12 апреля 1904
Повседневность
Бродя по думам и влачась по дням.
Tertia Vigilia
Встреча
Ô toi que j'eusse aimée, ô toi qui le savaisl
Ch. Baudelaire («A une passante»)[18]
О, эти встречи мимолетныеНа гулких улицах столиц!О, эти взоры безотчетные,Беседа беглая ресниц!
На зыби яростной мгновенногоМы двое – у одной черты;Безмолвный крик желанья пленного:«Ты кто, скажи?» – Ответ: «Кто ты?»
И взором прошлое рассказано,7И брошен зов ей: «Будь моей!»И вот она обетом связана...Но миг прошел, и мы не с ней.
Далеко, там, в толпе, скользит она,Уже с другим ее мечта...Но разве страсть не вся испытана,Не вся любовь пережита!
29 сентября 1904
На улице
На людной улице, безумной и мятежной,Мы встретились на миг.Знакомый взор с какой-то грустью нежнойВ меня проник.
И мы вдвоем над зеркалом покатымДрожали не дыша.В нем отражалась призраком крылатымТвоя душа.
А я бескрылой, падающей теньюБыл рядом повторен.Как будто звал к последнему паденьюОтвесный склон.
И я ступил ногой за край открытый...Но мимо ты прошла,И встретил шаг лишь каменные плитыВзамен стекла.
11 января 1904
В публичном доме
Ходят и дерзко поводят плечами,Камнями, тканями, телом блестя,Бедрами, шелком шурша, шелестя...
«Что же, дитя, ты стоишь как во храме?Очи опущены, шея закрыта...Кто ты, дитя?»– «Я – Афродита!»
«Пенорожденная! Андиомена!К жертвам привыкшая Эроса мать,Здесь, где властители – купля и мена,Что тебе медлить? чего тебе ждать?»
«Всюду я, где трепет страстныйСвоевольно зыблет грудь.Вы бессильны, вы не властныТайну страсти обмануть!
Лгите зовом поцелуя,О любви ведите торг, —В миг последний, торжествуя,Опьянит глаза восторг!
Все признанья, ласки, клятвы,Ревность, близость – лишь тропа,Где иду я к полю жатвыС яркой молнией серпа.
В тишине альковов брачныхИ в веселье грешных ложЖелтизну колосьев злачныхУзнает равно мой нож.
Здесь иль нет, пришлец случайный,Ниц ты склонишься челом —Пред моей предвечной тайной,Под моим святым серпом!»
1905
В ресторане
Горите белыми огнями,Теснины улиц! Двери в ад,Сверкайте пламенем пред нами,Чтоб не блуждать нам наугад!
Как лица женщин в синем светеОбнажены, углублены!Взметайте яростные плетиНад всеми, дети Сатаны!
Хрусталь горит. Вино играет.В нем солнца луч освобожден.Напев ли вальса замираетИль отдаленный сонный стон?
Ты вновь со мной! ты – та же! та же!Дай повторять слова любви...Хохочут дьяволы на страже,И алебарды их – в крови.
Звени огнем, – стакан к стакану!Смотри из пытки на меня!– Плывет, плывет по ресторануСинь воскресающего дня.
1905
Каменщик
Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной.Горе тем, кто свеж и молодЗдесь, в тюрьме земной!
Нам дана любовь – как цепи,И нужда – как плеть...Кто уйдет в пустые степиВольно умереть!
Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной...Камень молотом расколот,Длится труд дневной.
Камни бьем, чтоб жить на свете,И живем, – чтоб бить...Горе тем, кто ныне дети,Тем, кто должен быть!
Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной...Распахнет ли смертный холодДвери в мир иной!
Декабрь 1903
В игорном доме
(Chemin de fer)[19]
«Кто они, скажи мне, птица,Те двенадцать вкруг стола?Как на их земные лицаТень иного налегла?»
«Это я в узорной башнеЗаточила души их,Их сознаний звук всегдашнийСочетала в звонкий стих.
Это я дала червонцамТусклый блеск, холодный яд.И подсолнечники к солнцамОбращенные стоят.
Я язык дала их знакам,Их речам бессвязным смысл,Им дала упиться мракомТайных символов и числ.
Я – мечта, но лишь качну яЧерно-синее крыло,След святого поцелуя —Тень им ляжет на чело.
Непостижна и незрима,Я храню сомкнутый круг.Не иди, безумец, мимо,Будь со мной и будь мне друг!»
