понравится! Вы так не любите скачки, что он решил, что хотя бы новое испытание вас
развлечет! Вы же знаете – заради вас мы завсегда… на все, что угодно…
– Значит, это Марогос решил, что мне понравится бойня? – холодно улыбнулся
Повелитель, отчего коарани мгновенно посерел. – Это была его идея – выпустить на Арене
зверей против смертных и уравнять их силы с помощью цепей?
– ДА!
– Найди его, – глухо уронил Владыка, разжимая пальцы. – Приведи ко мне. Немедленно.
– Да, Господин! – не веря своему счастью, коарани живо подхватился и в мгновение ока
исчез из виду, юркнув в крохотный телепорт.
Я с мрачным видом отвернулась.
Сюрприз, значит… Тварей он запретил приводить на Арену, потому что, дескать, слишком
опасно, а простых зверей, выходит, пожалуйста?! Как же… как же… посадим их еще на цепь, чтобы уравнять силы, ошейники повесим, чтобы, значит, точно не вырвались… Интересно, давно Повелитель так развлекается? И если да, то какой мне тогда выставлять ему счет? А
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.
99
может, никакого счета вовсе не понадобится? Отдать его Знаку да и все дела? Пусть сам
карает за такое предательство. Когда и как сочтет нужным.
– Господин, вы меня звали? – внезапно материализовался перед нами слегка запыхавшийся
толстяк. Да-да, тот самый из соседней ложи, которого я заметила еще раньше. Выходит, вот
ты какой – товарищ Марогос?
Владыка воткнул в испуганно замершего слугу тяжелый взгляд.
– Это ты приказал выпустить зверей на Арену?
– Э… да, Господин, – не рискнул врать распорядитель.
– Твоя была идея использовать их для боя претендентов, не согласовав предварительно со
мной?
– Да, Повелитель. Но вы же сами хотели чего-то необычного, неизвестного. А я-а-а… то
есть, мне подумалось, что это что-то новенькое… свежий взгляд… красивая забава…
– Забава? – опасно тихо переспросила я, а за моей спиной яростно зашипели две
изможденные до предела самки. – Ты считаешь, что ЭТО – всего лишь простая забава?!
Меня тряхнуло.
Хищники в лесу живут охотой и убивают лишь потому, что такова их природа. Жертвы, защищаясь, тоже иногда смертельно ранят своих несостоявшихся убийц, потому что этого
требует инстинкт самосохранения. И это – естественный ход вещей, против которого даже
Иште нет резона противиться. Кто-то рождается, кто-то умирает. Кто-то становится слабым и
уступает свое место более сильному, выносливому, стойкому. Естественный отбор, призванный помочь продолжить род лишь достойнейшим. Более хитрым, везучим, удачливым, если хотите. Так уж было заведено. Таковы законы этого мира. И только люди…
трусливые, никчемные, ничего из себя не представляющие… готовы с восторгом смотреть на
то, как перед ними убивают ради простой потехи. Собачьи бои… гладиаторы… люди против
людей и люди против зверей… ты пойди, попробуй встать против кахгара один на один в его
родной стихии! Рискни вызвать его на поединок, когда он силен, крепок телом и сыт! Найди в
себе смелость одолеть его в честном поединке! Сумей победить свой страх и встань против
него так, как встал бы его сородич, сражающийся за первенство в стае! Сразись, наконец, за
свое место в этом мире, если не можешь отыскать его иначе! Сразись с тем, кого считаешь
достойным соперником – яростно, отчаянно, но ЧЕСТНО! И тогда даже у Ишты не возникнет
к тебе никаких претензий. Потому что бой между соперниками или непримиримым врагами – это допустимо. Выяснение отношений между самцами в стае – нормально. Сразиться за гарем
терпеливо ждущих победителя самок – почетно… для кахгаров. Однако если ты собираешься
жить в этом мире по их законам – вперед. Сражайся и живи, как они. На одних инстинктах, рефлексах. На равных. Таким же диким зверем, не обремененным понятиями «долг» и
«честь».
Но если ты все-таки считаешь себя разумным, то и ответственность за свои поступки неси
как разумный. Не прячь звериное нутро за красиво разрисованной маской. Не лги хотя бы
самому себе. Ведь от того, что ты отвернешься от зеркала, в действительности ничего не
изменится. Подлость не станет доблестью, предательство не будет считаться подвигом, страх
не превратится в мужество, а бесчестие – в добродетель.
Так стоит ли тогда выкручиваться и искать несуществующие оправдания?
Я не могу сказать за всех – меня учили совсем иначе. Тогда как искренне недоумевающий
толстяк, кажется, даже не понимает, о чем идет речь.
