– Ложбинка – это, конечно, хорошо, – удивился я, – но что же мы там будем с тобой искать? Или, полагаешь, там кто-то специально для нас уже закопал нечто ценное?
– Какое там! – презрительно сморщил нос Михаил. – Просто недалеко воздвигли особняк и недалеко от этой самой впадинки навалили вот такую кучу строительного мусора. Наверняка там и всякого железа полно.
Объект был с одной стороны заманчивым, а с другой – легко доступным. И никаких возражений данная поездка у меня не вызвала. Навьючив на себя тщательно упакованные рюкзаки с прибором, мы вышли на улицу и дворами двинулись к проспекту Маршала Жукова. Дождавшись нужного троллейбуса, доехали до конечной остановки.
Я помнил лесной массив Серебряного Бора еще со школьного детства: рыбачил здесь с Михаилом и его отцом, заготавливая к Новому году жирных осенних лещей. Но то, что я увидел сейчас, крайне неприятно меня поразило. Если раньше этот лес напоминал хоть и запущенный, но общественный парк, то теперь эта вроде бы общегородская земля была хищно и ловко поделена между неизвестными лицами. И обычному москвичу здесь было уже совершенно неуютно.
До намеченного Михаилом места идти пришлось достаточно далеко и долго. Вдоволь наплутавшись среди разноразмерных заборов, наглядно демонстрирующих благосостояние и степень влиятельности прячущихся за ними личностей, мы подошли к реке. Дорога вскоре сузилась, раздвоилась, и кривая тропинка повела нас вдоль сильно загаженного берега Москвы-реки.
– Что я говорил, – радостно повернулся ко мне Воркунов, обводя рукой громоздящиеся вокруг кучи строительного мусора, – здесь просто широчайший простор для испытаний!
– Прекрасно, -саркастически отозвался я. – Только непонятно, чему ты так радуешься? Сам вроде бы преподаешь экологию, а столь либерально смотришь на эту тотальную помойку. За этими чистенькими заборами, – кивнул я в сторону очередного кирпичного монстра, – наверное, не найдешь и упавшей веточки. А сюда они, значит, не постеснялись, сволочи, все свое дерьмо?!
– Да не напрягайся ты, – с видимым облегчением скинул Михаил свой рюкзак на землю, – все равно наше общество переделке не подлежит. Оно к гибкости и нормальному поведению просто не приспособлено. Русские, как и арабы, привыкли ходить прямо под себя. Только те надеются, что их экскременты засыплет песок, а наши – что снег. Ну а те, кто выбился наверх, именно таким образом показывают остальным, что они плевать на всех хотели. И эти горы выброшенных отходов зримое тому подтверждение. Так что не будем читать друг другу мораль, а займемся делом. Если нам повезет и труды наши вдруг принесут нам несколько миллионов баксов, то и для нас мораль перестанет существовать. Дадим в мэрии взятку, они нам отпишут оставшуюся часть леса, и мы сами здесь отгрохаем по особнячку. А почему нет? Будем жить с тобой на ухоженной территории, а остальные пусть выкручиваются, как хотят. Все же у нас капитализм на дворе, а в нем главное – это деньги. Есть у тебя денежки – ты король. Нет у тебя толстой пачки зеленых – ты мразь подзаборная.
– Выходит, и мы с тобой мразь? – оскорбился я.
– Точно, – радостно подтвердил мой друг, – угадал на сто процентов. И наша проблема заключается в том, чтобы как можно скорее изменить это прискорбное положение на более комфортное, то есть зажиточное. И сделать это мы сможем, если только отыщем французский клад. Так что давай кончай философствовать и берись за дело. Не затягивай этот неприятный период в нашей жизни сверх необходимого. Итак, считай, полжизни коту под хвост ушло!
В дальнейшем мы собирали наш аппарат молча, обмениваясь лишь фразами типа «Подай изоленту» или «Завинти вон тот болт». Когда нее сборка была завершена, каждый из нас ухватился за кожаные ремешки, закрепленные справа и слева на ажурном деревянном каркасе, и миноискатель повис примерно в тридцати сантиметрах над землей. Первым объектом для пробного обследования была выбрана полоса исковерканной автомобильными колесами полянки, которая тянулась слева от нас, плавно спускаясь к песчаной полоске вдоль берега.
Маневры с громоздким прибором вначале давались не без труда, однако мы быстро приспособились. Догадались и о том, что нужно ставить какие-то отметки там, где измерения были уже проведены, и незамедлительно использовали для этой цели срезанные с ближайших кустов ветки. Но возникла еще одна проблема. Потребовалось придумать, как отыскивать центр находящегося под землей предмета, если писк прибора длился на протяжении двух-трех метров. Решили и эту задачку. Затем начали экспериментировать с большим куском чугунной батареи, извлеченной из ближайшей кучи мусора. Прикопав ее на глубину около метра, для чего переместились ближе к воде, на чистый песок, мы принялись заходить на «цель» то с одной, то с другой стороны, как бы заранее отрабатывая свои действия в будущем.
