Лана молчала, уставившись на свои руки. Нет, они не дрожали, ничего в ней не откликнулось на новость, что отца на самом деле убил Петр Евгеньевич. Наоборот, пришло успокоение, что Петр Евгеньевич не убил Его, с каждым днем становящегося все более нереальным, подмененный перепиской с Калки и страхом перед Дэном. Как можно забыть о том, по кому до сих пор так больно сжимается сердца?
«Кем же ты был, а? И почему я уверена, что погубила тебя?»
В виски ударило знакомой ноющей болью, но прежде чем новое видение заполонило сознание, Сергей примиряюще положил руку на плечо Ланы и сказал:
— Не хотел прошлое ворошить, да язык мой — враг мой. Ты же обычно букой на заднее сиденье усядешься, уши заткнешь и не докричаться. Эх… Я ведь там был тогда — на выстрел прибежал. Петр Евгеньевич «Весту» бросил, тебя за плечи тянет, а ты, как в той "Репке", вцепилась в отца и ревешь. Я тогда еще удивился: алкоголик, мать синяки замазывать замучилась, старшенький пацан вообще в реанимацию с побоями угодил, а ты заливалась слезами как по настоящему человеку… Он же, Петр Евгеньевич, помочь вам хотел. Как мог…
Лана молчала. Смерть отца и события перед ней она не помнила, и этот провал в памяти был похож на забвение воспоминаний о возлюбленном, как будто их у нее украл один и тот же человек. Петр Евгеньевич? Не похоже, иначе бы творцы не делали акцент на безродности Милы, а они делали — Лана еще на вечеринке заметила. Хотя теперь стало понятно, чего он с ней возится — совесть гложет. Было бы из-за чего… А может и было? Отец пил лишь последние два года своей жизни, руки стал распускать последние полгода, по крайней мере, Яна до этого не бил. Остальное Лана помнила плохо, потому что была маленькой. Ничего не помнит, зато страдать умеет, не задумываясь ни о чем.
В животе заурчало, и Сергей, словно это он был голодным, оживился.
— Ты ж поесть собиралась! Куда тебя отвезти? Угощаю, раз уж… — он сделал неопределенный жест рукой и потянулся к ключам зажигания.
— Там поворот на KFC, поехали туда.
Вместо KFC Сергей отвез ее суши-бар, наивно полагая, что роллы — предел кулинарных мечтаний любой девушки до двадцати пяти. Пришлось заказывать собу с овощами и буквально запихивать ее в себя, потому что аппетит пропал. Сергей, поначалу с энтузиазмом материвший палочки, получив вилку, заметно загрустил. Разговор не клеится: Лана, дав обещание ничего не говорить Петру Евгеньевичу, гоняла лапшу по тарелке, не пытаясь даже делать вид, что слушает. Но когда они уходили, она неожиданно для себя самой спросила:
— А ты знаешь, где он похоронен?
— Знаю, — не стал юлить Сергей, хмуро глядя в затянутое тучами небо, с которого начинали падать первые редкие капли. — Давай домой тебя отвезу, ты с этой мыслью переспишь и, если не передумаешь, свожу тебя на могилу.
Лана упрямо мотнула головой.
— Сейчас поехали. Иначе я пойду гулять прямо под дождем, промокну, заболею и умру. А ты будешь виноват.
Минут через пятнадцать, когда дождь стал конкретно накрапывать, Сергей поддался на уговоры, лишь бы усадить ее в машину. Повторяя на разный лад, в кого же Лана уродилась такая противная, Сергей выехал на проспект Славы.
Они стояли у могилы. Сергей позади, как хорошо вышколенный секьюрити, держал за спиной зонтик, найденный в машине. Про запас, как же! Уж он-то, в отличие от Ланы, прогноз погоды смотрел, прежде чем заступить на дежурство возле ее дома. В то, что он случайно проговорился, ей уже не верилось. Преданный Петру Евгеньевичу бывший военный наверняка устал подтирать сопли совершенно чужой девчонке, то и дело доставляющей проблемы любимому начальству. И ведь у него почти получилось: пока они ехали на кладбище, Лана не терзалась из-за невозможности вспомнить прошлое и наконец-то озаботилась настоящим.