– Я же хотел как лучше, – заискивающе улыбнулся он, беспрестанно кланяясь мрачному, как грозовая туча, Владыке. – Вы ведь знаете – я молиться на вас буду за вашу доброту… век
не забуду вашей милости… все сделаю… все отдам… вплоть до последнего исподнего…
лишь бы вы были мной довольны, господин. Ну что с того, что я решил немного
поэкспериментировать? Люди ведь не пострадали, правда? Никого и не ранило почти! А
зверям и подавно ничего не сделается – поедят и все, раны сами и закроются. Им ведь все
равно, что потом будет. Они наших забот не разумеют. Жить или помереть – им в итоге все
едино. Лишь бы помирали ради нашей пользы, не так ли? А если даже и помрут они раньше
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.
100
времени, то что мы, новых себе не выведем? Небось, невелика забота. Ради вашего
удовольствия, да? И покорности их тут же научим, господин, не сомневайтесь. Мы уже
немного привыкли к ентому делу – руку, так сказать, набить успели… это ничего, что немного
товар попортили – потом новых достанем, и все будет замечательно! Научимся не оставлять
следов! Никто даже не поймет, что их воспитывали…
– Р-р-рам! – не сдержавшись, взревел кахгар, царапнув изуродованной лапой землю.
– Гр-х-ра! – чуть не встали на дыбы его взбешенные самки.
– Ах ты, тварь… – невольно вырвалось у меня, а затем и Эриол требовательно ткнулся
рукоятью в руку.
Ненавижу… честное слово, ненавижу лизоблюдов, готовых на любые поступки, чтобы
выслужиться и получить одобрение своего персонального «бога». Такие умеют лишь
угождать… одному конкретному хозяину. И вот за него – да, они будут готовы на все. Такой
кинжал в спину воткнет с точно такой же заискивающей улыбочкой. Еще до того, как хозяин
прикажет. Боготворить его будет, бездумно повиноваться, согласится на роль послушной
марионетки… покорной во всем, безотказной, безвольной. Одному будет руки целовать и в
грязи ползать ради малейшего проявления благосклонности, а другого сам по горло втопчет и
потом еще сверху попрыгает, чтобы несчастный поглубже утоп.
Ненавижу!
И, кажется, не только я.
– Господин, я служил и служу вам верой и правдой, – скороговоркой пролепетал толстяк, когда брови Повелителя сдвинулись еще больше. – По первому вашему приказу… по первому
знаку… все, что хотите! Захотите себе новых тварей – на аркане притащу! Собственноручно!
Захотите от них избавиться – лично им глотки перережу! Кто я такой, чтобы ослушиваться
ваших приказов?
Меня явственно передернуло.
Давно я не встречала таких уродов… и, честно говоря, нисколько об этом не жалею. Как
только Повелитель такого к себе подпустил?
– Г-господин? – с надеждой вскинул голову толстяк, когда на Арене воцарилась
оглушительная тишина. – Господин, что прикажете? Только велите, и я все-все сделаю!
Только скажите…
– Пошел вон, – ровно сообщил побледневшему, как смерть, толстяку Владыка. Причем
таким тоном, что даже мне показалось, что в этом что-то есть. Тогда как у распорядителя не
только сошла вся краска с лица, не только явственно задрожали пухлые руки, но еще и ноги
подогнулись. – И чтобы больше тебя в Элойдэ-шаэрэ не видели.
С каким-то звериным воем распорядитель бухнулся на колени и, уткнувшись носом в
сапоги Владыки, горестно взвыл:
– За что?! Господин, я ведь всего лишь выполнял ваши приказы-ы-ы!
– Ты незамедлительно покидаешь город, – сухо приказал Повелитель, брезгливо
отодвинувшись. – Сегодня и навсегда.
– Г-господи-и-ин… з-за что-о?! Что я такого сдела-а-ал?!
– Я даровал тебе долгую жизнь, – негромко обронил Владыка. – Я дал тебе свободу, статус, положение. Открыл дар предвидения… достаточно сильный для того, чтобы не совершать
подобных ошибок. А что сделал вместо этого ты?
Толстяк всхлипнул.
– Все, что вы приказали…
– Ты меня подвел, – холодно ответил Повелитель, безжалостно чеканя слова. – Сколько
таких боев ты провел, пока я не видел? Сколько поединков с нежитью прошло, когда меня не
было на Арене?
У распорядителя дрогнули щеки.
– Н-немного… и только для поднятия духа толпы! И им понравилось, знаете? Им на самом
деле очень понравилось, хотя поначалу они и возмущались, что я решил изменить правила. Но
