— В общем-то, — повторил он. — «В общем-то» или «да»?
— Я не понимаю, к чему ты клонишь. — Но на самом деле она все понимала. Близилась буря.
— Постараюсь выразиться точнее. Помнишь Тимми? Нашего новичка? Ему на вид лет десять.
— Конечно.
— Конечно да? Значит, ты наконец-то понимаешь, что я тебе говорю. И что ты о нем думаешь?
— Ты спрашиваешь меня, что я думаю о Тимми?
— Ага. О Тимми, о том пацане, который помог Норе, не стал составлять протокол ради тебя… Как он тебе?
— Ради меня? Он не стал составлять протокол ради меня?
— Теперь будешь врать уже самой себе? А ради кого же еще? Думаешь, ей это пошло на пользу?
Тут он был прав: дело замяли ради нее. Возможно, если бы Нора ответила за свой проступок, сейчас она была бы немного другим человеком. Но этот выпад о вранье самой себе — этот выпад привел Нелл в ярость. И молчать она не стала.
— Хочешь поговорить о вранье? — За все годы супружеской жизни она ни разу так не говорила с ним, а он не смел так говорить с нею. И вот теперь этот обмен грубостями происходил легко и непринужденно, так что у постороннего человека создалось бы впечатление, что подобные свары давно вошли у них в привычку. Как бы отвратительна она ни была самой себе, назад дороги не было. В воздухе пахло грозой.
— Давай. — Тогда Нелл поняла, что он тоже не в силах остановиться. — Давай поговорим о вранье. Где ты была сегодня?
— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном? Как будто ведешь допрос!
— Это легко. Ты ведешь себя, как преступница.
— Я веду себя, как преступница?! — Она повысила голос, теряя последние крохи самообладания. — А почему бы тебе не объяснить…
Зазвонил телефон. Они одновременно обернулись на звук. На четвертом звонке включился автоответчик. Говорила Ли Энн, и ее слова гулко разносились по холлу: «Нелл, ты никуда не ушла? Извини, срочный вызов. И как ты думаешь, от кого? От самого популярного мужчины современности. Ты, видимо, изменила свое решение насчет встречи с ним, потому как он обмолвился, что ты навещала его в отеле. Жаль, что ты меня не предупредила. Может, все-таки снимешь трубку? Тем для разговора становится все больше… Нет?» Щелк.
Нелл взглянула на Клэя. Внезапно гнев улегся. Теперь он казался почти безучастным, вялым.
— Что ты делаешь? — тихо, с прохладцей спросил он. — Ты сама хоть понимаешь, что ты делаешь?
— Я извинилась перед ним. Я была обязана…
— Но зачем скрывать это от меня?
— Потому что я не хотела, чтобы… было как сейчас.
— Этого недостаточно.
— Нет? — Ее голос задрожал. — Тогда как тебе такое, проницательный ты мой?! Ты манипулировал моими показаниями, вынуждая меня оклеветать невиновного человека, которого приговорили к пожизненному заключению. Мне непонятно одно: зачем ты это сделал? Теперь достаточно?
Дрожь в ее голосе перекинулась на его тело. Он приблизился к ней, медленно занося правую руку и содрогаясь при каждом шаге.
— Не смей так говорить.
— Что ты манипулировал мной? Или что я хочу узнать, зачем ты это сделал?
Клэй остановился и посмотрел на свою руку. Опустил ее, прилагая, казалось, огромные усилия.
— Не смей, — повторил он. — Пора положить всему этому конец.
— Положить конец? Ну уж нет, я всегда буду задаваться этим вопросом. — И тут с ее губ сорвался другой вопрос, самый важный вопрос: — Где ты был, когда убили Джонни?
Клэй ринулся вперед, да так решительно, что Нелл не успела увернуться или заслонить себя чем-нибудь. Она увидела лишь его кулак — странный, неестественный объект, похожий на новую разработку оружейных инженеров, — летящий прямо ей в лицо. Замер он всего в паре дюймов от нее, повис в воздухе, а потом опал мертвым грузом.
Клэй попятился назад, спотыкаясь. Она ни разу не видела, чтобы он спотыкался, его движения всегда были такими плавными и грациозными. Но вот сейчас он едва не упал. Лицо его побледнело и перекосилось от отвращения к ним обоим, а также под действием иных сил, распознать которые Нелл не могла.
— Нам лучше не оставаться сейчас наедине, — пробормотал Клэй, опираясь о стену. — Я буду у Дюка. Если понадоблюсь.
Дверью он хлопать не стал — даже не закрыл ее, а просто вышел на улицу и уехал прочь. Закрыв за ним, Нелл медленно опустилась на пол.
