Несмотря на возмущение батюшек, перед воротами, силами местных аборигенов, ставили большой столб. Его изначально перед домами ставить хотели, но наши священники уперлись в библию, и отвоевали русский двор от еретиков. Удалось уговорить местных, что весь комплекс, это единое сооружение, перед которым надо ставить столб, а батюшек, что столб вне нашего, православного, жилья стоять будет. И те и другие остались недовольны — но компромисса достичь удалось. Не мне удалось — целиком достижение Алексея. Можно начинать гордится.
Постройка «Cторожевой» и «Корабельной» крепостей затягивалась, в связи с переброской сил на строительства поселка «Рождества» у реки. Названия, как видите, пришлось перетасовать, Алексею понравилось первоначальное именование крепости в заливе, и он велел так назвать поселок на реке.
Сторожевая крепость, на впадении реки в залив, напротив полуострова, рассчитывалась на две сотни солдат гарнизона, хотя пока тут будут только два капральства. Корабельная крепость, была просто П-образным адмиралтейством, на сотню человек и четыре верфи под деревянные корабли. Две верфи под малые, и две под фрегаты. Эллинг строили пока только один, а на малой верфи уже начинали сборку баржей из привезенных деталей.
Все усугублялось погодой. Снег сменился дождем, парусиновые тенты текли по швам, наплевав на пропитку, туман обвешивал кучи выгруженных вещей каплями воды. Всем хотелось тепла и солнца.
Приказал закончить первым делом баню. Даже раньше, чем часовню. У нас одна церковь в «Рождестве» уже есть, нам бы теперь о теле позаботиться.
Сам праздник прошел как положено. Даже крестный ход вдоль реки был. Очень интересно наблюдать поведение индейцев, присоединившихся к толпе православных и приплясывающих сзади. Эдакий симбиоз крестного хода и бразильского карнавала. Опять батюшки остались недовольны.
Объелся копченой рыбой. Наши поселки начали обрастать разгружаемой инфраструктурой. Над «Рождеством» уже и ветряк подняли, только ветра едва хватало на пару ламп. Около «Корабельного» заработали угольные печи, утилизируя деревянную массу и протапливая собранные срубы. Вокруг всех поселков размечались будущие огороды и ответственные за них выведывали у местных годовые ритмы погоды. Да чего их выведывать-то. Еще Городницкий пел
Над Канадой небо синее,Меж берез дожди косые.Так похоже на Россию,Только все же не Россия…
Картошка тут точно расти будет, а остальное, надо пробовать. И хорошо бы вызнать, что за семечки, оказавшиеся вполне съедобными, мы добыли. Неужели тут рис растет?
После Рождества наступило расслабление. Народ будто сбросил напряжение перехода, кругом виделись радостные лица, попадались смешанные группы из наших и индейцев о чем-то оживленно беседующих на пальцах. Толмачи стали нарасхват. Алеутов и то втянули в дела общения, хотя они по-русски знали от силы десяток слов.
Алексей отлеживался в «губернаторской» части общинного дома речного поселка. Канонерка попыталась уйти на обследование пролива, но умудрилась сесть на мель, и повторный выход решили отложить. Словом, благостная картина.
Мои морпехи собирали сведения об иных окружающих поселениях. Принял решение оставить по паре «смотрящих» в наших крепостях и получил для них полномочия у Алексея. Теперь все капральство собирало сведения для остающихся, а мне приходилось ломать голову, кого оставить. Боюсь, дело до жребия дойдет.
Вторая седмица января прошла в трудах плотницких, как и большая часть третьей. С Берингом строили планы на возвращение ледокола. К началу июня ему надлежит встать у форта «Анадырь» и грузиться углем, не жадничая, а оставив половину «Юноне». До этого времени ледокол картографирует белые пятна пройденного маршрута и закладывает форты на обратной дороге. Алексея удалось уговорить сократить их количество до двух. Один заложим на пока безымянном острове Ванкувер, местные обещали показать замечательное место с горячими источниками. Второй форт поставим на понравившемся мне острове перед Ванкувером. Хотя, местные утверждают, что там племя воинственное обитает, но уточняя этот момент, мне показалось, что местные просто сунулись туда набегом и им настучали в… тотемы. Вот отсюда и негативное отношение. Надо на месте разбираться.
