старик кивнул, а потом обратился к Темуджину:
— Ко мне пожаловал гонец с важными вестями. Я оставлю тебя на некоторое время.
Темуджин встал и помог подняться Тогрулу. Когда старик почувствовал его крепкую руку, он пришел в бешенство, ощутив собственный возраст и слабость. Темуджин тут же опустился на подушку, которую прежде занимал Тогрул-хан, и склонился к Азаре. Ноздри его раздувались, и он жадно вдыхал сладкий аромат ее тела, показавшийся ему необычным и говорящим о ее невинности, а потом шепнул девушке:
— Когда я смотрю на тебя, то боюсь поверить собственным глазам, и меня охватывает удивление. Разве кто-то может с тобой сравниться?
Он не мог бороться с чувствами и схватил ее за руку, его горячее дыхание колебало шелковую вуаль.
— Взгляни на меня, Азара! Я люблю тебя, Азара! — прошептал он ей прямо в ухо, касаясь губами легкой ткани.
Девушка задрожала еще сильнее. Она была заколдована его изумрудными глазами. Казалось, ею овладел ужас.
— Нам ничего не сможет помешать! — шептал он ей сквозь сжатые в порыве страсти зубы. — Я вернусь сюда снова и потребую тебя!
При этих словах она неожиданно побелела, задрожала, как от смертельной опасности.
Темуджин удивился и отпустил ее руку. Азара наклонилась к нему и в первый раз он услышал ее торопливый шепот:
— Когда мой отец предложит тебе в знак вашего договора о взаимной помощи испить вина и тебе поднесут серебряную чашу, ты возьмешь ее, но ни в коем случае не пей вино!
Темуджин удивленно уставился на девушку, ее глаза были наполнены слезами, она поправила вуаль, стремительно поднялась и исчезла. Темуджин не смог ее остановить. Она унеслась от него, как быстрая молодая олениха спасается от грозного охотника.
Темуджин в задумчивости поднял чашу, сделал глоток, взглянул на своих друзей, сидевших за соседним столом и внимательно наблюдавших за ним. Он склонил голову, как бы говоря, что все в порядке. Шепе Нойон радостно улыбнулся и подтолкнул Субодая. Он решил, что Азара сбежала от излишне настойчивых приставаний Темуджина.
Вскоре вернулся Тогрул-хан и, увидев пустое место Азары, спросил:
— Где моя дочь?
Темуджин, не дрогнув, ответил:
— Она просила меня извинить ее, потому что она устала и отправилась в свои покои.
— Неужели? — протянул старый хан, и по его желтой коже побежали морщинки. Он сел рядом.
Темуджин восхищался вкусом пряного вина. Тогрул был доволен. Он подумал: «Азара сбежала от его приставаний, а теперь этот дикарь делает вид, что ему все равно!»
Тогрул был доволен, склонившись к Темуджину, он сказал:
— Сын мой, ты собирался о чем-то поговорить со мной. Сейчас для этого самое подходящее время.
Отставив чашу, Темуджин вежливо склонил голову:
— Ты прав, мой отец. Мне нужно тебе о многом сказать, и, если ты не устал, я тебе сейчас все расскажу.
Лицо его стало мрачным, а губы, казалось, были высечены из мрамора.
— Я начну с того, что обращу твое внимание на следующее, — тихо произнес он. — Ты богат и обладаешь великой властью, у тебя есть города, окруженные толстыми стенами. Но даже ты не чувствуешь себя в безопасности из-за борьбы, из-за постоянных свар тысяч племен, кочующих по степям и горам. Из пяти твоих караванов в целости до места добираются только три. Любой мелкий вождь привлекает к себе множество людей, когда вокруг распространяется слава о том, что он удачлив и награбил много сокровищ. Торговцы лишаются жизни, страдают от грабежей. Тебе известно, что когда случается голод, кочевые племена нападают на маленькие города, которыми ты правишь, и полностью их разрушают. Я не раз задавал себе вопрос, можно ли изменить этот порядок. Правда, то, что происходит, вернее было бы назвать беспорядком. Возможно, так было не всегда, но сейчас установленные когда-то нашими прародителями правила нарушены…
Тогрул-хан приготовился выслушать речь простачка-кочевника с насмешкой, но так был поражен четкостью, с которой выражал свои мысли варвар, что, забыв на время о своих коварных планах, тихо сказал:
— Продолжай!
