Сколько Старец жил в обители, никто не ведал. Казалось, что всегда. Никто не знал его возраста. Все помнили его седым, сухоньким, сгорбленным, с живыми синими глазами. Морщин на его лице почти не было, зато руки, обтянутые желтоватой кожей, с резко выступающими костями, свидетельствовали о немалых летах. Ходил он в любую погоду с непокрытой белоснежно-седой головой, в черном, наглухо закрытом длинном одеянии.
Горский решил поступить так, как советовал Вассиан. Морозный рассвет позолотил верхушки сосен, под ногами хрустел утренний ледок. Старец легко спускался по склону к роднику, порозовевший от быстрой ходьбы, радостный. Увидев Сергея, он ничуть не удивился.
– Меня ждешь?
Горский кивнул головой.
– Знаю. С тех пор как ты в обители появился, жду, что придешь. Болен ты. Тяжело болен!
– Нет… – промямлил Сергей, отчего-то оробев. – На здоровье не жалуюсь. Другое меня гложет.
Старик молча набирал воду в красивый серебряный кувшин, на собеседника не смотрел.
– Священный огонь обжигает, но он же и очищает… – старик вздохнул и поднял глаза к небу, по которому плыли редкие перышки облаков.
– Какой огонь?
– Огонь любви к своим собратьям, человеческим существам, к богам и самой жизни. Есть еще любовь к женщине, но об этом тебе знать рано.
– Я уже взрослый, – усмехнулся Горский.
– Возраст ничего не значит, – мягко возразил Старец. – Сердце у тебя незрелое, как зеленое яблоко. Но в любом сердце таится священная искра, пусть даже погребенная под пеплом и золой. Молись о том, чтобы вечное дыхание раздуло в тебе эту искру.
– И тогда я пойму, что мне делать дальше? Я блуждаю в потемках…
– «Кто ищет – вынужден блуждать»!
Сергей поразился. Старец, живущий в отдаленной обители, цитирует Гёте?
– Представьте себе, молодой человек! – засмеялся святой. – Великий Гёте был весьма прозорлив. Он обладал даром предвидения.
Горский не понимал Старца и все больше разочаровывался. Вера в то, что кто-то подскажет ему, как жить, таяла, словно тонкий ледок в лучах солнца.
– Ты сам выбрал свой путь. Никто не нуждается в подсказках.
С этими словами Старец взял наполненный водой кувшин и отправился вверх по склону, легко и неторопливо. Он то и дело останавливался, любовался небом, розовыми от солнца березами на холме, всей берущей за душу неброской красотой русской природы. Он сам казался частью ее…
Горский долго смотрел ему вслед, с тоской о непостижимом счастье, которое никогда не происходит на наших глазах, но которое возможно…
После разговора со Старцем у родника он долго ходил вдоль обрыва, слушал шум сосен, плеск реки. В ее зеленоватой воде отражались церковные маковки…
По утрам в монастырском храме шла служба. Через узкие прорези окошек лился скупой свет, подкрашивая золотом бедное убранство церкви. Старые, темные от времени лица праведников укоризненно и печально взирали со стенной росписи на молящихся; пахло ладаном и свечным воском. Сергей смотрел на мерцающие огоньки свечей… и не мог ни просить милости Господней, ни раскаиваться. Его душа была закрыта, в нее не проникал свет. На сердце становилось все тяжелее, хотелось плакать, но даже это не получалось.
В обители день проходил по раз и навсегда заведенному порядку: после утренней службы – обед, после обеда монахи и послушники расходились каждый по своим делам. До вечерней молитвы многие иноки предпочитали совсем не выходить из своих келий. Сергей особенно любил эти часы тишины и уединения. Он возвращался в пустой храм и подолгу стоял там, глядя в скорбные глаза святых, спрашивая их о том, на что нет и не может быть ответа…
Сегодня Сергей вдруг почувствовал себя иначе. Его охватили волнение и легкость, как перед полетом на дельтаплане. В студенческие годы он увлекался этим, потом забросил. Давно забытое ощущение всколыхнуло воспоминания… В солнечной дымке появился силуэт девушки, похожей на Лиду. Ну вот, и тут она добралась до него! Не помогли ни молитвы, ни святая вода, ни Старец!
– Ты простила меня?
– Да…
Ее ответ был похож на дуновение ветра. Или Сергей сам его придумал? Наверное, сам. Он столько раз разговаривал с ней во сне! Спрашивал и не получал ответов. Поэтому он стал придумывать их, вести диалог. Становился то Лидой, то собой, то снова Лидой… Ему казалось, вот-вот он все поймет, доберется до сути, догадается, но…
Горский прикоснулся рукой к спрятанному под монашеской одеждой медальону: золото приятно льнуло к телу, даря тепло и покой. Он поднял голову – силуэт девушки все так же стоял в сумраке храма…
– Почему ты сделала это?