Еще Берингу поручалось подробнее изучить Алеутские острова, и нести на них слово государя вместе с правилами торговли. Хотя главное — привести ледокол целым и к сроку в бухту форта «Анадырь», захватив с собой оставленную на севере канонерку.
Любопытно, что получив задание, Беринг будто «отдалился». Он мысленно был уже далеко, и его приходилось периодически встряхивать местными делами. Нужно было не только готовить ледокол к новому путешествию, но и загружать на него материалы для новых фортов, выделять береговые наряды, делить запасы — словом хозяйственная рутина, которую Витус попытался сбросить на меня.
С другой стороны, напраздновавшийся Алексей требовал для себя покоя, и спихнул на меня хозяйственные хлопоты остающегося колониального наряда. Но тут было проще — запряг назначенного сюда губернатора. Губернатор стонал, что ему досталось «во имя государя», и потребно отлеживаться. А нечего было напиваться до состояния соглашательства с местными! Это ж надо, до чего с индейцами дообщался!
Они поинтересовались нашим тотемом, чтоб достойно отразить его в орнаменте столба. Пока наши батюшки не успели открыть рот — сказал вождю, что тотемом у нас двуглавый орел. Индейцы впечатлились. Тут чем больше плавников у касатки на тотеме — тем круче. А вот до двуглавого орла местные вожди не додумались. Теперь нас классифицировали как верховное племя воздуха. В результате, губернатору, с его попустительства, татуировали правую руку от фаланг до локтя. Увидев орнаменты вокруг двуглавого орла, по традициям индейцев широко распахнувшего узкие крылья и скалящего две громадные пасти, даже икнул от неожиданности. Любят местные страшные картинки с выпученными глазами. Второй мыслью было — недостает татуировки «В А С Я» на пальцах. Но в целом, у нас теперь есть губернатор по всем правилам местных земель. И этому губернатору нехорошо. Но, «косить-то надо»!
Отдельный и долгий разговор состоялся о наименовании губернии. С одной стороны мне проще поименовать ее Ванкувером и не путаться. Но если подумать — с какой стати? Что предлагали наши святые отцы — понятно. Основная масса экспедиции подлизывалась к Алексею, склоняя его имя, а он сам тяготел к вычурным названиям на основе языков новых друзей.
Собственно он и предложил назвать губернию «Асада». У меня ассоциации возникли исключительно военные, у батюшек с нижним миром, а остальные пожали плечами. На самом деле, похожим по созвучию словом аборигены называли основное «золото» местных территорий — лососевых и форелевых рыб. Вкуснятина.
Что-то все губернии у нас на «А» начинаются. Зато отражают местный колорит. Аляска, на алеутском, означает «место китов», вот теперь будет у нас «место лососей». Подозреваю, следующим будет «место желудей».
С наименованием земель, рек и островов вообще чехарда творилась. Пока отложили упорядочивание до конца экспедиции.
На третьей седмице января мы начали собираться к новому рывку на юг. Немедленно всплыли недоделки и пересортица. «Юнона» встала под перегрузку — на ней собирали все, что потребуется в дальнейшей дороге. Авось оставался пока в Асаде, канонерка лишалась второго катера и капральства морпехов, раздраконенного на незапланированные форты.
Алексей насытился, наконец, местным колоритом и жизнь вошла в деловую колею. Вечерами мы сидели с ним за приказами. Одним из которых была инструкция о найме индейцев.
Как выяснилось, тут часто подрастающее поколение уходило на выселки, или даже переходило в другой клан. Проблема отцов и детей отнюдь не в мое время возникла. Так вот, уже несколько молодых поинтересовались возможностью перехода в клан двуглавого орла, с условием переезда в поселки залива, то есть, подальше от реки.
Теперь этот процесс регламентировался. Принимались все желающие с годовым испытательным сроком. За это время должен быть изучен язык и обычаи «двуглавого» клана. По окончанию годового срока принималось окончательное решение о приеме. Вот только дальше новопринятый, в случае подходящего возраста, попадал под пятилетнюю воинскую повинность. Настоял не врать вступающим. Сразу расписать их дальнейшую судьбу — год адаптации, пять лет службы, потом полноценный клановец.
В основном спорили о «полноценности». Приближенные Алексея, да и многие наши офицеры, предлагали вводить особый статус для индейцев. Особый, понятно, не в сторону улучшения. Отстоял Табель неизменным. После пяти лет службы, это будут уже наши, и вполне умелые люди.