Темуджин улыбнулся, а его глаза стали темно-нефритового цвета.
— Кочевники враждуют из зависти, давних обид и несбывшихся желаний. Мы постоянно воюем, уничтожаем друг друга. Мой отец когда-то сказал мне, что в прежние времена мы владели ремеслами, изготавливали бронзу и железо, лепили горшки, и наши кузнецы и ковроделы славились далеко за пределами наших племен. Кроме того, мы умели изготавливать крепкое оружие. Но теперь мы получаем оружие из Хорасана и Китая. У нас нет времени и опыта для того, чтобы изготавливать его самим.
— Продолжай! — прошептал Тогрул.
Темуджин отпил вино и спокойно сказал:
— Тебе кажется, что я говорю с тобой о глубокой старине, но это не так. Всем известно, что богатые горожане перестали нам помогать. Вы уже не выбираете среди нас сильных вождей, которые могут объединить кочевые племена. Из-за вашей жадности, из-за того, что вы не желаете думать о будущем и не видите, в чем ваша выгода, нет человека, который мог бы объединить всех, и в наших племенах процветают лгуны, убийцы, грабители, воры и налетчики. Каждый из вождей ведет борьбу за выживание племени, но и вы от этого страдаете.
Голова Тогрул-хана напоминала череп мертвеца, и в свете огней по лицу его тек пот, он гримасничал, как старая обезьяна.
Темуджин неторопливо наполнил чашу и поднес ее к губам, а потом медленно и с удовольствием ее осушил. Он вытер рот и от удовольствия громко крякнул.
— Никогда прежде мне не доводилось пить подобный нектар, — заявил он с мальчишеской улыбкой названому отцу.
Тогрул-хан крепко-накрепко сжал его руку. Казалось, его пальцы пронзили плоть и уцепились за кость. Темуджин был поражен силой старика. У Тогрула глаза сверкали, словно красные потухающие угли.
— Продолжай, — горячо шепнул он сквозь сжатые зубы.
— Кажется, я уже выпил предостаточно, — без смущения сказал Темуджин.
— Нет. Продолжай! — гневно возразил старик.
Темуджин снова налил вино в чашу и не торопясь выпил. Окружение хана было привлечено необычным выражением лица своего повелителя, пытаясь разобрать хотя бы слово, но громкая музыка, крики и смех не давали им такой возможности.
Темуджин поставил чашу, утер губы и с дружеской улыбкой обратился к Тогрул-хану. Глаза гостя сверкали, как изумруды.
— Никакой безопасности, никакого покоя, никакого порядка, — тихо сказал он. — Вы теряете свои караваны, и горожане в злобе кусают пальцы, но сделать вы ничего не можете. Уйгурские, караитские и мусульманские купцы не по своей воле расстаются с богатыми караванами на северном пути из Китая, Самарканда или Бухары. Они теряют караваны и на южных путях из Алтая! А горожане посиживают в своих садах и оплакивают свои потери! И почему? — Он презрительно возвысил голос и оторвал от своей руки болезненно сжавшие ее пальцы старика. — Потому что вы не умеете думать. Вы лишь хотите получать больше богатств! Вам и в голову не приходит, что люди, бродящие по степям, давно желают объединиться. Они жаждут получить вождя, с которым будут уверены, что получат пищу, безопасность и покой. Сейчас мы действуем, как можем, а вы теряете свои богатства, потому что не знаете вождя, на которого можно опереться. Того, кто объединит всех кочевников, будет их держать в руках и подкармливать с помощью ваших денег.
Тогрул прихватил желтыми зубами сухие губы, и его глаза сверкали под тяжелыми нависшими веками, и он снова кинул:
— Продолжай!
Темуджин пожал плечами.
— Я уже сказал, что пора положить конец бесконечным сварам и волнениям между голодными и нищими кочевниками. Они не должны мешать движению караванов. Но племена может объединить только сильный человек, которого будут поддерживать ваши богатства и у которого будет много оружия и коней. Только такой человек может дать безопасность вашим караванам. Я верю в это.
