Давид жадно втянул запах уже такой родной квартиры и пошел за сыном в его комнату.
— Тебе было скучно! — заметил мальчик.
— Нет. Мне было с тобой очень здорово.
Семен пожал плечами, достал из книжного шкафа тетрадь и стал записывать цифры: «2», «3», «3», «4»…
Давид заглянул в его тетрадь и стал размышлять, что это могли быть за цифры, и, когда над ними появились буквы, ему все стало ясно. Он достал из кармана телефон, открыл схему метро и протянул сыну:
— Смотри, вот тут ты немного ошибся, от Полежаевской до Октябрьского Поля не три, а четыре минуты. Это в среднем. Хотя, возможно, потому что было немного людей, поезд простоял на Полежаевской чуть меньше и приехал на следующую станцию раньше. Семен с интересом разглядывал схему, несколько раз поднимал удивленные синие глазища на отца, а потом спросил:
— А откуда у тебя эта схема? Ты сам ее сделал?
— Нет, конечно. Этим занимаются специалисты. Одни, как ты, ездят и фиксируют время, другие, как, например мой племянник Игорь, создают такие программки, куда вносят всю эту информацию. А потом все люди, которые ездят на метро, закачивают себе в телефон эту схему и пользуются ею.
— Получается, я зря все делал? — он поднял над столом тетрадь, всю исписанную цифрами и буквами.
— Почему зря? Ты очень неплохо выучил подземку Москвы. И делал ты все правильно! Молодец. Только…
Сын внимательно смотрел на него, ловя каждый взгляд.
— Мне все-таки кажется, что перед тем, как начать какое-то дело, лучше его погуглить в интернете. Вдруг ты не первый?
— А как это сделать? У меня нет такого красивого телефона. Дядя Артем предлагал купить, но мама отказалась.
— Маму я беру на себя. Купим. И я всему научу. Обещаю. А пока предлагаю пойти за мамой на работу и по дороге что-то перекусить. Ты любишь пиццу?
Семен кивнул и улыбнулся.
— Да, кстати, мама вчера сказала, что у тебя книги закончились. Можем забежать в книжный, если он есть по дороге, или уже вечером выберешь. У меня дома огромная библиотека.
— Мы будем жить у тебя?
— Да. Тебе понравится.
— А будильник и тетради заберем?
— Все-все заберем, что скажешь.
— Ладно! — весело согласился ребенок и стал складывать в рюкзак тетради.
Давид не выдержал, подошел ближе и крепко обнял сына. Мальчик на секунду замер, а потом поднял на него такие знакомые глаза и сказал:
— Я с тобой, не бойся!
Время любить
Прошло чуть больше недели.
У близнецов случилась внезапная командировка в Штаты, где они повидались с Ванькой и прислали Алене с Давидом кучу фото: они втроем, счастливые, в обнимку на набережной.
Даша, пока Артем взял тайм-аут, решила начать поиски работы:
— Ну а что? Сидеть на его шее вечно? Еще не ясно, простит ли он меня… А так, хоть голову забью работой… — объяснила она маме свое решение.
Марина с Семеном переехали к Давиду и познакомились с его семьей. Прошлые выходные все вместе провели на даче. Сашка отказался ехать, сказал, что хочет побыть один дома.
Семен очень быстро освоился, подружился с девочками, кажется, в Лизу даже влюбился, уж слишком много внимания он ей уделял и болтал без умолку.
Взрослые сидели на веранде, ели клубнику и наслаждались первыми летними деньками.
— Я никогда его таким не видела! — удивилась Марина, наблюдая, как Семен сорвал с клумбы цветочек и подарил Лизе.
— То ли еще будет! — заверил ее Давид. — Сын-то весь в отца!
Все засмеялись, а Алена вздохнула:
— Мне так жалко с девчонками расставаться! Они такие… родные, одним словом! Но Сашка такой упрямый!
Она замолчала и посмотрела на Давида:
— Он что-то тебе рассказывал про Алю?
Давид помотал головой, а Алена продолжила:
— В тот день, когда Аля потеряла ребенка, они решили окончательно расстаться. Он вернулся невероятно разбитым и мне приказал к ней не ездить и не привязываться к девочкам, потому что она их заберет и я их больше никогда не увижу. Не привязываться… — она хмыкнула, — как будто это возможно сделать по мановению волшебной палочки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Алена опять посмотрела на Давида и продолжила:
— Да-а-в, ну расскажи, что знаешь.