И, дрожа крылами, птицаВзором верных обвела,И покрылись тенью лица,Все двенадцать вкруг стола.
Октябрь 1903
В вагоне
В ее глаза зеленыеВзглянул я в первый раз,В ее глаза зеленые,Когда наш свет погас.
Два спутника случайные,В молчаньи, без огней,Два спутника случайные,Мы стали близки с ней.
Дрожал вагон размеренно,Летел своим путем,Дрожал вагон размеренно,Качая нас вдвоем.
И было здесь влияниеКачания и тьмы,И было здесь влияние,В котором никли мы.
И чьи-то губы близилисьВо тьме к другим губам,И чьи-то губы близились...Иль это снилось нам?
В ее глаза зеленыеВзглянул я в первый раз,В ее глаза зеленые,Когда в них свет погас.
12 – 13 июня 1904, 1905
Крысолов
Я на дудочке играю,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Я на дудочке играю,Чьи-то души веселя.
Я иду вдоль тихой речки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Дремлют тихие овечки,Кротко зыблются поля.
Спите, овцы и барашки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,За лугами красной кашкиСтройно встали тополя.
Малый домик там таится,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Милой девушке приснится,Что ей душу отдал я.
И на нежный зов свирели,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Выйдет словно к светлой целиЧерез сад, через поля.
И в лесу под дубом темным,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Будет ждать в бреду истомном,В час, когда уснет земля.
Встречу гостью дорогую,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Вплоть до утра зацелую,Сердце лаской утоля.
И, сменившись с ней колечком,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Отпущу ее к овечкам,В сад, где стройны тополя.
18 декабря 1904
После пира
Мы с дрожью страсти и печали,Едва над морем рассвело,Ей чресла розами венчалиИ гиацинтами чело.
На теле розовом и беломКак кровь горели капли роз,Одни мы были в мире целом,И храмом стал нагой утес.
Жрецы ночей и наслаждений,Мы перед вечной КрасотойСклонили радостно колени,Воспев невольно гимн святой.
Но там внизу, когда туманаРаздвинулся густой покров,Открылись вышедшие раноНа ловлю лодки рыбаков.
И, отзвук песни их убогойНа высоте заслышав вдруг,Она, объятая тревогой,Разорвала наш тесный круг.
И солнце, беспощадным ликом,Взглянув, огнем зажгло волну,И, шаг ступив, с победным крикомОна низверглась в глубину.
Февраль 1904, ноябрь 1905
Гребцы триремы
Тесно во мгле мы сидим,Люди, над ярусом ярус.Зыблются ветром живымГде-то и стяги и парус!
В узкие окна закатКрасного золота бросил.Выступил сумрачный рядТел, наклоненных у весел.
Цепи жестоки. НавекК месту прикованы все мыГде теперь радостный бегНами влекомой триремы?
Режем ли медленный Нил,Месим ли фризскую тину?Или нас Рок возвратилК белому мысу Пахину?
Песню нам, что ли, начать?Но не расслышат и жалобТе, кто достойны дышатьМорем с разубранных палуб!
Кто там? Нагая ль женаДремлет на шкуре пантеры?Чу! это песня слышнаВ честь венценосной гетеры.
Или то Цезарь-певецЛирой тревожит Тритона,Славя свой вечный венец,Славя величие трона?
Нет! то военных рожковВызов, готовящий к бою!Я для друзей иль враговВолны упругие рою?
Эх, что мечтать! все равно —Цезаря влечь иль пирата!Тускло струится в окноОтблеск последний заката.
Быстро со мглой гробовойСнова сливаемся все мы,Мча на неведомый бойБег быстролетной триремы.
1904
К олимпийцам
Все как было, все как вечно.Победил и побежден!Рассечен дорогой млечнойБесконечный небосклон.
Миллионы, миллионыНескончаемых вековВозносили в бездну стоныОскорбляемых миров.
Все – обман, все дышит ложью,В каждом зеркале двойник,Выполняя волю божью,Кажет вывернутый лик.
Все победы – униженье,Все восторги – боль и стыд.Победитель на мгновенье,Я своим мечом убит!
На снегу нетленно-беломЯ простерт. Струится кровь...За моим земным пределом,Может быть, сильна любовь!
Здесь же, долу, во вселенной —Лишь обманность всех путей,Здесь правдив лишь смех надменныйТвой, о брат мой Прометей!
Олимпиец! бурей снежнойЗамети мой буйный прах, —Но зажжен огонь мятежныйНавсегда в твоих рабах!
15 – 16 декабря 1904
