20 января 1710 года эскадра в составе ледового транспорта, под командованием Наума Сенявина, и канонерки под командованием Питера Бределя, с двумя катерами и урезанным абордажным нарядом, снялись с якорей, отсалютовав крепости «Сторожевой». Кроме нас, на борту транспорта присутствовало четверо проводников из местных, сманенных к нам на службу. Один индеец принадлежал местной «знати», остальные трое считались «общинниками». Их даже поселить вместе не удалось. Сложилось впечатление, что предками индейцев были итальянцы — мало того, что цвет кожи и волос похожи, так еще и активная жестикуляция их явно роднит. Ничего, притремся со временем. Алеуты оставались с Берингом, обещая подробнее показать земли на севере. Южнее они все одно не ходили, и знать ничего не знают.
Крепость ответила августейшей особе, поднявший флаг на транспорте, залпом двух, уже собранных, полевых пушек. Наш поход продолжился. Продолжился под мерно падающий снег и низкую облачность. Зато мы шли на юг.
За время стоянки выходы и проливы промерили с катеров в первом приближении и нанесли на карту. Посему, следил за маневрами, идущей впереди транспорта канонерки, без особого интереса. Если будем идти аккуратно, следить за сулоем и не дразнить китов — выйдем в океан без осложнений.
Выходили в океан долго. Сутки лавировали между островков архипелага, богато рассыпанного в широком проливе. Искренне соболезновал Витусу, который пойдет через неделю по нашим следам — у него не будет впереди канонерки, по которой можно следить за течениями.
Пройдя архипелаг, не рискнули идти дальше ночью без навигационных огней на берегу. Вот и провозились полтора дня, вместо суток.
Зато океан встретил конвой свежим ветром и секущим лицо льдинками, наивно прикидывающимися снегом. Паруса хлопнули, выгибаясь и покрываясь ледяной коркой, корабли легли на левый борт. Океан принял блудных сыновей, выказав им свое неудовольствие.
Прятал лицо от ветра за биноклем, подставив секущим зарядам спину. Берег по левому борту совершенно не привлекал. Невысокие, в пару сотен метров, взгорки и полное побережье торчащих из воды камней. Не хотелось бы мне на такой берег выбрасываться.
Раз не хочется — надо держать курс. Перевел бинокль в муть впереди. Рисковые, мы все же мореманы. Идем, опираясь только на глубину и видимость берега по левому борту. Вперед не видно ни зги. Если вдруг вылезет из океана скала — будет еще одна легенда о Титанике.
Но океан не любит трусов, и мы шли до самого вечера, пока видимость окончательно не закончилась. А потом мы попытались идти по ревуну, такому же, как на ледоколе. Вот только тетерева транспорта опыт еще не набрали, и врали по-черному. Выкурив подряд две трубки, плюнул, и приказал поворачивать к западу, уходя дальше в океан. Вставать на якоря напротив этих россыпей камней будет плохой идеей.
Шесть дней мы брели гигантской пилой вдоль побережья на юг. Днем пытались картографировать берега, навигаторы у Наума послабже Беринговых будут, на ночь уходили в океан, и утром вновь искали побережье на востоке.
Все это время на транспорте царило приподнятое настроение. Экипаж радовался государю, Алексей отсыпался, колониальный наряд с нетерпением ожидал своей очереди на высадку, и вспоминал славные земли Асады.
Очередной будущий губернатор постоянно дергал меня вопросом «когда», на что искренне отвечал, что нас ведет господь, у него и спрашивать надо. Молитесь, Аркадий Федорович, молитесь.
На самом деле, все примерно так и обстояло. Куда мы шли? В Калифорнию, само собой. А где она? Вот-вот. Шел не по координатам, которых не ведал, а по наитию. Жарко в Калифорнии? Значит, южнее России. Азов у нас на 47ой широте лежит, Константинополь на 41ой. Вот южнее этой широты придется идти по берегу на ощупь. А если она раньше? Значит, будет в этом времени новая Калифорния.
В тот самый, шестой день, 28 января, конвой пробил сороковую широту и продолжал идти вдоль берега. На этот раз мы проверяли канонеркой каждый заливчик слева по борту. Но искомое пряталось от нас лучше, чем мы искали. Зато попадались деревни индейцев на берегу. Тратить время на общение мы не стали, отложив налаживание отношений на потом. Индейцы не настаивали.
