— Почему я должен возражать? — спросил Антон, подняв красиво очерченную черную бровь.
— Потому что такие странные вопросы задают только для того, чтобы не согласиться с мнением собеседника и потом рассказать какую‑нибудь потрясающую историю.
— Это не тот случай. Мне тоже всегда казалось, что это совершенно невозможно.
Вера не стала спрашивать, включает ли понятие «всегда» и настоящее время, и сосредоточила все свои усилия на том, чтобы не показывать Антону, как безумно он ей нравится. А что в этом удивительного? Все загадочное всегда привлекает.
— Ты не будешь потом жалеть о том, что сейчас делаешь? — вдруг спросил он.
— И что же я сейчас делаю? — бросила вызов Вера, досадуя по поводу того, что он не из тех, с кем легко флиртовать.
— Гуляешь с молодым человеком, встречаясь при этом с другим.
— С чего ты взял, что у меня есть молодой человек?
— У такой красивой девушки его не может не быть.
— Видишь это? — Вера сунула ему под нос свою правую руку, демонстрируя отсутствие кольца на безымянном пальце.
— Я бы сделал комплимент твоему маникюру, но, думаю, ты имеешь в виду не его.
— Ты на редкость сообразителен. Я свободна и не связана никакими обязательствами, так что могу гулять с кем и когда захочу. К тому же я вообще не знала, кого увижу, когда шла к памятнику. И вообще никто и никогда не делает чего‑либо, зная наверняка, что впоследствии будет жалеть об этом.
— Иногда такое бывает.
— Как продвигается твоя диссертация? — спросила Вера в отчаянной попытке перевести этот странный разговор в нормальное русло.
— Все готово. Осталось внести последние штрихи. Предзащита через две недели. Надеюсь, Игорь Николаевич все‑таки будет присутствовать на ней.
— Это несправедливо! — выпалила Вера. — Что бы там о нем ни говорили, он неплохой человек. И то, что он помешался на своем лекарстве от всех болезней и перестал уделять внимание тебе, просто ужасно.
— Профессор считает, что цель оправдывает средства.
— Он не прав, потому что у него ничего не получится.
— Ты права — не получится.
— Ты это знаешь, и я это знаю. Да что там! Вся медицинская академия это знает. Так неужели владелец клиники и все, кто там работает, не понимают этого?
— Они вели работу в этом направлении еще до того, как Игорь Николаевич согласился сотрудничать с ними, и у них есть все основания надеяться на успех.
— Но…
— Но они потерпят поражение.
— Кто вообще всем этим заведует? Обычно люди, обладающие таким количеством денег, достаточно умны, чтобы не тратить их на такую ерунду.
— Этот человек — мой дальний родственник.
— Вот как? — Вера ошеломленно уставилась на собеседника. — Тогда он мог бы поговорить с Сукровцевым. Думаю, Игорь Николаевич прислушался бы к его мнению.
— Во — первых, в этом нет необходимости — я справлюсь. А во — вторых, он еще не знает, что я его родственник.
— Надеюсь, ты не его незаконнорожденный сын? Это было бы слишком похоже на главную идею очередного тупого сериала.
— Нет.
— Тогда кто он тебе? Дядя?
— Нет, родство еще более дальнее. Если он и видел меня раньше, то только на фото, и, может быть, даже не узнает, увидев вновь. Я мог бы предупредить его о грядущем поражении, но, наверное, не стану делать этого…
— Сейчас в этом уже нет никакого смысла, — пожала плечами Вера. — Деньги уже вложены, и опыты подходят к концу.
— Под «поражением» я подразумеваю не только материальные убытки.
— А что же еще?
— Ты ведь понимаешь, что неспроста все держится в тайне. Не просто так все входящие в клинику подвергаются досмотру…
— Думаешь, дело нечисто? Они укрываются от налогов или того хуже…
— Да, и расплата за это рано или поздно наступит. Как ты считаешь, я должен предупредить его?
— А ты уверен, что он станет тебя слушать?
— Да.
— Но что бы я сейчас ни сказала, ты поступишь по — своему…
— Именно. Я просто хочу знать твое мнение.
— Лучше предупреди. Ведь иначе пострадают все, кто замешан в этом деле.
— Тебе нечего бояться, Вера. С тобой ничего не случится, — Антон мягко улыбнулся, а Вера уже не в первый раз подумала, что он видит ее насквозь.
— Ты из милиции и работаешь под прикрытием? — спросила девушка полушутливо — полусерьезно, нервно теребя край атласной туники.
— Нет, — Антон засмеялся. — Ты смотришь слишком много боевиков. Все, чего я хочу, стать кандидатом медицинских наук. И только.
— И почему Сукровцев вообще выбрал меня? — спросила Вера, привыкнув к тому, что у Антона есть ответы на все ее вопросы.
— Потому что ты бунтарка, — ответил он и улыбнулся.
— Пойдем — посидим в кафе, — предложила Вера. — Вон то — мое любимое, — она указала на дверь с зеленой вывеской.
— Нет, лучше в другое место — там, дальше по проспекту.
— Почему? Здесь вкусно готовят, и недорого.
— Нет, мне не нравится это место.
— Хорошо. Можно и в другое место. Ты платишь.
Антон лишь улыбнулся, кивнув ей в ответ. Уже когда дверь соседнего кафе закрылась за ними, ветхий балкон старого здания обрушился, порвав зеленую вывеску и до смерти испугав нескольких прохожих, оказавшихся неподалеку.
Еще через полчаса, когда Вера и Антон прощались, она не удержалась от того, чтобы задать вопрос, с самого начала вертевшийся у нее на языке:
— Почему ты захотел встретиться со мной, Антон?
— Потому что знал, что ты никому не расскажешь о нашем разговоре.
Вера презрительно фыркнула в ответ. Но ведь странное дело — и впрямь не сказала никому ни слова.
Она сохранила это в тайне даже от Миры, с которой говорила на следующее утро.
— Спешишь куда‑то? — спросила Мира, не в первый раз уловив взгляд подруги, брошенный на часы.
— Да, мне надо быть в клинике в двенадцать.
— Тебе не кажется, что твоя «научная работа» отнимает слишком много времени, несмотря на то, что в ней собственно нет ничего научного. По крайней мере, с твоей стороны.
— Полностью согласна с тобой, подруга, — ответила Вера со своей обычной бодростью. — Но смотри, какие результаты!
Она порылась в сумочке и, достав потрепанную зачетку, показала ее Мире.
— Ух ты, «отл»! — не сдержалась девушка.
— Именно. И это за две недели до экзамена.
— Поздравляю! Твоя первая пятерка, — улыбнулась Мира.
— В общем‑то, вторая.
— Ах да, верно. Первую ты получила за то, что изображала снегурочку на утреннике для детей преподавателей.
