В центре комнаты на грубом дощатом полу была разложена толстая тростниковая циновка – подарок японского друга Таро Камимото, приезжавшего за одним таким зернышком из Кагосимы, притулившейся на другом конце земного шара.
Хотой положил мешочек на прежнее место и закрыл тайник. Сел на пол. В самый центр циновки, орнаментом которой была одна из великих мандал трансформации. Скрестил ноги. Закрыл глаза. Прочел древнетибетскую мантру очищения осознания.
После этого он положил под язык комочек саамы.
Спустя некоторое время Дверь бесшумно отворилась.
Он поплыл сквозь тающие лохмотья размягченной материи, его тело, потеряв объем, вес и форму, вибрировало и резонировало со всеми нейросемантическими цепями Вселенной.
Он был без остатка поглощен триптаминовой матрицей галлюциногенного эликсира и заряжался обертонами проводящего комплекса саамы. Он не был стабилен. Он был философским камнем человечества, эмбрионом всемирного хаоса, и ощущал смиренную благодать.
И наконец, сгусток чистой мысли, которым стал Хотой после своей долгой метаморфозы, очутился в замке с Железной Башней. Он растворился под потолком комнаты с портьерами и кичливыми штандартами, свисающими с потолка.
Никто не заметил его, как не заметил бы самого себя,
Перейдя из одного измерения в другое.
Хотой весь обратился в терпеливое ожидание.
16
«I am coming». Этих слов Августин не слышал уже Десять лет. Так говорила и могла говорить только Рут. Его первая любовь.
Женщина, из-за которой безжалостный убийца Вальдис был застрелен им из «Магнума-225» в осеннем лесу. Потрясенный Августин издал громкий рык. Именно рык, хотя в это время его аватар стремительно изменялся и его глотка уже не принадлежала белому барсу. В голове Августина сейчас творилась революция похлеще сексуальной, и только когда в затылок его со Страшной силой ударил огромный шипастый шар, он понял, что к их обществу присоединился кто-то четвертый (если третьим считать заходящегося в лае Томаса). Его спасло только то, что большей частью он уже развоплотился. В противном случае этот шар, в мощи 'Которого чувствовалась всесокрушающая магия третьей ступени, мог бы прикончить его на месте. На холодные каменные плиты упала Тень Отца Гамлета.
Даже в этом малоуязвимом аватаре его зрение после страшного удара работало далеко не лучшим образом. Но того немногого, что он смог разглядеть сквозь кровавый туман, перевернувшись на спину, хватило, чтобы содрогнуться от ужаса.
Над ним, едва не цепляя головой темные полотнища штандартов, свешивающиеся с потолка, возвышался Локи.
Он был одет в длинные чешуйчатые одеяния, забрызганные стремительно тающей кровью.
«Моей кровью», – подумал Августин.
На его левом плече висела крупноячеистая сеть, сплетенная из живых змей, на правом – волчья шкура. Острые уши Локи подрагивали от ярости. В правой руке Локи раскачивался на массивной серебряной цепи тот самый шар, который несколько секунд назад поразил Августина в затылок. Увесистый амулет из нескольких десятков зубов, среди которых Августин опознал волчьи, человеческие, медвежьи и куницыны, грохотал на его груди, как десяток боевых барабанов. А ниже пояса Локи, там, где в европейском костюме предусмотрена ширинка, болталась желтая козлиная борода.
– С-сука, – прошипел Локи. – И ты сука, легавый.
«Ага, – совершенно не к месту подумал Августин. – Значит, первая „сука“ была все-таки предназначена Рут».
В то же время аватар Августина, совершенно независимо от его замечаний, стелющимся ветром подлетел к Локи, и длинный меч пронзил ногу нарушителя интима насквозь. Томас, следуя примеру хозяина, вцепился в козлиную бороду Локи.
Пантера что-то орала, но Августин не слышал ее. Потому что Локи, для которого удар Августина был, похоже, комариным укусом, исторг из когтя на левой руке змеистую призрачную молнию.
Молния впилась в голову Тени Отца Гамлета кровожадной пиявкой.
Материальное одолеешь материальным, призрачное – призрачным. Класс его аватара позволял Локи штучки и похлеще этой.
Одновременно с этим Локи отшвырнул свою цепь с шаром и, отодрав освободившейся правой рукой Томаса от своего горла, отшвырнул красного пса к стене. Томас обиженно заскулил.
Августин, чью голову сейчас разрывала чудовищная энергия, источаемая Локи, был буквально пришпилен к полу и уже готов был взмолиться о пощаде. Но в этот момент ему на помощь пришла Рут-пантера.
Она наконец поняла, что никакие вопли не остановят ослепленного ревностью Локи. Она прыгнула и вцепилась своими острыми зубами в его левую, смертоносную руку.
Через мгновение Рут-пантера, словно ошпаренная, вся струясь голубыми искрами, взвыла и отлетела вслед за Томасом, но одного мгновения Августину оказалось достаточно. Он мгновенно сменил аватар.
Стальной кибер-крот, морф «Метрострой», вгрызся в Локи четырьмя алмазными фрезами и, оттолкнувшись задними лапами, буквально припечатал того к стене. Два хищно изогнутых огненных серпа, мигом оказавшихся в руках Локи, оставляли на броне кибера глубокие борозды, но Августин не отступал.
Черная кровь Локи струилась ручьем. Он попытался сменить аватар, но, к своему ужасу, не смог этого сделать! Что-то мешало ему, и это «что-то» он чувствовал везде, в каждом камне, в каждой портьере, в каждом Грамме воздуха.
Августин, увлеченный своей победой, был намерен довести начатое смертоубийство Локи до конца. В конце концов, он ведь тоже ревновал, и имел для своей ревности куда больше оснований, чем Локи! Как ни крути, а со слов Рут-пантеры выходило, что Локи был сейчас ее любовником… – Завязывай, кретин, а то сейчас все погибнем!
Заорал Локи.
«Сам завязывай, – подумал Августин. – Будешь мне, тут еще голову морочить».
– …Ревность разбередила старые раны Августина. Бешено вращались алмазные фрезы, наматывая и перетирая клочья одежды Локи, а Августин вспоминал, как, застрелив Вальдиса, бросился искать Рут. Но она исчезла, испарилась, растаяла…
– Да послушай же! – надрывался Локи. – Посмотри вокруг! Мы в ловушке!!!
…Августин искал ее повсюду. Но ее не было. И когда он, спустя два месяца, осознал, что убил человека ради обаятельного фантома, ради призрачной мечты, ради женщины, которая превратилась в две фотографии на столе…
– Твою мать!!!
…И вот теперь он находит ее спустя десять лет в этом проклятом Утгарде. Она по-прежнему безумно привлекательна, женственна, нежна, и она молчит как рыба, потому что, видите ли, этот негодяй Локи наложил ей на уста печать молчания…
И тогда раздался Голос Неба. Он прозвучал прямо в мозгу Августина, а чтобы тот лучше понял, перед его глазами появилась пылающая надпись на бархатно-черном фоне: «НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИСЬ». Голос Неба повторил это трижды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