Глядя в такие же синие, как у нее, глаза отца, сияющие с фотографии на памятнике, она пыталась понять, что сейчас чувствует. Ведь, когда отца убили, она плакала, пусть и с чужих слов. Потом, заразившись ненавистью Яна, могла завестись только от одного упоминания имени родителя. В универе ей еще выговаривали за нетерпимость к собственному отчеству, мол в профессии адвоката без него никак. И что теперь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пальцы Сергея осторожно легли на плечо Ланы и потянули в сторону.
— Идем.
Сергей не звал, он приказывал, буквально оттаскивая Лану от могилы. Она не сопротивлялась, понимая, что это не из-за вновь начавшего накрапывать дождя. И оглядываясь по сторонам, пока Сергей тащил ее в противоположную к выходу сторону, заметила идущую к ним черную фигуру. Судя по очертаниям, это был мужчина. Судя по крыльям — творец. Но его тонкими лентами покрывала дымящаяся тьма, сделав неразличимым даже лицо. Не сговариваясь, Лана и Сергей перешли на бег, но преследователь телепортировался, рассыпавшись черными искрами и тут же появился перед убегавшими. Сергей потянулся к кобуре на поясе, но преследователь выпустил тонкие щупальца, похожие на лианы, и те скрутили Сергею руки и ноги. Потянулись к Лане, но обожглись о поставленную Дэном защиту, отпрянули обратно.
— Убегай! — заорал на нее Сергей и одновременно с этим потянул щупальца вместе с напавшим на себя.
Уговаривать не пришлось — Лана развернулась и побежала обратно к могиле отца. В спину ударила чужая магия, и хотя защита снова сработала, Лану бросило вперед, и она приземлилась лицом в лужу.
«Дежавю» — поднявшись на ноги, подумала она и, задрав футболку, вытерла лицо.
Мимо, брошенный напавшим на них черным мужчиной, пролетел Сергей, ударился о памятник Виктору Смирнову и приземлился на оставленные Ланой цветы. Она к нему не бросилась, сообразив, что ничем не поможет, а сделает только хуже, потому что маньяк — а нападавший точно был им — пришел за Ланой.
«Меня убьют».
Холодная мысль почему-то не испугала, как и раздавшийся после нее насмешливый голос:
«Ага. Я же тебе показывал. Впрочем, ты еще можешь воспользоваться руной, оставленной тебе Дэном».
Тыльную сторону ладони обожгло. Лана оторвала взгляд от приближающегося к ней маньяка и посмотрела на руну, похожую на цветок, у себя на руке. Несмотря на то, что руна еще не была заключена в круг и тем самым активирована, она горела алым и пульсировала в такт сердцу.
«Телепортируйся» — посоветовал голос в голове.
— А Сергей? — спросила Лана и только потом поняла, что сделала это вслух.
Маньяк напрягся, услышав, что она с кем-то разговаривает и ускорил шаг.
«Да кому он нужен?» — успокоил голос.
Спорить не было времени. Лана развернулась и побежала вглубь кладбища. Маньяк, решив поиграть с жертвой, побежал следом, не догоняя и не отставая. От такого не спрячешься, не убежишь — только окончательно выбьешься из сил. А потому, миновав несколько могил, Лана остановилась, не торопясь оборачиваться. Руку все еще жгло, но что делать с руной, было непонятно. Легко сказать — активируй! Как? Чем?
«Магией, блин! — подсказал раздосадованный голос. — И не говори, что у тебя ее нет! Дома щит вон на ура снесла! О! Гениальный я придумал гениальный план! Подумай о… своем возлюбленном!»
«Да толку от него сейчас, если он мертвый?!» — обозлилась Лана.
Маньяк, увидев, что она остановилась, замедлил шаг. Разочаровался в ней, потому что перестала убегать? Похоже на то. Но ведь все равно поймает…
«Да с чего ему вдруг быть мертвым? — удивился голос. — Нет, ты, конечно, тогда посчитала почти верно — Лабиринт Смерти не каждого выпустит, так ведь и… он не абы кто был».
Живой и не попытался найти ее? Сердце болезненно сжалось, и одновременно с ним в виски ударило привычной болью. Но Лана не стала ждать, когда сила выжжет для нее новое воспоминание из силков Ловца Иллюзий — в этом случае она слишком легко достанется маньяку и умрет. Нет, теперь ей во что бы то ни стало захотелось выжить. Выжить и вспомнить человека, который предпочел остаться для нее мертвым. Вспомнить и спросить, почему он решил так с ней поступить? Неужели ее вина перед ним настолько велика?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