Глава 24
Приятно вот так посидеть, побренчать в сарае у Джо Дона во дворе его отца. Расслабиться, покурить травки. А что тут такого? Травка — это натуральный продукт, растет на земле Господа нашего, и никак иначе ее не употребить, значит, Он сам не против. А знаете, что самое приятное? Что рядом сидит молоденькая красотка. А Нора — настоящая красотка, он и сейчас видел ее сквозь облачко дыма, ее чуть размытое лицо, как у актрис из черно-белых фильмов. Такая красотка — загляденье. Вокруг было полно других красоток, Пират знал об этом: он же включал порноканал в своем номере люкс. Но Нора не такая, как они. В ней есть какая-то невинность. Она невинна, а он — невиновен. Совпадение. Он протянул ей косяк, но в этот миг Джо Дон перестал играть и перехватил его дрожащей рукой.
— Хорошая дурь, правда? — сказал он, продолжая перебирать струны. Пирату тяжело было следить за его переборами своим единственным глазом. Та-да, та-да, хлоп, хлоп. А потом — припев:
Всю жизнь готовТебя прождать,На все другоеНаплевать.
Отличный у Джо Дона голос. Похож на Марти Роббинса, но глубже. Нора подпевала ему — не то чтобы это был настоящий бэк-вокал, скорее она просто пыталась попасть в такт, но в большинстве случаев промазывала. Впрочем, какая разница: у нее такой тихий голосок, почти неслышный. Джо Дон еще немного побренчал и остановился.
— А я ненавидела кантри! — воскликнула Нора.
Джо Дон рассмеялся. Пират последовал его примеру. Джо Дон наклонился и поцеловал Нору в щеку. Пират перестал смеяться.
— Надо бы название придумать, — сказал Джо Дон.
— Дай-ка я угадаю. «Я ею дорожу».
— Ого! Тебе нравится, Элвин?
— Да, клево.
— Это даже лучше, чем то, что придумал я. Ну, почти…
— Почти? — Нора игриво толкнула его локтем. Они с Джо Доном сидели на старом, пыльном, обшарпанном диване, а Пират — на облезлом пуфе с сигаретными подпалинами там и сям. — А ты как хотел ее назвать?
— «Песня для Норы».
Нора с нежностью посмотрела на парня. Он ответил ей тем же. На мгновение Пират почувствовал себя третьим лишним, и это смятенное чувство представляло явную угрозу для веселья. Ему срочно захотелось коснуться золотой закладки, но Библия осталась в номере. Вместо этого он взял косяк, горевший в руке Джо Дона. Парень и думать о нем забыл. Что-то Пират такое слышал от Норы — какие, мол, у Джо Дона красивые руки… Он сделал глубокую затяжку. Эх, свобода, подумал Пират, но почему-то не ощутил себя свободным. «Эх, свобода!» — он слишком поздно понял, что сказал это вслух.
Оба повернулись к нему с улыбкой на лице.
— Хорошо тебе, да? — сказал Джо Дон.
— Неплохо, — кивнул Пират.
Они рассмеялись, как будто он отколол уморительную шутку. Пират присоединился. Они все смеялись и смеялись, совсем теряя голову. Кроме разве что Джо Дона, который встал и взял трубку.
— Авария на трассе, — пояснил он после недолгого разговора. — Скоро вернусь.
Пират тоже встал.
— Может, это… подкинешь меня до отеля?
— Да побудь здесь, — сказал Джо Дон. — Я ненадолго.
— Правда?
— А почему бы и нет? — Джо Дон покосился на Нору.
— Конечно, — сказала та.
— Ну ладно, — Пират снова уселся на пуф. — Не возражаешь, если я помучу твой «Рикенбэкер», пока тебя не будет?
Джо Дон покачал головой, как будто искренне хотел дать свое согласие, но ему мешали некие нерушимые правила.
— Ну, я парень суеверный, понимаешь, у меня с инструментами такие интимные отношения… Но вон там стоит «Телекастер», его можешь помучить.
— Класс.
— Выкрути на все одиннадцать![19] — сказал напоследок Джо Дон.
Нора рассмеялась, но Пират этой шутки не понял. И не надоело ему это непонимание? Еще как надоело. Особенно когда он не понимал вещей, которые мог бы понимать, не проведи он двадцать лет в тюрьме. Но скоро ему вернут все долги, процесс уже пошел, да и в душе его царило умиротворение.
— Выкрути на все одиннадцать, — повторил Пират со смешком. Если, конечно, можно назвать смешком жутковатый звук, вырвавшийся из его горла.
— Ты разве не любишь этот фильм? — удивилась Нора.
Пират никогда не слышал о фильме с таким названием.
— Один из самых любимых, — сказал он.
— Adios, — сказал Джо Дон, опуская «Рикенбэкер» на подставку.
— А какие еще фильмы ты любишь? — спросила Нора через несколько минут.