Ночевать остановились у безлюдного берега, спрятавшись за далеко выступающим в океан мысом от успокаивающихся волн. Утро, как обычно, обволокло корабли туманом, в котором терялись звуки рынды и контуры берегов. Завтракали в нервном напряжении. Что-то назревало. Это надвигающееся нечто сквозило во всех движениях команд, в говорливости офицеров, в вопросах царевича. Вчерашняя смена ритма, когда мы не стали уходить в океан, а начали заглядывать едва ли, не под каждый камень на берегу, дала понять — цель близка. Насколько она близка, не знал никто. Считалось, что это известно мне, но лишний раз с вопросами православные не лезли — вдруг покусаю.
Корабли выдрали завязшие якоря, как только туман поднялся над водой, и стал виден берег. Ветер стих окончательно, радуя парусные наряды бездельем. Теперь моряки висли на планшире левого борта, тыкая руками в берег и перекрикиваясь — трудиться приходилось машинному наряду.
На пятый час хода мы нашли его! По большому счету, нашли благодаря глазеющей парусной команде. На судне, идущем равномерным ходом, очень тонко чувствуется малейшее изменение обстановки. Когда на палубе участились взмахи руками и хлопанье по плечам — глянул на наблюдателей, возящих бинокли по своим секторам наблюдений. Никаких проливов не озвучивали.
Вышел на крыло мостика, осматривая хлопья тумана по берегу. Симпатично. Туман клубиться, будто выливаясь с облаков и растекаясь по морю. Вытащил трубку, да так и замер с ней наперевес. Вспомнилось, как давно-давно, еще в той жизни, мы входили в реку под Приозерском, и из нее такими же хлопьями на Ладогу выплывал туман, а самой реки видно не было.
— Машина стоп! Сигнал канонерке сбросить катера, проверить левый траверз.
От меня, ворвавшегося на мостик, даже отшатнулись. Наум переглянулся со старпомом, который сразу начал тянуть шею, пытаясь увидеть, что кроме тумана могло привлечь внимание.
— Что там?
С Сенявиным у нас отношения сложились похуже чем с Витусом, видимо дворянская гордость в Науме булькала пузырьками сомнений — но общались мы без чинов.
— Туман там, Наум Акимович. Туман.
Капитан явно не понимал моего возбуждения, но ему хватило опыта не подумать сразу худого, а взяться за бинокль. Наблюдал с интересом за его процессом анализа.
— Мыслишь, там нос в тумане?
— Наоборот. Пролив там. Перепад температур воды и земли. Большой пролив, не чета найденным вчера ручейкам.
Наум отнял бинокль от глаз, искоса глянул на меня, но ничего не сказал, наблюдая беготню на останавливающейся впереди канонерке. По нашим палубам грохотали ноги и звенели клюзами цепи. Скоро узнаем, что там за ежики в тумане обитают.
Катера ушли в туман как ложки, утонувшие в молоке. Оставалось только покрикивать ревуном для их ориентировки. Любопытно, что тетерева пролив эхом не нащупали. Может, и нет там его?
Катеров не было долго. А потом мы открыли залив Сан-Франциско. В душе разжались тиски неуверенности. Страшно это, пять сотен людей вести за собой в неизвестность.
Корабли вошли в поредевший туман во второй половине дня. Впереди, миноискателем, шла, как обычно, канонерка. Раскрывшийся через пять километров пролива простор подтверждал, что мы не ошиблись. Пора выходить из эйфории и заняться делами.
Осматривал в бинокль гладь акватории. А погодка-то, проясняется. Глядишь, и солнце увидим впервые за эту седмицу. Справа, впереди по курсу, лежал ожидаемый остров. Кто, в мое время, не слышал про Алькатрас? Вот теперь еще и увидел эту «Скалу», и она меня разочаровала. Больно уж маленькая. В фильмах она казалась больше.
Зато левее курса из залива выступал большой остров в кинематографе не отраженный. Он что, утонул? Почему это не обыграли в фильмах такую красоту?
Благословен Калифорнийский край!Да воздадутся в мире мир и рай
Остров поднимался над заливом метров на двести с мелочью, задрапировав скалы зеленью густого леса, превосходя «Скалу» по площади в десятки раз. На каменистой вершине мне виделась идеальная позиция под артиллерию. Самое место для форта. Форта Росс.
Пока восхищался видами, мы чуть не налетели на камни, аккуратной тройкой перегораживающие пролив. Замечтался. И похоже на канонерке отвлеклись, так как она больно резко начала маневр уклонения. Вот только канонерка в десяток раз легче транспорта, и можно считать, за сегодня было явлено второе чудо. Мы проскочили. Третьего чуда может и не быть. Подняли для канонерки сигнал «Следуй за мной» и пошли к облюбованному острову. Глубины плясали в районе 18 метров, но мы все одно еле крались, благо до цели рукой подать.