– Что?
– Выпила яд!
Она улыбнулась, откидывая со лба волосы, совсем как живая Лида.
– Это был не яд…
– Но… почему же ты умерла?
Она не ответила, продолжая улыбаться.
– Зачем ты приходила к нам с Аленой? Хотела испугать?
– Нет… хотела посмотреть вам в глаза. Тебе и ей. Еще мне хотелось услышать твой голос… Очень хотелось…
– Это ты звонила по телефону и молчала?
– Я…
Сергею казалось, что он кружится на сказочной карусели, где верблюды, лошадки и слоны такие яркие, чудесные, но… не настоящие. Все равно захватывает дух и сердце рвется из груди!
– Это ты ехала тогда в троллейбусе?
Она кивнула головой, и непослушная прядь волос снова упала ей на лоб. Сергей решил, что он спит и видит сон. Может быть, так и есть? Вот бы проснуться и узнать, что смерть Лиды и Алены… всего лишь ночной кошмар!..
Богдан ходил на работу, совершал обычные действия, как заведенный. Алены не стало, Горский после похорон отправился с отцом Вассианом в обитель. Единственным человеком, с которым общался Богдан, был Вадим. Потянулись безликие и серые, как капли осеннего дождя, дни.
Вадим откладывал отъезд в Москву – из-за брата. Не мог оставить его одного в таком состоянии. Вечерами он не спал, ждал возвращения Богдана с вечерних спектаклей. Сегодня он еле уговорил брата взять мотоцикл, чтобы не возвращаться домой пешком.
«Зачем же ты его покупал? Я за неделю наездил больше, чем ты за все время!»
Вадим курил, всматриваясь в глубину пустынной улицы, откуда должен был появиться брат. Треск мотоцикла оказался неожиданно громким, многократным эхом отражаясь от каменных фасадов домов. За одиноким мотоциклистом скользил темный внедорожник, слишком знакомый Вадиму, чтобы вызвать смертельную тревогу. Он не успел ни о чем подумать, ничего предпринять, как все было кончено.
Страшный удар отбросил мотоцикл с дороги, и машина стремительно исчезла за поворотом…
Когда Вадим выскочил на проезжую часть, он увидел тело Богдана на обочине, с разбитой о фонарный столб головой. Рядом валялась лопнувшая скорлупа шлема. Брат умер мгновенно, не успев обрадоваться смерти. Почему-то Вадим подумал именно так. И еще одна мысль молнией пронзила его мозг: «Богдан погиб, потому что на мотоцикле и в шлеме его было не отличить от меня! Убить хотели именно меня, как тогда в Москве…»
Теперь у Вадима появилась новая цель – не прятаться от охотника, а найти и наказать его. Они поменяются ролями. Осторожность уступила место неукротимой ненависти. За Богдана они заплатят! Только месть способна утолить боль…
Утром следующего дня Вадим позвонил Никите и рассказал, что Горский находится в обители, грехи замаливает, и наблюдать за ним не представляется возможным.
– К тому же в автокатастрофе погиб мой брат Богдан… Нет, помощь не нужна… Я сам справлюсь… Нет… Я скоро уезжаю в Москву…
Вадим в сотый раз прокручивал в уме свои действия. Где, когда он допустил промах? Он подробно вспоминал ту ночь, когда Горский, Богдан и какой-то пьяный мужик, похожий на попа, отправились в лес. Они так торопились, так были чем-то озабочены, что не обратили внимания на ехавшего за ними мотоциклиста. Когда машина свернула на грунтовку, Вадим отстал… Он боялся потерять троицу из виду, но другого выхода не было. Благодаря тому, что Горский с Богданом ничего не опасались, громко переговаривались и освещали дорогу фонарем, ему удалось проследить за ними. Мотоцикл пришлось оставить в ельнике…
У брата, оказывается, были свои тайны, которыми тот не считал нужным делиться с Вадимом. Ничего удивительного. Ведь Вадим поступал так же.
Теперь Вадим старался держаться поближе к странной компании, ориентируясь на свет фонаря. У сторожки он настроился на долгое ожидание, но все пошло по-другому. Троица, вооружившись керосиновой лампой, фонарем и лопатой, направилась в глубь леса. Клад они, что ли, собрались откапывать?.. Почему ночью?..
«Кладоискатели» добрались до отлично замаскированной пещеры. Вадим оценил тайник: если не знать о пещере заранее, обнаружить ее в каменистой ложбине практически невозможно. Он устроился поудобнее и набрался терпения… но и тут случилось непредвиденное. Раскидав камни и войдя в пещеру, все трое с дикими криками, не разбирая дороги, кинулись прочь.