И в этот момент наше уединение было нарушено самым беспардонным образом. На тропинке, идущей со стороны особняков, возник упитанный парень лет двадцати пяти в черном пиджаке и фуражке, имитирующей головной убор нью-йоркской полиции.
– Эй, вы, – выкрикнул он, подтверждая свои слова красноречивым жестом резиновой дубинки, – какого черта тут топчетесь?
– Лучи смерти испытываем! – мигом нашелся Михаил. – Пока от них дохли только мыши и коты. Но раз ты тут появился, теперь на тебе испытания проведем. Разворачивай, Саня, отражатель, поджарим товарищу его пузико!
Перехватив прибор за станину, мы на диво слаженно направили плоскость нашей сверкающей «баранки» в сторону незваного пришельца.
– Врубай высокое! – грозно скомандовал Воркунов, демонстративно щелкая тумблером, отчего над поляной повис ноющий звук из встроенного динамика. -Сейчас одним придурком на земле будет меньше!
В ту же минуту грозный страж кирпичного забора мигом потерял самообладание.
– Эй, вы чего! – испуганно выставил он перед собой ладони. Его дубинка шлепнулась в лужу, но, по-моему, он даже не заметил этого. Жуткий, животный страх перекосил его лицо. Он попробовал рвануть в сторону, но ноги подкосились, и охранник только грузно рухнул на колени.
– Ладно, черт с тобой, – милостиво махнул рукой Михаил, и так видя свою полную победу, – беги отсюда. Но если еще раз попадешься!…
Только хруст веток в весеннем лесу да частые шлепки подметок убегающего молодца были ему ответом.
– Давай поскорее сворачиваться, – одернул я ликующего Михаила. – Нас наверняка засекли издалека. Там на углу забора, в башенке, я заметил видеокамеру. Вначале подумал, что просто муляж, а теперь понимаю, что она работающая. Как бы к этому дуралею подмога не пришла.
– Ну, это вряд ли, – веселое настроение у моего друга испарилось столь же быстро, как и убежавший охранник. – Не рота же их там сидит, дармоедов откормленных?!
– Рота не рота, – принялся я разбирать прибор, – а лучше бы нам отсюда свалить. Они ведь нас могли и на пленку записать. Ведь черт его знает, кто за этим забором прячется. Хорошо, если простой российский ворюга. А если правительственный чиновник из Кремля или, того хуже, генерал МВД? Эти ребята могут поднять такой хай – мало не покажется. А шум нам совершенно ни к чему, с нашими-то затеями…
– И то верно, – присел рядом Михаил, – давай отработаем быстрое свертывание работ и перемещение на новую точку.
Но на новую точку мы так не пошли. Зачем? И так все было ясно. Прибор работает исправно и устойчиво. При определенной сноровке с его помощью можно довольно быстро протралить весьма приличную площадь, особенно если та будет достаточно ровной и не будут мешать разные типы в фуражках и без оных.
Глава четырнадцатая
В САМОМ СЕРДЦЕ ТАЙНЫ
Выезд на Дрисвяту мы решили не затягивать. В принципе, все было готово, и ждать какого-то дополнительного сигнала свыше было ни к чему. Выяснив прогноз погоды на выходные, я помчался на Белорусский вокзал за билетами.
Ближайшая к Козянам станция называлась Поставы, но прямого поезда до нее не было. Кассирша, порывшись в недрах своего компьютера, подсказала, что вначале следует доехать до станции Шарковшина, а уже оттуда, на местном поезде, – до Постав. А уж на чем и как преодолевать последние сорок километров, мы надеялись сообразить непосредственно на месте.
Неоднократно проверив соответствие собранных в дорогу вещей тщательно составленному общими усилиями списку, мы явились на Белорусский вокзал чуть не за час до отправления. И я, и Михаил всячески старались скрыть обуревавшие нас страсти, но, конечно, оставаться совершенно беспристрастными оказалось нам не под силу. Ведь не за карасями же мы, в самом деле, ехали! На кону стояли 165 килограммов золота в монетах, и в душе каждый из нас рассчитывал вернуться домой не с пустыми руками.
Соблюдая определенную конспирацию, от станции Поставы мы решили поначалу доехать только до Козян. По идее, если уж и вовсе не выделяться из толпы обычных жителей, то следовало дождаться рейсового автобуса. Но было уже больше часа дня, и судя по порыжевшему расписанию, косо приколоченному к будочке автобусной остановки, ждать бы пришлось еще около часа. Может, следовало найти для начала гостиницу, отдохнуть с дороги и начать поисковые работы с завтрашнего утра, но очень уж хотелось прояснить мучающий нас вопрос уже сегодня, и поэтому решено было поторопиться, невзирая на правила конспирации.
