— Прекратите это, немедленно! Я сделаю все, что скажете, и никогда никому не расскажу, только отпустите его!
— Тебе придется ассистировать до самого конца эксперимента, — предупредил Ярославцев.
— Я согласна. Только быстрее, ради бога! — вскричала Вера, наблюдая, как медсестра вскрывает упаковку с одноразовым шприцем. По щекам ее текли слезы, образуя черные разводы, благодаря туши и подводке.
Владимир тем временем набирал номер:
— Да, это Ярославцев. Не вводите мышечный релаксант — это излишне. И будьте добры, передайте молодому человеку, что вышло недоразумение и Вера Васильева уже уехала.
После этого Вера, приходя в себя от шока, наблюдала, как медсестра, положив свой сотовый назад в карман халата, стала брать у Михаила кровь, что‑то говоря ему. Потом молодой человек покинул комнату, и девушка, благодаря другой видеокамере, смогла проследить, как он отъезжает от ворот медицинского центра.
Владимир же тем временем думал о том, как много в клинике склянок из темного стекла с маркировкой «II», и в частности об одной из них, в которую он лично налил физиологический раствор…
Владимир думал, что смог наконец‑то полностью уладить конфликт, но это было до того, как Вера неожиданно сказала:
— Я позвонила не только своему парню, но и Мире.
Владимир вздрогнул:
— Ты понимаешь, что жизнь твоей подруги в такой же опасности, в какой была жизнь Михаила минуту назад?
— Я так не думаю, — голос девушки был хриплым от волнения, но она уже приходила в себя, поспешно вытирая тушь, размазанную по щекам. — Вы ведь не допустите, чтобы ваша дочь пострадала.
— Не я здесь решаю все. Немедленно звони ей, скажи, чтобы не приезжала. Если хоть чем‑то предупредишь ее…
— Убьете меня? — предположила Вера. Несмотря на все увиденное, она все еще не могла поверить, что этот человек может причинить ей зло.
— Нет, но твоя подруга пострадает, и вина за это будет лежать на тебе.
Набирая номер, Вера думала о том, правильно ли поступила, когда соврала.
— Да, Мира, это я… Нет, не надо за мной приезжать. Прости, что напрасно попросила тебя об этом. Мы уже закончили, я на пути домой… Нет — нет, все в порядке. Я заеду к тебе попозже вечером, вместе посмотрим фильм… Какой — какой? Мой любимый — «Титаник»! Ну, все, пока!
Услышав длинные гудки, Мира закрыла сотовый и задумалась, что все это значит. И почему ее подруга так отозвалась о фильме, в ненависти к которому клялась с момента его выхода.
— Я готова. Пойдемте, — сказала Вера, поднимаясь со стула, на котором сидела, и поправляя халат.
— Только оставь здесь сотовый, — попросил Владимир, — чтобы соблазна не было.
Вера сделала, как было сказано. Идя по длинному коридору, она не переставала сомневаться, правильно ли поступила в отношении подруги, но почему‑то уже не боялась.
Даже вернувшись к палате, в которой лежал Александр, Вера совершенно не удивилась. Образцы крови все еще не были взяты: принадлежности, лежавшие на тумбочке, оставались нетронутыми. За время ее отсутствия Антон включил жизнеобеспечивающее оборудование и присоединил электроды — помещение наполнилось монотонным писком. Зеленая линия на экране показывала безупречную с точки зрения медицины кривую, а частота пульса была совершенно нормальной для спящего человека. По крайней мере, Александр казался спящим: он дышал глубоко и ровно, сам, без помощи вентилятора. Черты лица его были спокойны — никакой гримасы боли; здоровый румянец занял место мертвенной бледности. Порезы чудесным образом исчезли с его лица, и Антон аккуратно стирал влажным тампоном кровавые разводы со щек и лба молодого человека. Простыня по — прежнему не позволяла разглядеть все остальное тело Александра, но Вера готова была поспорить, что он невредим.
Увидев девушку, Антон ободряюще ей улыбнулся. Приятный сюрприз: она ожидала презрения.
— Мне нужно идти, — сказал вдруг аспирант и, не добавив ничего к этому, направился к двери.
Вера хотела остановить его, забыв о гордости, попросить остаться: Антон был единственным человеком в этом здании, кому она готова была довериться. А еще он знал ответы на множество терзающих ее вопросов. Но в этот момент мужчина, распростертый на кровати, пошевелился. Внимание девушки было отвлечено, а уже в следующее мгновение дверь палаты закрылась за Антоном.
Не дожидаясь, пока Александр окончательно придет в себя, Вера поспешно принялась за дело. Надев перчатки, она протерла внутреннюю часть его локтя спиртом. От ощущения холода рука напряглась, и под кожей заиграли мускулы. Не теряя времени, она разорвала упаковку одноразового шприца и вонзила иглу в вену, резко выделяющуюся на фоне нежно — розовой кожи.
— Вера… — карие глаза внимательно смотрели на нее.
— Я беру образец крови, — девушка старалась говорить спокойно, как будто все происходящее не выходило за рамки привычной реальности. — Расслабься — будет не так больно. Ток крови хороший, — добавила она, наполняя шприц, — я скоро закончу.
— Зачем ты в это ввязалась? — в его тоне не было злобы, обвинения; слова звучали тихо, но твердо.
Но Вера явственно ощутила свою вину — так, будто она сама все это спланировала, была среди тех, кто наносил ему увечья и теперь хладнокровно держит его связанным и беспомощным.
— Всего лишь образец крови, — быстро сказала она, избегая прямого ответа на вопрос. — Тебе не повредит, а кого‑то другого спасет. Представь себе, что просто сдаешь кровь как донор.
— Тогда где моя шоколадка? — Александр улыбнулся, и Вера поняла, почему ее привередливая подруга остановила свой выбор именно на нем.
— Шоколадка за мной, — с грустной улыбкой девушка слила набранную кровь в пробирку.
Выйдя в коридор, Вера передала образец крови профессору, который принял его с подлинным трепетом — как пиалу с эликсиром жизни.
— Возьми еще, — отдал распоряжение он хриплым от волнения голосом и заторопился прочь по коридору.
Девушка вернулась в палату. Подавив тяжкий вздох, она подумала, что какими бы ужасами и несчастьями этот день ни обернулся для множества людей, по крайней мере, для одного он станет безоблачно счастливым. Она почти не удивилась, увидев, что крохотная ранка, оставленная шприцем, бесследно исчезла. Вера взяла вторую порцию крови. Александр ничего не сказал и даже не вздрогнул, когда игла вошла в тело.
Потом от нее потребовали еще одну пробирку, полную телесной жидкости, затем еще и еще. Вера покорялась, лишь не переставая считать в уме объем крови, который Александр потерял, а сам он лежал молча, хотя и с открытыми глазами.