— Я только знаю, что он рассказал ей про Семена. И приказал звонить мне, если она захочет увидеть сына.
— И? — Алена развела руками.
— И ничего. Она мне так за неделю и не позвонила!
Алевтина позвонила Давиду следующим утром, в день выписки, и попросила приехать в больницу. Выглядела она ужасно: темные круги под глазами, худая, бледная, еле живая.
Давид нахмурился и сказал:
— Э, нет, в таком состоянии выписываться никак нельзя! Я сейчас поговорю с доктором!
— Нет, пожалуйста, Давид… Валентинович, не надо. Я домой хочу. Эти стены просто убивают. А дома я поправлюсь. Обязательно!
Давид кивнул, а Алевтина спросила:
— Мне Сашка сказал, что вы нашли сына… Я ведь смогу видеться с ним?
— Конечно. Почему нет?
— А как мы ему все это объясним?
— Он очень смышленый. Ему даже объяснять ничего не надо. Все сам поймет.
Она вымученно улыбнулась и спросила:
— Как там Сашка?
Давид посмотрел на девушку, и она впервые за эти несколько минут увидела в его глазах злость.
— Тебя правда это колышет?
— Да.
— Ты разбила ему сердце. Еще вопросы?
— Я очень виновата… я его прогнала… мне так было плохо… больно… я отчаялась…
— Знаешь, мне много раз в жизни было и плохо, и больно, но я никогда не обижал людей, которые любят меня. Никогда. А ты ему уже не в первый раз дала надежду и опять ее отобрала.
— Я… — она заплакала, — я просто не заслуживаю его!
— Вот эти громкие слова оставь для мемуаров на пенсии, поняла? — его глаза опять блеснули злостью. — Если он выбрал тебя из миллиона, из миллиарда, то тебе уж точно не стоит думать над тем, кто кого достоин! А просто отключить голову и стать счастливой.
— Он, наверное, заблокировал мой номер. Я не могу до него дозвониться.
Давид удивился, но вида не подал:
— А как ты хотела? Ты же его выгнала! Или ты еще раз захотела встретиться и пройтись по его сердцу ножиком?
— Нет… Я поговорить с ним хочу… Попросить прощения.
— Прощение свое засунь… — он замолчал, выдохнул, но продолжил. — Лучшее, что ты можешь сделать — оставить его в покое.
— Не могу. Я его… люблю…
Давид закатил глаза к потолку:
— Господи! Спасибо!
Он развернулся и, на ходу бросив:
— Жди тут, никуда не уходи, — вышел из палаты.
Сашке он позвонил из автомобиля:
— Знаешь, что, герой, а ну-ка быстро езжай и забери Алевтину из больницы. Это твоя женщина, а не моя. На ней лица нет, она еле ходит. Ты собрался ее такую бросить? Молодец! Хорошо же мы тебя воспитали!
Он бросил трубку и улыбнулся. Он знал, что Сашка не станет слушать рассказы про любовь. А вот на жалости его всегда легко можно было подловить!
Сашка помчался в больницу сразу же. Его всего потряхивало от предстоящей встречи, но он обещал себе держаться и ни за что не унижаться. Помочь с переездом, возможно, купить продукты, отвезти девочек и все. Самое главное — не поддаться желанию еще раз попытать счастья. Потому что нет у них никакого совместного будущего.
«Понятно же как белый день! Ну почему ты такой идиот, Сашка?» — спрашивал он у себя.
Он уверенно зашел в палату, даже не постучав, но увидев Алю, бледную и худющую, сидящую на краешке кровати и виновато склонившую голову, чуть не разрыдался.
Она сразу встала, чуть поддерживая руками низ живота, и сказала:
— Сашка, послушай, я много ерунды тебе в прошлый раз наговорила… Я просто расстроена очень была.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он молчал, только хмурился.
— Да, я знаю, что нельзя так… я не буду больше так… я обещаю…
Она выжидающе смотрела в его глаза, но он не знал, что ей сказать, и она опять продолжила:
